Пленница тьмы (СИ) - Лиске Лора

Время тянулось бесконечно медленно. Все, что мне оставалось — много думать, заглушая страх, порождаемый темнотой. И ждать возвращения демона, изредка ропча на него за то, что не нашел более комфортного укрытия для меня. Я изнывала от скуки и мечтала вырваться из тесной норы, размять затекшие конечности.

Вскоре камень задрожал, отъехал в сторону и в лицо мне ударил яркий свет. Щурясь, я поползла на выход и неуклюже выпала из норы. Растянулась на животе у ног Бальтазара и сдавленно охнула, чувствуя как болезненно отзываются на движения мышцы. Он пришел не один. Чуть поодаль я заметила пару костлявых ног. Но взгляд поднять без разрешения Бальтазара не решилась. Незнакомый демон подошел сам. Склонился надо мной, за подбородок резким движением ухватил, заставляя голову поднять и на него посмотреть. Холодок пробежал по коже вдоль позвоночника. Неприятный, колючий. Как и взгляд существа, внимательно рассматривающего меня. Облик его потряс меня, напугал до дрожи в коленках. Высокий, обтянутый серой кожей скелет. Вместо носа — черные провалы, крупные глаза горели алым цветом. Тело его покрывали бесчисленные шрамы, крылья волочились по земле, будто сил у него не было удержать их на весу. Он заговорил, обнажая острые зубы:

— Ты ошибся, Бальтазар. В ее душе нет ничего особенного, что заслуживало твоего внимания. Обычная женщина, коих множество ты встречал и раньше. Воля к жизни сильна, но не более того.

— Я, может, и ошибся, — сказал Бальтазар, вставая у него за спиной. — Но это не меняет того факта, что только две женщины смогли попасть в рай прямиком из ада. Одна из них — твоя, Азазель, другая — моя. Она определенно заслуживает моего внимания.

Азазель на мгновение сжал мой подбородок до хруста, но тут же отпустил и брезгливо встряхнул рукой. К Бальтазару обернулся, прорычал:

— Не напоминай о моем бесчестии!

— О бесчестии ли? — усмехнулся Бальтазар. — Слабости, Азазель. То была слабость, но не бесчестие.

— Для воина, слабость — бесчестие, — возразил Азазель.

— Будь тут Вельзевул, он бы согласился. Но не я, — захохотал Бальтазар. А меня поразило догадкой — прав он! Похож Азазель на Вельзевула манерой держаться отстраненно и рассудительностью. — Между прочим, на воина ты сейчас меньше всего похож. Меня сомнения берут, по силам ли тебе предстоящее сражение?

Азазель величаво задрал рогатую голову и сложил крылья за спиной.

— По силам.

— Что ж, если ты утолил любопытство, поторопимся, — довольно оскалился Бальтазар. Азазель кивнул, больше не удостоив меня и взгляда. Оно и к лучшему, ведь от него мне становилось не по себе. Зато я глаз не могла оторвать от Бальтазара. Сердце рвалось из груди, стоило ему взглянуть на меня.

— Лезь обратно, — сухо велел он, поднимая валун, и добавил, видя, что я с места не сдвинулась: — Затолкаю.

Услышав угрозу, я мигом забралась в нору и тоскливо ждала возвращения пугающей темноты. Как же хотелось, чтобы взял с собой, не оставлял здесь одну, хоть и понимала, что стану ему обузой и мечтаю о невозможном. Потому останавливала себя от мольбы, лишь взглядом передавая Бальтазару свои чувства. Он все понял, но решения не изменил и закрыл вход в нору каменной глыбой.

Я притихла, чутко прислушиваясь к звукам, и уловила едва различимое хлопанье крыльев. Улетели. И снова я осталась одна. И снова время будет тянуться бесконечно медленно. Но в этот раз волнение за Бальтазара слегка унялось. С ним Азазель, и раз уж он не сомневается в своих силах, то и мне не стоит.

Смешанные чувства оставила после себя наша встреча. Определенно, демону я не понравилась. Мало тревожило это меня, ведь главное, что согласился он примкнуть к Бальтазару. Но было и еще кое-что, отчетливо ощущаемое на интуитивном уровне: не меня видел Азазель, а призрак прошлого, в котором разглядел собственное бесчестие. Я не знала, что случилось с ним, но понимала: будь на моем месте другая женщина, мнение его не изменилось бы.

После ухода Бальтазара, я потеряла счет времени. Иногда мне казалось, что прошли годы, но то было обманчивое ощущение. Темнота больше не пугала, не слышались зловещие шорохи и скрежет когтей. Большую часть времени я напоминала неподвижный труп, и лишь когда конечности немели, позволяла себе пошевелиться. Размышляя о своей судьбе, я часто грустила, вспоминая жизнь в людском мире, но когда мысли мои возвращались к аду и Бальтазару, грусть исчезала. Не было и радости. Не противела больше судьба наложницы, да и таковой я себя считать перестала. Возможно, зря, ведь Бальтазару ничего не стоит указать мне на положенное место. Не быть мне ему ровней, но это не вызывало досаду, лишь принятие таких отношений. Непривычных, надо признать. Неестественных для этого мира. Оттого, ценность их возрастала в разы, и чувства Бальтазара казались подобными найденному в пустыне цветку азалии. И хотелось сберечь их, чтобы не сгинули при неподходящих условиях.

Я твердо решила выполнить обещание, данное Бальтазару. Ему удалось пробудить во мне не только ответные чувства, но и желание остаться с ним здесь, в аду.

Когда камень с грохотом отвалился от входа, я выбралась из норы и бросилась на шею демона. Сжала в кольце рук, тесно прижимаясь к обжигающим доспехам. Не замечая ни липкой влаги на них, ни кровавого неба над нашими головами. Бальтазар пришел с победой. Он пришел за мной.

Исступленно покрывая его лицо поцелуями, я почувствовала вкус крови и горячее дыхание Бальтазара на губах. Смутно осознавая, что он возможно, ранен, отстранилась.

— Ты… ты в порядке? Не ранен?

Он голову чуть набок склонил, усмехнулся.

— В порядке, но сбит с толку.

— Почему? — засияла я, не зная, с какой стороны подступиться к его доспехам, желая снять их и убедиться, что невредим он.

— Не ожидал увидеть радость на твоем лице.

— О, я должна быть переполнена негодованием за то, что бросил меня в этой норе? — рассмеялась я.

— В общем-то, да, — вернув серьезность, ответил Бальтазар. — На это я рассчитывал, когда шел сюда. И даже заготовил несколько гневных фраз, чтобы осадить тебя.

— С удовольствием их послушаю, — улыбнулась я, рукой стирая кровь с его лица. Доспехи его оказались мне не по зубам, потому быстро бросила затею снять их.

— Нет, подобное расточительство непозволительно. Приберегу их на другой раз.

— А ты стратег и прагматик.

— Верно, — кивнул Бальтазар. — Потому меня подмывает оставить тебя в норе еще на пару десятилетий. Глядишь, на радостях и душу мне отдашь.

— Не стоит, Бальтазар, — хохотнула я. — Непозволительно подвергать тебя такому длительному воздержанию от женского тела.

— Мне мало тела.

— Знаю, поэтому согласна отдать тебе душу.

Он нахмурился, вероятно, сомневаясь в столь легкой победе.

— На каких условиях?

— Я хочу знать, какое будущее нас ждет. Других условий у меня нет.

— Я покажу, — сказал Бальтазар, подхватывая меня на руки.

Обхватив его шею руками, я приготовилась к полету. Он взмыл в воздух, поднимая столб пыли, и крепко прижал меня к себе.

— Азазель жив? — спросила я, смотря вниз — на пустынную землю, редкими крупными пятнами залитую кровью. Там где оказали сопротивление прислужники, она была усеяна изуродованными трупами.

— Да, он славно бился, но как только порядок был восстановлен, вернулся в людской мир.

— Зачем?

— Ищет источник для восполнения сил, потерянных за годы заточения. В аду этим источником служат грешники, но ему не позволено находиться здесь. Полагаю, в этом плане живые люди ничуть не хуже мертвых, и ему вскоре удастся вернуть былую мощь.

— Он убивает их? Забирает жизненную силу?

Бальтазар кивнул.

— Это неправильно. Люди бессильны перед ним и не знают, что есть такие существа, подобные ему. Они становятся легкой добычей.

Он снисходительно взглянул на меня.

— Твое стремление вызвать во мне жалость к людям… забавляет. Не ищи во мне то, чего нет.