Экси Старк - Миры Амбрэ

Позади меня что-то промелькнуло, словно тень от пролетающей птицы. В этом городе никогда ничего из ряда вон выходящего не происходит, так что я не испугалась, однако инстинктивно ускорила шаг. Все-таки это лес. Справа зашуршала листва старого тополя и подул теплый ветер, необычный для весенней ночи. Я остановилась, всматриваясь в темноту леса, простирающегося на восток от городка. Он лежал у подножья горы с одной стороны и бескрайним заповедником с другой. Воздух пах странно и притягательно, я глубоко вдохнула его.

На этот раз я четко видела промелькнувшую слева тень. Зверь двигался почти бесшумно. Сердце гулко застучало в груди. В лесах ведь водятся медведи, волки, пумы и еще целый легион живности. Просто они практически не показываются в городе, опасаясь людей, но исключать вероятность того, что отчаянный голодный медведь или ослабевший волк нападет на одинокого прохожего, не следует.

До дома оставалось не более пяти минут быстрой ходьбы, обычно это расстояние я преодолевала бегом. Эх, люблю бегать! Особенно ночью, особенно — когда на меня открыли охоту… Я повернулась и попыталась бежать трусцой, но поврежденная нога тут же дала о себе знать. Через несколько метров я, прихрамывая, зашагала. Превратившись в слух, улавливала тончайшие звуки, доносившиеся из чащи. Ничего, кроме шелеста листвы и стука моего испуганного сердца, услышать не удавалось, и тем не менее не покидало стойкое чувство, что за мной наблюдают. Я сжала зубы, перебарывая боль, и сделала последний рывок. Достигнув порога дома, я впервые обрадовалась этому месту и облегченно вздохнула.

Темнота поглотила лес окончательно, поэтому сама не знаю, зачем я в последний раз обернулась, всматриваясь вдаль. Только между деревьев, в темноте, опять что-то мелькнуло! Испуганно дернув дверную ручку, я скрылась внутри.

Моя радость немедленно испарилась. На кухне возвышалась гора посуды, на полу, потертом диване и креслах валялись вещи. И еще вонь, словно здесь кто-то сдох. Я вздохнула и, брезгливо передернувшись, взялась за дело.

Через два часа, упав на жесткий, продавленный матрас, я моментально уснула. Морфей крепко обнимал меня, погружая в сон; я уплыла туда, где всегда была счастлива.

Лес в вечерних сумерках был самым красивым местом на земле. Солнце устало скатывалось вниз, озаряя розовыми лучами изумрудную листву Полосы света струились из перламутровых небес, окрашивая небольшую поляну теплыми тонами. Я улеглась на траву, и голова утонула в цветах вербены, воздух был наполнен их сладким ароматом. Кружевные листья древнего дуба еле слышно шелестели, а прохладный ветерок играл в моих волосах. Захотелось закрыть глаза. Издалека доносился отдаленный грохот водопада. Для меня нет ничего лучше звуков воды: шум прибоя, капли дождя, играющего на крыше — мое лучшее лекарство от плохого настроения. В тяжелые минуты я всегда представляла себя водой, которая непременно найдет выход и просочился в самую крошечную щель, а если и щели нет… вода камень точит. Ей нет равных. Невероятно мягкая и — непостижимо сильная.

Вдруг послышался рокот, напоминающий треск поленьев в костре. Птицы затихли, как если бы неведомая сила выключила у природы звук. Мое сердце встрепенулось. Я открыла глаза и поняла, что уже стемнело. На землю опустилась ночь. Под чьими-то тяжелыми лапами жалобно захрустели ветки. Что бы это ни было, оно остановилось у моего изголовья и шумно вдохнуло воздух, принюхиваясь. Я в страхе примерзла к земле. Передо мной стоял ягуар. В кромешной тьме светились два золотисто-зеленых глаза. Зверь был огромным. Он с интересом смотрел на меня, а я медленно поднялась и попятилась назад, не теряя с ним зрительного контакта. Несколько робких шагов в такт взбесившемуся сердцу — и я уперлась в ствол дуба.

Ягуар двигался, сокращая расстояние между нами, приблизившись мордой ко мне так близко, что я почувствовала теплые потоки воздуха, выходившие из его ноздрей. Теперь я видела только два сверкающих глаза. Их мягкое сияние действовало на меня гипнотически, и я завороженно смотрела в них. Перебарывая страх, я медленно подняла руку и так же не спеша дотронулась до его шеи. Шерсть была мягкой и теплой. Ощущая под пальцами напряжение мышц, я провела рукой вверх к голове. Из груди зверя раздался бархатистый рокот, словно заурчала кошка, очень большая кошка. Я поняла, что улыбаюсь и ловлю каждую его нотку. Вдруг драгоценное сияние исчезло, урчание уступило место оглушающей какофонии.

— Лила! Вставай! — кричала как безумная Мардж. Сегодня она пребывала в особо зверском расположении духа.

— Что случилось!? — подскочила я на кровати. Сердце всё еще шумно тарабанило в груди.

— Ты еще спрашиваешь?! Твой будильник уже сорок минут орет как сумасшедший, мне пришлось встать, чтобы заткнуть его! — Мардж в бешенстве трясла толстыми, короткими руками.

Я с облегчением потерла сонные глаза и села на кровати. Хорошо, что ничего не произошло. Мы не горим, не тонем и земля не уходит из-под ног.

— Прости, Мардж, наверное, я вчера очень устала, — сказала как можно спокойней я, отводя глаза в сторону от толстой книги «Сентябрь» в потертом переплете. Как бы мне хотелось познакомить ее жирную морду с классической литературой!!!

— Засунь свою усталость себе в ж… у! — прокричала она.

Взгляд сфокусировался на часах. Пять-сорок. Черт! Я вскочила как ошпаренная, забыв о колене, и со стоном осела на пол. От резкого движения его пронзила острая боль.

— Симулянтка! — выплюнула Мардж и вышла из комнаты, хлопнув дверью так сильно, что старая ручка отвалилась и закатилась под кровать.

— Жаба, — шикнула я.

— Через десять минут я буду внизу, и если мой завтрак не будет готов…

— Пакуй вещи, — в унисон ей сказала я, влезая в свитер, — жирная жаба!

— Сегодня пятница и можешь ты или нет, а деньги за неделю должны лежать на столике у входа, — снова послышался ее скрипучий голос.

С тех пор как она стала брать с меня плату еще и за комнату, я не отложила ни цента. Это очень, очень плохо. Мне нужно найти дополнительный источник доходов, вот только когда? Надо что-нибудь придумать. Я тяжело вздохнула. Еще месяц…

Мардж запихивала в себя блинчики с медом и джемом, вид ее безобразного, испачканного лица вызывал стойкое отвращение, и я побыстрее ушла гулять с Порто.

Белая «Тойота» Хоггинс, хозяйки пса, всё еще стояла на подъезде к дому. Джина — худая, молодая женщина с короткими светлыми волосами, открыла дверь, как только я дотронулась до звонка. Черный брючный костюм идеально на ней сидел, и от нее пахло дорогими духами.