Дочь княжеская. Книга 4 (СИ) - Чернышева Наталья Сергеевна

— Я спрошу, — серьезно кивнула Мила. — Спрошу у всех. Потом, когда мы вернемся.

— Ты веришь, что мы вернемся?

Хрийз не верила. Она понимала отчетливо, что попытка обрушить Алую Цитадель скромными силами их небольшого — умирающего! — отряда это полет камикадзе в жерло действующего вулкана. Вулкан, может быть, и заткнется. Но камикадзе никто не спасет, на то он и камикадзе.

— Я не верю, — серьезно ответила Мила. — Я — знаю.

— Откуда? Ты умеешь провидеть будущее?!

— Я — сумасшедшая, — кивнула Мила. — Безумным дано больше, чем сохранившим рассудок свой в целости. Я знаю, что мы вернемся.

Хрийз сидела на подоконнике своей же собственной комнаты, обхватив коленки руками, и думала, что Мила, все же, ошиблась. Как можно вернуться, если у тебя не осталось тела? Разве что родиться снова, младенцем в собственном роду. Но род Сирень-Каменногорских сошелся на ней, Хрийз, незаконной дочери последнего князя. Разве только отец жив и возьмет женщину…

Хрийз не возражала, чтобы отец женился снова, и чтобы у него были дети. Вот только ей очень не хотелось обретать посмертие через новое рождение. Младенцы же ни беса не помнят ничего! Душе дается новая личность, которую приходится заново растить с нуля. Признаем честно, перерождение — это замечательно, душа бессмертна — прекрасно. Но прежняя личность, то самое “я”, зовущееся Хрийзтемой Браниславной, умрет без возврата.

“Не хочу”, — вздрагивая, шептала Хрийз про себя. — “Не хочу!”

К спине прильнуло солнечное ласковое тепло. Голос Карины шепнул в ухо:

— Добрый ангел, тебе плохо?

Хрийз почти физически ощутила поток магии, бьющий в тугой ком отчаяния, бьющий безжалостно, до острых осыпающихся осколков.

— Карина, — тихо ответила Хрийз, отстраняясь. — Спасибо, но не надо. Не надо ко мне прикасаться. Это может тебе повредить…

— Как? — спросила Карина, невольно напомнив своим вопросом Милу Трувчог. — Как именно? Ты помогаешь мне, я — тебе. Я вот спала спокойно, знаешь, давно не спала уже так спокойно. С тобой — хорошо.

Хрийз вдруг задержала взгляд на постели. Карина лежала там! Укрытая одеялом до подбородка, темные волосы по подушке, рука свесилась до пола…

— Ты…

— Я сейчас тоже призрак, — хихикнула Карина, шевеля полупрозрачными пальцами.

— Возвращайся обратно!

Хрийз испугалась не на шутку. Она о таком не знала ничего, не читала даже. По Грани ходят, погружаясь в сон между явью и навью, но это умение высших магов или уже инициированных стихийников, для простой, пусть и одаренной девочки, спонтанный выход из собственного тела смертельно опасен. Достаточно себя вспомнить! И как все вокруг оберегали… Хафиза, Чтагар, сТруви…

А у Карины нет никого, кроме нее, Хрийз.

— Ну-ка, пойдем, — она ухватила Карину за руку, и пальцы не прошли сквозь чужую призрачную плоть, как Хрийз того опасалась. — Пойдем обратно! Сейчас же.

Карина спала, а Хрийз сидела у неё в ногах, не зная, что теперь делать, а, самое главное, как не навредить ещё больше. Стихия Воды, и, похоже, Стихия Жизни. Две инициации в одной, и бедный ребёнок не просто не справился, к ней притянуло какую-то дрянь, питавшуюся её силой. Хрийз не могла увидеть подробностей, но чувствовала мертвящую сеть, опутавшую юную душу.

Знакомую очень сеть. А как именно знакомую, вспомнить не могла. Хотя так важно было вспомнить! Вспомнишь — значит, сумеешь расплести. Расплетёшь — одной жертвой станет меньше. Даже если ценой окажется собственная псевдожизнь в призрачном состоянии.

Хрийз не узнавала себя. Такой ярости она ещё не испытывала. И такой силы… Она чувствовала, что сумеет разнести в клочья тварь, присосавшуюся к Карине. И ещё что-нибудь, причём тоже в клочья. Артефакт Света, подаренный аль-нданной Весной, остался при ней и сейчас слабо пульсировал, накапливая потенциал. Остался и раслин, и Хрийз чувствовала его, как никогда раньше. Она понимала, что может зачерпнуть из резерва столько, сколько понадобится, но, хотя искушение было велико, девушка понимала, что резерв лучше оставить до подходящего случая. А случай вскоре представится, можно даже не сомневаться.

За окном, где-то далеко над морем шла гроза. Хрийз не столько видела её, сколько чувствовала — на Грани мира шла битва, может быть, против армии Третерумка, как знать. А значит, под угрозой оказался не только Третий Мир, но и Земля. Ничего ещё не закончилось. Война продолжается. Незримая, и от того ещё более страшная.

Может, в Геленджик проник один из магов Опоры? И строит здесь, сейчас, портал в свою проклятую Империю паразитов? А Карина — одна из его жертв. Кроме Карины, могут быть и другие. Бездна адова, каким невыносимым способно оказаться бессилие!

Как же не хватало рядом умных взрослых! Магов, наставников, просто сильных людей. Лилар не хватало. Канча сТруви, при всём том ужасе, который он внушал как проводник стихии Смерти. Кота Твердича, Дахар и Ненаша. Отца.

И сЧая.

Хрийз осторожно сдвинулась к изножью Каринкиной кровати, подтянула ноги, обхватила коленки руками. Привязка привязкой, глупость глупостью. А боль потери разъедала душу почище cерной кислоты.

Только подумать. Даже если вернётся обратно… призраком… что её ждёт? Ничего хорошего, ясное же дело. Какая же была дура, аж в затылке свербело, вот какая дура. Привязка, видите ли, не нравилась. На аркане, видите ли, тащили её. Да не смогла бы связать ничего такого никогда в жизни, если бы не…

«Договаривай», — сердито сказала Хрийз сама себе. — «Договаривай, договаривай. Не мнись. Запала ты на него. Сразу. С самого начала. Когда он тебе утопиться не дал. Только дурью мучилась и его мучила, и сколько же времени было потеряно, сколько времени…»

Вернуть бы. А как вернёшь?

Вот уж поистине, что имеешь, то не ценишь, а потерявши — плачешь.

сЧай.

Каменные стены пещеры, чёрная вода и звонкая капель где-то за углом. И как же хочется шагнуть, прижаться щекой к груди и ощутить на волосах жёсткую ладонь… но нельзя, нельзя, время утекает, сыплется, как песок сквозь пальцы, надо спешить, иначе окно возможностей закроется, оно уже закрывается, промедлишь немного — пропадёшь навсегда.

— Я бы оставил тебя здесь, — сказал сЧай. — Если бы знал, что это поможет…

— Не поможет, — тихо ответила Хрийз.

— Да, — кивнул он.

И всё-таки коснулся ладонью. Тепло по щеке, мучительный обжигающий жар, и наплевать бы на всё, прижаться бы, поцеловать, но секундное промедление, и миг ушёл. Больно, будто половину сердца сама себе отрезала тупым ножом.

— Мы вернёмся, — сказала Хрийз яростно. — Победим и вернёмся. Уничтожим гадину, и вернёмся!