Дочь княжеская. Книга 4 (СИ) - Чернышева Наталья Сергеевна

Зубовный набор неумерших Хрийз уже видела, впечатляет, особенно по неопытности. Но сейчас-то! Нашёл чем пугать.

— Уймись. Все твои силы — заёмные. Эмоциональная нестабильность распыляет их с огромной скоростью, по мелочам. Растратишь всё сейчас и — в решающей битве сдохнешь.

— В решающей битве?

— Разумеется. Думаешь, тебя — такую! — здесь потерпят? Рядом с ней, — кивок на неподвижно лежащую Карину.

— Олег!

— Я тебя предупредил, — сказал Олег.

— Олег, подожди! — Хрийз уже ничего не понимала.

Враг или не враг? Гад или не совсем гад? Да что же такое, как понять?

— А ты можешь… найти… передать… маме… бабушке… что я здесь.

— А чем заплатишь? — скалясь спросил неумерший.

— Я…

— У тебя ничего нет, — безжалостно продолжил он. — Разве что…

— Нет! — гневно крикнула Хрийз, уловил плотоядный взгляд, брошенный на Карину. — Не дам!

— Как знаешь, — хмыкнул Олег.

Развернулся, скользнул с подоконника в сад и исчез. Хрийз кинулась следом: ничего. Ни следа, ни ощущения, ни вкуса магии, характерного для неумерших.

Утро началось с визита любящей Карининой тётушки. Она принесла завтрак — чай, яичницу, оладьи со сметаной. Хрийз смотрела, внимательно и пристально. Но в голосе тёти, в её действиях не было ничего предосудительного. Она любила племянницу, искренне любила, и это тоже было видно. Обычный человек, не высший маг, не способен прятать ауру, по которой легко понять его мысли и его мотивы; тётя не пряталась совершенно. Там и проблеска магии не было, вообще. Даже если Младу вспомнить, с её ограниченным раслином, с её приговором и каторжной работой, — даже там аура прошита была магией, пусть — слабо, но была. Тётя Карины не имела даже такой малости. Обычный человек.

А вот таблетки, которая она принесла ради заботы о племяннице. Круглая баночка, похожая на витамины Vitrum, только там были не витамины. Хрийз не могла понять, чем ей баночка не нравится, и продолговатые жёлтые капсулы тоже не нравятся, магии вроде-как и в них не было, но, кажется, Карине пить эту гадость — вовсе незачем. Хрийз тихонько подошла совсем близко.

Ни тётя, ни Карина её не видели. Карина почувствовала что-то, собрала на переносице острую складку, потом резко обернулась и Хрийз вздрогнула: девочка смотрела прямо ей в глаза. Она видит?! На всякий случай Хрийз поднесла палец к губам: молчи, мол.

— Что с тобой? — ласково спросила тётя. — Опять?

— Нет, — ответила Карина, отворачиваясь.

— Врёшь ведь, — безнадёжно вздохнула тётя.

Карина покачала головой и не ответила. Взяла оладушек, стала возить его в сметане. Хрийз вдруг очень остро вспомнила, как сама когда-то давно просыпалась под точной такой же запах свежепожаренных оладьев. Просыпалась, бежала по лестнице вниз, на кухню, с прыжка обнимала бабушку… маму… из сада доносился многоголосый птичий гомон, шуршало быстрым летним дождём, а из чашек, стоявших на столе, одуряюще пахло клубникой, пересыпанной сахаром. И самой вкусной добавкой к oладьям со сметаной была выколупанная из-под уже пропитанной красным соком сахарной корки ягода…

И не было никакой магии. И не было Сосновой Бухты, Службы Уборки, Долга. Хрийз торопливо отёрла щёки. На ладони осталась мерцающая влага. Призраки могут плакать, оказывается…

Что там плакать, испытывать самую настоящую, совсем не призрачную, боль!

Уйдя в переживания, Хрийз едва не упустила момент, который, собственно, и караулила. Карина послушно взяла таблетки, запила их чаем, и тогда Хрийз протянула руку и выдернула таблетки из горла девочки. Она до последнего не знала, что получится, и получится ли вообще. Но вот они, таблетки, прописанные доктором, предположительно, упырём, — по инициации своей или по жизни, неважно. В препаратах совершенно точно дремала магия, добрая или нет, вопрос отдельный. Хрийз держала их в руке, и они не падали сквозь призрачную ладонь на пол, и тётя-человек ничего не видела, и сама Карина ничего не поняла.

Куда бы отнести эту гадость… Мусорное ведро? Его в комнате нет. Положить в грязные тарелки? А вдруг тётушка обнаружит. Ведь вернётся и заставит Карину выпить! Но, пока Хрийз думала, таблетки словно бы подтаяли, — так тает ком снега, взятый в руки, — и внезапно от них плеснуло магией, тёмной и страшной как сама смерть. Хрийз еле успела увернуться, и теперь в ужасе смотрела на тёмный, призрачный шар размером в ладонь, очень похожий на шаровую молнию. Но не было здесь ни капли стихии Огня, только смерть, и не такая, как у неумерших, а совсем иная, чуждая обеим нашим мирам.

Господи, и бедная девочка ЭТО проглотила бы!

Хрийз не подумала о том, что в желудке у Карины, возможно, такой эффект не возник бы вовсе. Некогда ей было думать! Шар атаковал внезапно, разгоняясь до приличной скорости; Хрийз опять увернулась лишь чудом. Сгусток промахнулся, и вместо заряженной магией призрачной плоти влепился в стену, и по стене растёкся, истаивая в крохотные брызги. Хрийз осторожно подошла к стене. Видимых повреждений не было, зато видимые лишь в магическом спектре — впечатляли.

В живой ткани мира пылал, истекая мучительной болью, некротический ожог.

Хрийз осторожно коснулась пальцами края раны. Она вспомнила, как чинила почти такую же прореху, в Сосновой Бухте, когда её саму едва не сожрал обезумевший упырь Мальграш. Здесь характер повреждения был другим, и вместе с тем, странно знакомым. Хрийз уже видела нечто подобное. Но что это и кто мог бы оставить такие следы, понять пока не могла.

Девушка осторожно коснулась пальцами повреждения. Как жаль, что нет под рукой вязального набора аль-мастера Ясеня! Здесь пригодился бы, как нигде больше. И книга… Книгу Хрийз помнила хорошо, то, что успела изучить и на деле опробовать, но сколько в той книге оставалось ещё не прочтённых страниц, она затруднилась ответить даже себе. Много. Пожалуй, так будет вернее. Много прочла, но многого ещё просто не видела даже.

«Я — маг Жизни», — сказала она себе. — «Я — Вязальщица. Я справлюсь. По памяти или придумывая своё, но я справлюсь! Не может быть, чтобы не справилась. Зачем-то же я здесь. Наверняка же не за тем, чтобы сгинуть бесследно…»

Когда Хрийз оторвалась от работы — заплата на ткани мира уже врастала в реальность, становясь неотличимой от общего фона — комнату снова заливало закатом, а Карина сидела на подоконнике с альбомом в руках и рисовала, рисовала…

Каждая стихия особенно благоволит к какому-то одному виду творчества. Если ты инициирован Землёй, ты можешь стать прекрасным ландшафтным дизайнером или скульптором. Если Воздухом — ты Музыкант, безоговорочно. Огонь живёт в душах оружейников и кузнецов. А Вода — это, прежде всего, Рисующий Образ. То есть, художник.

Карина рисовала с той лёгкостью, которая доступна не просто таланту, но ещё и инициированному магу. Быстрые, нервные движения кистью, акварель-вода-карандаш, и со стороны кажется, что это так просто, так легко. Не легко ничуть. И не просто. В рисунок уходило столько магии, что им, наверное, можно было воспользоваться в качестве щита, и тот щит выдержит прямое нападение боевого огня. Не полностью, нет! Но всё же. Лучший щит против Огня — Вода. Волны гасят пламя…