Его волчица. Я тебя приручу (СИ) - Невинная Яна

– Хочешь сказать, что все богатые – испорченные и гадкие люди?

– А ты думала иначе?

– А я не думала. Я с ними, к счастью, не так часто встречаюсь.

– В лечебнице будет много толстосумов. Ты там, может, и звезд каких встретишь. В обморок смотри не упади. Делай вид, что для тебя это привычно.

– Спасибо. Я учту. Но над стюардессой издеваться не буду.

– Вот и зря. Шампанское – редкостная дрянь.

– Серьезно? – с сомнением принюхиваюсь к напитку в бокале и осторожно пригубляю его. – Ничего гадкого не замечаю. А ты в этом разбираешься? – спрашиваю в надежде узнать социальный статус Жени.

– Еще бы. Я повар у Беловых. А Костян – он сын их адвоката. Меня за банкира выдают. А ты меня, что ли, не помнишь?

– Извини, – смущенно говорю я, но Женя становится мне ближе. Он тоже из обслуги, в отличие от Кости, и ему придется играть роль, как и мне. – Так это ваши настоящие имена?

– Да, а зачем изобретать велосипед? – пожимает он плечами. – А что не помнишь – ничего. Без обид. Ты же за сынком Беловых ухаживала, а он был нереально капризным пациентом. Некогда тебе было по сторонам смотреть. Ничего не ел он почти, все приготовленное в трубу вылетало. Я как только ни извращался с деликатесами, всё без толку.

– Для меня почему-то изобрели велосипед, то есть новое имя, – задумчиво говорю я сама себе. Потом присматриваюсь к Жене. – Кажется, я тебя вспоминаю. Без поварской униформы ты другой, будто и правда из состоятельной семьи.

– Это всё одежда. Но я и не из бедных, просто всегда любил готовить. Сделал это своей профессией и сразу начал обслуживать випов. А ты почему стала сиделкой?

– Само собой получилось, – признаюсь я. Между мной и Женей незаметно сложились приятельские отношения. Я не думала, что такое возможно. Говорить с парнем о том о сем – это не про меня. Но спустя короткое время уже доверяю ему самое сокровенное. – С детства мечтала лечить. Играла в доктора, замучила всю семью. Таскала домой кошек, собак, голубей, выхаживала их. А потом мама заболела. Мне тогда было десять. Мне нравилось делать уколы, поить ее лекарствами, кормить. Она долго лежачей была. Сама не заметила, как привыкла за ней ухаживать. Не успели похоронить, как слег отец. Опять по новой. Учиться в меде не выходило, дом был на мне. Бабушка тоже стала сдавать. Что тут скажешь? Сложилось как сложилось.

– Понятно… А к Беловым как попала?

– Один преподаватель помогал мне подработками. Говорил, что хорошие сиделки большая редкость. Так и попала к ним в семью.

– А на какого врача училась?

– Специализацию выбрать не успела, но интересовала пренатальная диагностика и хирургия.

– Что еще за зверь такой?

– Это диагностика плода во время беременности, – объясняю со смехом.

– У тебя красивая улыбка, – вдруг меняет тему Женя. – Добрая. Улыбка наивного стеснительного человека. Старайся поменьше так улыбаться, – опускает он меня с небес на землю, и я понимаю, что быть собой даже с ним не получится. Обиженно отворачиваюсь к окну, на что Женя незамедлительно реагирует:

– Фигню сказал. Ты не обращай внимания. Просто не хочу, чтобы ты прокололась.

– Надо было тогда другого человека выбрать, – огрызаюсь я, всё еще глядя невидящим взором на проплывающие мимо облака. Впервые в самолете, но нет никакой возможности насладиться полетом. Или испугаться турбулентности. Я слишком для этого взвинчена. – Не понимаю, почему Беловы поручили мне такое сложное дело.

– Да ничего сложного! Придешь в лечебницу, походишь там с мрачным видом, оглядишься, скажешь, что подумаешь о госпитализации, и всё. А зачем выбрали, кто ж знает. Я не в курсе. Девок у Демьяна много было до болезни. Потом они все одним махом исчезли. Поэтому, наверное, Беловы им не доверяют. Ты – другое дело. На тебя можно положиться. Сразу видно, что надежная.

– Когда я у них работала, нос от меня воротили, словно я грязь под ногами. Боялись, что на их сына буду претендовать. А теперь чуть ли не облизали, – снова поворачиваясь к Жене, потому что он мой единственный друг в этом испытании. И интуиция подсказывает, что могу ему доверять.

– Ну и ты к ним так же относись – сделаешь дело, получишь бабосы и отчаливай. Используй их, как они тебя. Это работа. Вот и работай, а на остальное забей.

– Тут ты прав, – киваю я. – Спасибо за науку.

– Да не за что. Мы одна команда, – подмигивает Женя, а я улыбаюсь в ответ.

В Варшаву мы прибываем под вечер и сразу же пересаживаемся в заказанный заранее автомобиль. Я не привыкла путешествовать с таким комфортом, когда всего-то и нужно, что сесть и наслаждаться полетом или поездкой. Постоянное напряжение стало моей второй натурой.

Когда отвечаешь не только за себя, но и за других, внутри будто включен специальный прибор, который отвечает за бесперебойную работу мозга и организма. Что-то постоянно делать-делать-делать. Думать-решать-куда-то бежать. Старательно пытаюсь отключиться и отвлечься на вид за окном и музыку, звучащую в салоне. Костя уткнулся в смартфон. Женя о чем-то задумался.

Водитель сосредоточенно смотрит на дорогу. Я же в который раз спрашиваю себя, как я оказалась в чужой стране в компании незнакомых мужчин.

Что я вообще знаю о Беловых? Почему так самозабвенно доверилась? «Ну конечно, не касайся дело Демьяна, никуда бы ты не поехала, хоть миллион долларов дай», – подсказывает внутренний голос.

И я соглашаюсь. Даже от мысли о нашей возможной встрече сердце бьется чаще. Но до нее так далеко. Сначала нужно выяснить всю подноготную таинственной клиники. Женя сказал, что она называется «Возрождение». Весьма символично, надо сказать. Что интересно, о ней нет никакой информации в интернете, я специально погуглила и ничего не нашла.

Значит, она только для избранных. Это интригует, но и внушает понятный страх.

Продолжаю изучение медицинской карты Златы Измайловой. Запущенная форма болезни Лайма, которую вызывает банальный укус клеща. Страшно представить, что случайность может так плохо сказаться на качестве жизни. Инфекция быстро охватывает весь организм и переходит в хроническую форму, если вовремя не оказать квалифицированную медицинскую помощь.

Сильно страдает иммунитет, инфекция распространяется дальше с кровью и лимфой, вызывая аллергические реакции, воспаления и воздействуя на суставы, сердце, центрально-нервную систему.

Конкретно мне приписали ревматоидный артрит, который приводит к деформации суставов, истощению хрящей, а позже и инвалидности. Также синдром хронической усталости со стороны невралгии, легкие признаки деменции. М-да. Это мне перекошенной ходить и начало слабоумия изображать? Ладно, на месте разберемся.

– Белов пишет, что нас готов принять сегодня, – сообщает Женя, читая со смартфона текст.

Вздрагиваю, так как не готова так быстро жить новой жизнью. Но прежде меня ждет испытание салоном красоты. За меня жестко берутся созидательницы красоты. Больше всего опасаюсь, что отрежут мне волосы. Но парикмахер лишь обрезает посеченные концы и высветляет несколько прядей, бровист оформляет брови, косметолог проводит свои процедуры – пилинги-шмилинги, искусный макияж. Никогда в этом не разбиралась. И не мечтала, что вообще попаду в салон красоты. Непривычно оказаться на месте блондинистой куклы, и к такому не хочу привыкать. Даже вид в зеркале не радует. Так и чудится, что меня каждую секунду смогут разоблачить.

Подъехав к трехэтажному малопримечательному зданию желтоватого цвета, мы даже названия не видим – подходу к клинике мешает опоясывающий здание кованый забор с острыми пиками и воротами на пульте управления. Назначенное время минут через десять, поэтому резонно предположить, что нас ожидают.

Но когда Женя нажимает кнопку звонка, раздается только гулкое эхо, словно звук идет в никуда.

Безрезультатно отзвонив минут десять, начинаем обходить здание по кругу, вдоль забора. С одной стороны, испытываю облегчение, что прием пока отменяется. С другой, это напоминает ситуацию, когда долго и муторно готовишься к сложному экзамену, а оценка ставится «автоматом». Вроде и радуешься, но мандраж и безмерная усталость остаются. Боюсь, что не смогу еще раз настроиться на нужный лад, поэтому про себя шепчу: «Пусть что-то случится, и мы не попадем внутрь».