Горячий источник (СИ) - Мельникова Надежда Анатольевна

- Уау! Оля, боже, Оля!

Из кармана она достает пистолет, понятия не имею, где она его взяла. Но пугаюсь я не на шутку.

- Сергей Борисович, она здесь, - звонит по телефону. - Ага, а еще она у вас, что-то украла.

- Оля, Оля, успокойся. Где ты это взяла?

-Ты правда думала, - Ольга психует, краснеет и дуется, как морская рыба бородавчатка, которая перед тем как выпустить яд, дует щеки, - что я буду терпеть все то унижение из-за тебя? Да я пошла к твоему мужу сразу, как только застукала вас в клинике, в том коридоре. Он дал мне денег, он сказал, чтобы я отвлекла Пашку, соблазнила всеми средствами, но этот рыжий дурак видно зелья какого-то напился. Что он нашел в тебе, старой корове?

Я смотрю на Ольгу и, кажется, понимаю, что происходит. Мы немного изучали психиатрию, люди, конечно, отличаются от животных, но общие черты есть.

- Я подозревала тебя, - тычет она в меня этой штукой, - подозревала постоянно, только с виду святоша. Шлюха!

- Оля, успокойся, пожалуйста.

Смена имиджа, царапины на руках. Я ни раз замечала, что Ольга стала нелюдимой, все больше сидела одна, порой у нее возникали вспышки неконтролируемой агрессии. Жестокость по отношению к пациентам. Она собирала хлам в своем ящике и выбрасывала нужные вещи со стола. Например: чистые бумаги, папки и канцтовары. Иногда она разговаривала сама с собой, негромко, просто обсуждала, что-то у регистратуры, как будто прислушиваясь к несуществующим голосам.

- Ты не пришла на работу, врачиха, и я поняла, что ты прибежишь сюда. Считаешь себя лучше других людей, потому что лучший врач клиники? Что такое медсестра рядом с врачом? Я сижу тут уже четыре часа, где вы все шляетесь?

В последнее время Забейворота сидела на непонятных диетах, то пила литрами воду, то отказывалась от нее, а недавно заявила, что спит всего два часа в сутки, потому что не хочет и не нуждается в большем. Ольга стала забываться, иногда она не помнила, что было давно, а порой то, что было совсем недавно. Видимо психика была неустойчивой всегда, но история с Павлом стала толчком, передачей импульса. Спасатель превратился в навязчивую идею, и тем что, то отдалялся, то отталкивал ее, добился взрыва.

Ольга слегка чокнулась и сейчас, она направляет на меня оружие.

Ну так не бывает. Ну не может же человек навлечь на себя все беды мира одновременно? Страх сковывает мои движения, я глупею и слабею. Не могу придумать, как действовать дальше. Ольга считает меня виноватой в своих горестях. Чтобы сделать больнее, она со смаком рассказывает про любовниц мужа, которые отдаются ему прямо на рабочем столе. Про то, что он лапает всех, кто оказывается поблизости, и в банях, которые он постоянно посещает, творится такое, что мои старомодные мозги даже представить себе не могут. Интересно, откуда ей все это известно? Она так увлекается красочными историями, что, потряхивая пистолетом, не замечает лай собаки у себя за спиной. Первое время я думаю, что это Пашка, сердце бьется, как будто я пробежала несколько километров. Но отправляясь на спасение моей дочери, Пашка Мари с собой не брал.

И хотя в темноте уже почти ничего не видно, за спиной Ольги отодвигается окрашенная зеленой масляной краской доска, появляется лопата на длинном черенке, а потом две сухие сине-белые ножки в длинной юбке.

Понимаю, что это мой единственный шанс, щеки наливаются краской, дыхание сбивается.

- Оля, а ведь ты права, - концентрирую на себе внимание. - Я так сожалею, что разрушила твоё счастье. Вы ведь отлично подходите друг другу. Конечно, для такого горячего парня лучше молоденькая девочка, чем кто-то вроде меня.

Ольга хмурится, недоверчиво прислушиваясь к моим словам.

А старушка размахивается и бьёт Забейворота по голове. Я вскрикиваю от ужаса, Забейворота, пошатнувшись, падает лицом в  свежую зелёную траву.

- Затетёха крашена! – рычит бабуля, празднуя свое стопроцентное попадание, - зажигалка, - отбрасывает клетчатым тапком "пистолет" соседка.

- Черт, я подумала, - из груди вырывается отчаянный стон, - какая же я идиотка, решила, что она угрожает мне оружием.

- Лоха! – вздыхает соседка.

- Не понимаю.

- Дура по вашему, - наклоняется над девушкой старушка, а потом машет мне рукой, командуя следовать за ней, - ты Ирка, верно? Он все время про тебя свербигузку рассказывает, нравишься ты ему очень, - улыбается старушка вставной челюстью, а мне становится тепло.

- Пойдём, - тянет меня в дыру, - надо вызвать скорую.

- Но..

Следую за ней, переступаю через распластанную Ольгу, нащупываю пульс, успокаиваясь.

- Скажу, что вырубила грабителя, - трясет головой женщина, - у меня ведь справка есть, рассеянный склероз. Мало ли, что старушке взбредёт в голову, если на участок соседа кто-то залез в темное время суток. Мари, за мной, - свистит женщина.

Мы идем мимо большой теплицы.

- Эта худосочная девица постоянно сюда таскалась. Никакой гордости. Баба-ветрогонка! Услыхала ее перлы, думала Пашка вернулся, а тут такое. Театр одного актера. Зинаида Петровна, - протягивает она мне сухую ладошку.

- Соседка, которая печёт ему пироги? - поправляю лямки сумки из супермаркета, вытягиваю бумаги из штанов, прижимая к груди.

- У меня три сына было, всех похоронила, - тянет она нарезанные из клетчатой ткани веревочки на черенках. - Внуки ко мне не ходят, вот за Павлом, шпынь голова его рыжая, и присматриваю, он мне как родной, курощуп златовласый. Ты любишь его? - резко оборачивается бабулька, останавливаясь на тропинке среди грядок и саженцев.

- Да, - отвечаю, не задумываясь.

- Не вздумай его обижать, - расплывается она в улыбке, - а то ведь у меня справка есть. Твой муж – блудяшка, чёрт верёвочный, бросишь его и дело с концом!

Согласно киваю, почесывая Мари, что трется носом о мои ноги.

- Ольга позвонила ему и сейчас он сюда придёт.

Зинаида опирается на лопату, ставя свободную руку на пояс, хвосты платка на голове развиваются от легкого ветерка.

- Спрятаться тебе нужно, свербигузка, иначе добром все это не кончится, - вбивает она лопату в землю, потом разворачивает и ударяет еще раз, и еще, рисуя квадрат из чернозема.

- Где? – сжимаю бумаги крепче, как будто умнее Зинаиды сейчас нет никого на всей земле.

Павел ее всегда слушает, значит и я должна.

- Там, где твой обдувало муж  и искать не будет, - подмигивает соседка, а я слышу сигнал, оповещающий, что батарея моего телефона в кармане разрядилась.

Дома у Прокофьевны пахнет жареной картошкой. Я смотрю на крупную женщину, что занимается своими делами, и не знаю с чего бы начать.

- У вас телефона КСП нет?

- Своему бл*дуну хочешь позвонить, Ирина Владимировна? Ты же хорошая женщина, отличный специалист, - месит тесто главная медсестра, отчаянно работая руками.

Ну все, с меня хватит. Паша не такой, почему все вокруг считают своим долгом оскорблять его? Если девки сами на него кидаются, то в этом нет его вины. Ну кто в самом деле виноват, что он такой потрясающий?  Да, ему не стоило флиртовать с Ольгой, но он в любом случае не отвечает за то, что она напридумывала себе. А, если вспоминать прошлое, о котором нам поведал сын Прокофьевны, то той девушке надо было подумать головой, прежде чем лезть на пьяного мужика.

- Паша не виноват, что у вас нет внуков! – визжу, что есть мочи. – Вашей невестке стоило думать башкой, восемнадцать лет, как раз тот самый возраст. А мать? Куда смотрела мать? Хватит уже искать виноватого там, где его нет. Павел хороший!

Медсестра бросает тесто, железная миска крутится на столе.

- Твой Паша – сволочь! Он воспользовался девочкой, и откуда ты все знаешь? – кряхтит Прокофьевна.

- Мой Паша лучше всех! Сука не захочет, кобель не вскочит. Достаточно грубая фраза, но очень четко описывает сложившуюся ситуацию. И вы сами это знаете, просто приятнее думать, что виноват Пашка! – я так ору, доказывая свою правоту, что не сразу замечаю, что на пороге кто-то стоит.