Древний мир для попаданки (СИ) - Ос Ксения

— А Цезаря прирезали на ступенях сената свои же, — усмехнулась женщина, а потом посмотрев в ошарашенное лицо мужика, махнула рукой, — а ладно, забей — это я просто так вспомнила. Ты, кстати, чего хотел то?

Юлий пришел в себя быстро.

— Да, действительно, чего я хотел то, — подхватился он, — а ну, да! Предлагаю тебе стать моей женой.

Мария даже опешила от такой наглости. Ей казалось, что там, у костра, Юлию ясно дали понять, что идея эта не самая лучшая.

— И зачем мне это? — Спросила она недоуменно, — да и есть у меня муж уже…

Мужик только отмахнулся от ее доводов.

— Да, ладно, ты же не серьезно, — ухмыльнулся он, — не может же дикарь на самом деле быть твоим мужем. Нет, я еще понимаю, чтобы развлечься там, в травке покувыркаться, но ты же современный человек. Как ты вообще жизнь с дикарем представляешь? Да с ним же даже поговорить не о чем.

— Можно подумать с тобой есть о чем разговаривать, — обиделась вдруг за Арена, Мария, — я сказала нет. И вообще мы здесь надолго задерживаться не планировали. Все что надо посмотрели, так, что пора и честь знать.

Она раздраженно дернулась и встала с бревна собираясь уйти, но Юлий снова ухватил ее за руку и придержал не навязчиво.

— Подожди, — хмуро попросил он.

Почему-то женщине показалось, что к такому развитию событий он был готов, хоть и надеялся на другой исход.

— Ты там тоже умерла, да? — Задал он совсем неожиданный вопрос и получив осторожный подтверждающий кивок вздохнул тяжело, — блин, а я ведь молодой был еще. Узнал, что одна дура забеременела от меня и свалил в горячую точку. Думал пока я повоюю немного, а ситуация сама и рассосется. Представляешь, как не повезло? Даже пожить там нормально не успел.

Мария лишь скривилась, почувствовав, как замерло все внутри. Питер, горячая точка, беременность, похороны.

— Действительно, дурак, — прошептала она непослушными губами, а Юлий, не заметив состояния женщины только головой качал от несправедливости.

— Представляешь, маманя сразу сказала, чтобы я от Машки отказался. Нафига нам сирота безродная — мы бы и побогаче девку нашли, а я все думал, правильного из себя строил. Так и свалил, не признаваясь ей, что не собираюсь жениться. Блин, хорошо, что мамку не послушал тогда. Я ведь как представлю, что где-то там мой пацан бегает, прям душа радуется. Манька баба правильная, она точно сына моего вырастила. Еще и оплакала небось по-человечески и могилку в чистоте до сих пор держит.

— Правильная….

Чувствуя, как дрожат ноги, женщина снова опустилась на бревно, уже на физическом уровне почувствовала, как скручивается пружина застарелой нескончаемой боли и ненависти в груди. Только бы не сорваться, мелькнула мысль, но растворилась так и не оформившись.

— А маманю Зоя Михайловна звали? — Спросила она хриплым голосом.

— Ага, — весело подтвердил Юлий и резко замолчал, — а ты откуда знаешь?

Он с минуту соображал, а потом в изумлении глаза вытаращил, как та рыбина, что на берег выкинули.

— Да ладно, — пораженно выдохнул он, — не может быть. Манька, ты что ли?

А женщина смотрела на него и молчала не менее шокированная. Нет, то, что они встретились здесь, в другом мире, само по себе невероятно, но теперь она не могла понять, что именно ее привлекло в этом мелком, поверхностном человеке. И речь не шла о внешности — там то он точно был красавчиком. Обаятельным, общительным, с кучей друзей и просто знакомых, широкоплечий и высокий, он вызывал неоднозначные чувства и желания.

Странно было другое — почему она не замечала его высокомерия, снисходительно-поверхностного отношения к себе, меркантильности и эгоизма. Она вздохнула, чувствуя, как мелко дрожит все внутри от противоречивых чувств и эмоций и собралась уйти от греха подальше, но Юлий снова удержал ее.

— Как там сын то мой? — спросил он с интересом, — сколько ему сейчас? Лет двадцать? Красавчик, как и я небось?

Мария Александровна только глаза прикрыла, понимая, что не может больше отгораживаться от нахлынувших лавиной воспоминаний. Она сжала дрожащие руки в кулаки и снова разжала, уставившись на продолжавшие искрится кончики пальцев.

Вот перед глазами мелькнула картина, как она молодая и красивая выходит от врача и мечтает обнять весь мир от счастья. Ребенок! У нее будет ребенок от любимого. Она бежит домой, но ей кажется, что парит над землей. Лешка будет счастлив — он не раз говорил, что у них должны получиться красивые дети и вот мечта сбылась и хочется петь от счастья.

Вот картина меняется… злой раздраженный Лешка отпихивает тарелку с супом и нудит как не вовремя она с детьми затеяла — можно подумать она сама его сделала, а он лишь в стороне стоял. Но любимый продолжает ныть как дорого сейчас иметь детей и что в его квартире живет мать, которая не пустит их с ребенком.

Она пытается сказать, что проблем с жильем не будет — именно сейчас оформляется ее наследство, включающее четырехкомнатную квартиру, но не успевает. Ее мужчина, хлопая раздраженно дверью уходит.

Вот следующий момент ее жизни. Она, несколько осунувшаяся, с темными кругами под глазами, но с уже еле заметным животом стоит на перроне и украдкой провожает своего Лешеньку. Они вроде помирились, но в их съемную квартиру он так и не вернулся, а потом поехал по контракту в командировку на полгода и запретил провожать, поскольку маманя будет не довольна.

Маманя среди провожающих действительно присутствует, а еще с десяток друзей и подруг, которых ее Лешенька обнимает и совершенно не целомудренно целует в губы. Выйти Мария так и не решается, зато рыдает долго, а потом пишет длинные полные тоски и нежности письма и складывает их в ящик комода, поскольку адрес воинской части ей так и не прислали.

А потом… потом случилось страшное. Гроб, кладбище, истерика кидавшейся на могилу Зои Михайловны и ее узловатый палец, тыкавший в уже почти восьмимесячный живот Марии.

— Ты! Ты во всем виновата! — Шипела она злобно, — Угробила моего сына, а теперь при помощи своего ублюдка хочешь квартиру нашу прибрать? Не получится. Не видать тебе Лешкиного наследства.

Почти убитая морально и физически, Мария две недели лежит на сохранении в больнице, потом возвращается домой, но не доходит… уже поднявшись на свой этаж, она чувствует удар из-за угла, злобный шипящий голос, а потом резкий толчок в спину. Как катилась по лестнице она уже не помнила и пришла в себя в больнице без ребенка, без возможности иметь детей вообще и без надежды….

Мария пришла в себя, когда почувствовала, что ее довольно сильно трясут за плечи.

— Эй ты чего? — Юлий с любопытством смотрел ей в лицо и безмятежно улыбался, — спрашиваю, как там мой сын то? Или дочь? Хотя, нет, сын было бы круче. Сколько ему? Лет двадцать?

— Сорок, — женщина, глубоко дыша постаралась прийти в себя и отшатнулась от слишком близко стоящего Лешки, ну или Юлия теперь уже.

— На земле прошло сорок лет, — сказала она так холодно, будто заморозить все в округе надеялась, — а сына твоего нет. Твоя маманя убила его, когда решила, что я могу на наследство с его помощью претендовать. И ее даже не убедило наличие у меня четырёхкомнатных хором на тот момент.

Мария окинула злобным взглядом ошарашенного мужика, отпихнула его с дороги и медленно пошла к хижине.

— Не подходи ко мне больше, — предупредила она злобно, — никогда не подходи. Видеть тебя не могу.

Отделаться от Юлия оказалось не так-то просто. Весь следующий день он ходил за Марией и канючил, как хорошо они могли бы изобретать в тандеме.

— Ты просто не представляешь на что эти дикари готовы ради новинок. Я когда их корзины научил плести, да про посуду рассказал, они меня чуть ли не в ранг бога определили.

— И что? Долго ты там продержался? — Буркнула раздраженно Мария, не отвлекаясь от приготовления обеда.

Как то так получилось, что после ночи рыданий, ее злоба и ненависть отошли на второй план. Она очень хорошо помнила, что негативные эмоции разрушают, прежде всего, самого носителя, оставляя боль физическую и душевную и не давая стать счастливее. А еще вспомнились слова провожающей их Мары, о том, что чтобы жить дальше, надо прошлое оставить в прошлом. Неужели у женщины такой интересный дар и она действительно предвидела эту встречу? Решив, обязательно уточнить интересующий вопрос по возвращении, она отодвинула плечом Юлия и принялась потрошить пойманную Корой рыбу.