Девятое зеркало - Елена Александровна Романова

— Нет.

Она усмехнулась.

— Разве ты не хочешь стать мною, к примеру?

— Мне и собой быть неплохо.

— Ты и правда лгунья, — улыбнулась она. — Но ты хочешь жить.

— Да.

— А для чего тебе эта жизнь? Что ценного в жизни простой горничной из Молберна?

Когда я подавленно смолчала, Эмора рассмеялась.

— Вот видишь, милая, — она потрепала меня по щеке, а затем брезгливо взмахнула пальцами: — Ну и грязная же ты. Сегодня особенный день, а ты вся в крови и ссадинах. Пойди и умойся, а я выберу для тебя платье.

— Зачем?

Эмора закатила глаза.

— Ну не глупая ли дурочка? — вздохнула она так, будто я смертельно ее утомила. — Я же сказала, особенный день. День возмездия. И день краха моих врагов.

Я безропотно поплелась в сторону, куда она указала взмахом пальцев.

Разве так я представляла Эмору? И представляла ли, вообще, что встречусь с ней?

Проклятье действительно незыблемо, или она солгала?

Когда я умылась и взглянула на себя в зеркало, поморщилась от сожаления. Бровь рассечена и опухла, под глазами залегли тени. Я выглядела неважно. Пожалуй, много хуже, чем могла выглядеть полумертвая Сирин, пролежав в гробу две тысячи лет.

Когда я вернулась в спальню, Эмора раскладывала на кровати платья и придирчиво выбирала.

— Все не то… Как же сложно выбрать достойный наряд. Возможно, последний в твоей жизни.

— Что вы собираетесь со мной сделать?

— Мы все немного развлечемся сегодня вечером.

— Я могу уйти из замка?

— И куда же ты собралась? — озадаченно замерла Эмора и развернувшись, сложила на груди руки. — Разве где-то в другом месте веселее, чем со мной?

— У Железного дворца сейчас целая битва.

— Мальчишки любят играть с оружием, — беспечно отозвалась богиня. — Особенно Акар.

— Он сейчас в Алмазном дворце.

— И поделом.

— В клетке.

— Не волнуйся, скоро он будет здесь. Никто не пропустит последний бой часов. Я предвкушаю, как закрутятся события. Поэтому разве не обидно встретить свое будущее в таком виде, — и она указала на мой потрепанный костюм. — О! — она захлопала в ладоши. — Алый! Цвет крови. Надевай.

Когда я, громко сопя, пошла за ширму, Эмора подошла к гробу Сирин.

— Сколько сил мне потребовалось, чтобы сохранить ее тело в первозданном виде, ты даже не представляешь, — и она вздохнула и отерла лоб тыльной стороной ладони, — может, и ее приодеть. Сегодня она повстречает своего любимого. Интересно, узнает ли он ее?

— Тангор? — выглянула я из-за ширмы. — Он тоже будет здесь?

— Появилась бы я, если бы его не было, — хмыкнула Эмора. — Конечно, все должны быть в сборе. Тангор — вообще, главный зритель этого спектакля.

Неужели она сотворила все это из-за мести?

— Не все люди такие, как Сирин, — сказала я из-за ширмы.

Эмора долгое время молчала, а затем рассмеялась.

— И правда, — согласилась она. — Есть те, кто хуже. Ты, например, Тея.

— Я? — просипела я, втискиваясь в платье.

— Да, — я услышала уверенные шаги Эморы, — ты целовалась с моим лучшим любовником, посмев занять мое место в его постели. Ты вышла замуж за моего самого преданного раба и почитателя. Ты склонила моего верного соратника, Борогана, к предательству. Ты принесла сюда душу Сирин… впрочем, за это тебе спасибо.

Ширма отлетела прочь, и я вздрогнула.

Эмора схватила меня за плечо, развернула лицом к стене и принялась шнуровать корсет.

— Ты посмела ранить меня глубже, чем кто-либо до этого, — прошептала богиня мне на ухо, стягивая ребра так, что я шумно выдохнула. — Совсем скоро ты поймешь, почему твоя смерть должна стать прекрасным окончанием этого дня, а твоя кровь, брызгающая в разные стороны, прощальным фейерверком.

Она развернула меня лицом к себе.

— Поверь, милая, нам всем будет весело сегодня.

Я все еще чувствовала Алема, хоть в покоях Эморы наша связь грозила оборваться в любую секунду. Особенно в тот момент, когда Эмора склонилась к моим ногам, чтобы подобрать выпавшую карту Пустоши. Она медленно развернула ее и осознав, что именно держит в руках, фыркнула.

— Ты хотела найти Девятое зеркало, чтобы избежать проклятия? — и рассмеялась. — Это невозможно.

— Почему?

Эмора вскинула взгляд, ее губы изогнулись в издевательской усмешке. Она с упоением разорвала карту на мелкие кусочки. А затем выхватила у меня кинжал, который я прятала в складках платья.

— А это что еще за вещь?

— Отдай, — тихо попросила я.

— Зачем он тебе? Неужели это подарок? — и в ее глазах заплясали смешинки. — Это подарок Акара? Этот кинжал тебе дорог?

Я стиснула зубы, не желая отвечать.

Эмора взмахнула пальцами, создавая изящные ножны из покрытого лаком красного дерева на тонкой серебряной цепочке. Безмолвно она повесила кинжал мне на шею.

— Прекрасное оружие, чтобы умереть от него, — сказала она. — Как же меня утомила ваша бесцельная возня. Я имею в виду, вас — людей. Когда-то я была очарована вами. Хрупкие создания Тангора казались идеальными, хоть и недолговечными. Но в вас оказалось столько порока, лжи и лицемерия, столько мрака, что я потребовала у Тангора немедленно вас уничтожить. Он мог бы создать нечто более совершенное, но не захотел. И не потому, что пожалел вас, все дело в том, что он любил ее, — и она указала на гроб с телом Сирин.

Наконец, Эмора оглядела меня с ног до головы и, кажется, осталась довольна моим нарядом и новым украшением.

— Кое-чего не хватает, — вдруг сказала она. — У королевы должна быть корона.

Она сложила ладони, а затем в них сверкнула прозрачная диадема.

Эмора с усмешкой надела ее мне на голову.

— А теперь я хочу привести в порядок замок, — сказала она и направилась к дверям легкой непринужденной походкой.

Я поплелась за богиней, зная, что она намерена хорошенько развлечься.

Эмора схватилась за дверные ручки и распахнула двустворчатые двери, вдыхая жизнь в некогда погибший замок. Коридоры наполнились сиянием, вспыхнул каждый камин и потолочные люстры, налились красками фрески и гравюры на стенах, заблестели стеклами некогда разбитые вдребезги окна, под ногами развернулись ковры, выросли разрушенные колонны.

— Добро пожаловать домой! — раздался громогласный, наполненный силой и невероятной мощью, голос Борогана.

— Неужели скучал по мне, плут? — проворковала Эмора, кружась по коридору в потоках мягкого света. — Или же скучал по тому, кем ты был всегда? А ведь ты был самым сильным из них, помнишь?

Она, казалось, парила над полом, едва касаясь его атласными туфельками. Она была прекрасна. Даже я, презирая ее всей душой, не могла не признать это. Черные волосы сияли, точно грани обсидиана, фарфорового лица касался легкий румянец, миндалевидные