Одна из двух (СИ) - Волкова Виктория Борисовна

— Вот же неуёмная старуха, — проворчал дед. — Это его право. Я не обязан спрашивать…

— Подожди, фра, — попросил я. — А почему ты уверена, умма, что Филокс — евнух?

— Он долго жил в Заарханне, а Нурн близко к твоей матери не подпускал нормальных мужчин, только евнухов. Он же половину слуг и лаборантов оскопил.

— Филокс жил в Заарханне? — одновременно спросили мы с дедом.

— Ну да. Это у него в метрике есть, — поразилась бабка нашей тупости.

— А почему ты не сказала раньше? — разгневался дед.

— А ты не спрашивал, — отрезала Дарра.

— Ты сможешь определить, где он? — поинтересовался я у старого Мойна.

— Да. А ты пока отнеси ребенка в спальню, я потом его навещу. Дарра, разведи стины побольше. Мойну потребуются силы.

Уже через час все оказалось известно. У нас имелись точные координаты Филокса. Небольшой поселок между плато Архонта и высокой травой. Идеальное место. Когда я надевал кожаный жилет, в спальню постучался Крэн.

— Возьми меня с собой, князь, — задушевно попросил он.

Я увидел, как расширились глаза моей жены. Но она промолчала, давая мне возможность самому принять решение.

— Как будет угодно, фра, — поклонился я. — Я не отблагодарил вас за спасение нас от вадана. Он мог открыть лунку бесконечности и всех туда затянуть, навсегда избавив княжество от Кхратто-аннов. Одним махом.

— Чудные дела творятся в твоей стране, Лей, — отмахнулся мой тесть. — У нас в Республике такого нет.

— Вы и так живете в долине смерти. Там, кроме людей и вейсов, никто не обитает. Стретты больше вашего восприимчивы к ядам Трезариана. Хотя, наверное, должно быть наоборот.

— Много разговоров, — пробурчал сенатор, направившись к выходу.

— Отец, — позвала его Цита.

— Чего тебе, Сельма? — не останавливаясь, проворчал он.

— Возьми с собой. — Цита протянула ветку канрецума.

— Это еще что за елка? — Крэн внимательно посмотрел на дочь.

— Вам лучше взять, фра. Для стреттов это растение смертельное, а вот моя трезарианская жена обходится с ним запросто.

— Вот здесь нажмешь, — показала Цита на синюю точку. — Раскроются иголки. Сейчас он в свернутом виде, чтобы дети случайно не наткнулись. Смотри.

Моя жена нажала на почку канрецума, и растение выпустило смертоносные иголки.

— Видишь?

— Прямо, как спицы зонта, — изумился Крэн.

— Только отравленные, я ими двух лиуров забила.

— Я смотрю, ты главная защитница княжества, — довольно усмехнулся сенатор Брао. Суровое лицо даже на минуту разгладилось. — Сделай ее министром обороны, Лей, — шутя, обратился он ко мне.

— Цита и так генерал армии, — серьезно заметил я. — Награждена боевым орденом.

— Дааа, — протянул тесть. — То, чего я ждал от сыновей, добилась моя тихоня-дочь.

— А ты точно его дочь? — деланно изумился я, когда сенатор вышел.

— Нет, я от конюха, — фыркнула Цита и запустила в меня гребнем. Расхохотавшись, я выскочил за дверь.

Дом Филокса в деревне нам показали сразу. Но, клянусь, я бы его нашел и по запаху. Чем ближе мы подходили, тем сильнее становился смрад, источаемый лиурами. Я дал знак крессангам окружить дом, собираясь открыть запертые изнутри замки с помощью магии. Но Крэн посмотрел на меня снисходительно и бросил:

— Любишь ты, князь, в бирюльки играть. — Потом подошел к двери и, надавив плечом, открыл ее. Значение слова «бирюльки» осталось для меня загадкой, но, будь воля Крэна, он бы поднял лачугу на плечо и сбросил бы вниз с обрыва.

«Может, так и следовало поступить», — подумал я, когда, ворвавшись внутрь, увидел, занимающий почти всю площадь дома бассейн, полностью заполненный мелкими лиурами. Только в самом углу стоял небольшой стол, за которым сидел Филокс и что-то лихорадочно записывал. Да еще вдоль стены примостилась маленькая кушетка.

— Посмотри, тайэн! — радостно закричал ассистент деда, словно только меня и ждал. — Я вывел новый вид. Огнестойкий. Теперь моим малышам не страшны твои каэры и бластеры.

— Взять его! — приказал я. Но Филокс надумал сбежать и выпрыгнул в окно, прямо в объятия Джурса.

— Огонь! — велел я. Крессанги, повинуясь команде, выпустили языки пламени прямо в кишащих в бассейне лиуров. Но ничего не произошло. А с улицы доносился хохот спятившего Филокса.

Я скатал из воздуха каэру, краем глаза наблюдая за реакцией тестя. Крэн следил за мной, как завороженный. Придав форму шара, я бросил каэру в бассейн. Словно на камень. Она зашипела и погасла. А лиуры даже не шелохнулись.

Я повернулся к Крэну:

— Остался только канрецум, фра. Если и он не поможет…

— Отойди, — попросил сенатор. — Мне нужно поквитаться за дочку. С доблестным ученым тоже.

Он широким шагом выскочил во двор и, схватив Филокса за шиворот старенького потрепанного камзола, притянул назад, к гигантской чаше с лиурами.

— Пойди поплавай, — скомандовал Крэн и со всей силы толкнул бывшего ассистента Мойна в объятия собственного детища.

Сначала послышался крик, но уже через минуту все стихло, лишь само кишевшее месиво, сплошь состоявшее из лиуров, окрасилось в розовый цвет. Крэн достал ветки канрецума из ножен: две отдал своим охранникам, одну оставив себе.

— Посмотрим, на какие чудеса способна эта елка, — сурово заявил он, ударяя по полупрозрачным спинам. — Жрали мою Сельму? Вкусно было? А это вам на десерт.

— Чего стоите? — рявкнул Крэн телохранителям. — Приступайте. И чтобы ни одна гадина в живых не осталась.

С каждым ударом канрецума ядовитые иголки протыкали новых и новых тварей. Через несколько минут все закончилось. Жители деревеньки столпились гурьбой и разом отшатнулись в сторону, увидев светловолосого исполина с веткой самого ядовитого растения наперевес. Представлять степнякам своего нового тестя я не стал.

Когда верхушки гор в Долине смерти покрылись снегом, а масляные озера затянулись пленкой, в Трезарианской республике после почти полугода траура по главе сената Эшту Корту, почившему от старости у себя в кабинете, привели к присяге нового Главу сената. Им стал мой отец. По этому случаю мы семьей прибыли в Алленчаазе на празднования. Официальная делегация княжества Стратту-арре. Торжества растянулись на несколько дней. Сессии сената, где главенствовал отец, сменялись заседаниями Совета Пяти, где без одобрения Первого Дожа Матео Мааса вообще ничего не решалось. Лея возили то в сенат, то в ратушу. Признаюсь, в эти дни я редко видела мужа. Зато много времени проводила с матушкой и Ирриче. Балы сменялись концертами и спортивными состязаниями. К концу недели я слишком утомилась или подхватила инфекцию. Меня тошнило даже от стины. А на пищу своей родины я вообще смотреть не могла. Поздно вечером, укладываясь спать, я пожаловалась Лею.

— Долго же до тебя доходит, княгиня, — ласково улыбнулся муж.

— Нет, ты ошибаешься, Лей, — пробормотала я, проваливаясь в дрему. — Лаасе тоже нездоровится. Это точно инфекция. Нужно сходить к гейзерам, подышать паром.

— У Лаасе та же причина, — тихо заметил муж.

Я подскочила на кровати:

— Не может быть!

— Считаешь мачеху слишком старой? — осведомился любимый.

— Не знаю, — развела руками я. — Но мне бы хотелось, чтобы сиреневое свечение разлилось над Ирриче. Им с Матео нужны общие дети.

— Твоей сестре только недавно постельный режим отменили. Да и Матео боится к ней прикоснуться лишний раз, словно она рассыплется.

— Лей, — протянула я и внимательно посмотрела на мужа.

— Ты что-то задумала, Цита? Даже не начинай, — предупредил меня князь.

Следующим вечером, когда перед балом все семейство собралось в гостиной, Матео вместе с Ирриче торжественно подошли ко мне, и Первый Дож, взяв мою руку в свою, торжественно произнес:

— Я даже не знаю, как мне благодарить тебя, Сельма!

Мой взгляд встретился с глазами Лея. Муж удивленно пожал плечами. А Матео тем временем продолжал: