Наследство для безумцев (СИ) - Малахова Валерия "Валерия_Малахова"

В углу каморки неподвижно валялась мёртвая крыса.

— А всё-таки, Аш, — Далра задумчиво катала по столу шарик, наскоро слепленный из хлебного мякиша, — почему ты решил помочь Скорпиону?

— Я? — бывший жрец деланно приподнял бровь, всем своим видом демонстрируя изумление. — А разве это не ты горела желанием восстановить справедливость?

Далра усмехнулась:

— Ну, слова Рани я ему передала, признаю. Хотела посмотреть на реакцию. Но вот всё остальное — твоя и только твоя заслуга.

— Твои… опыты, дорогая, когда-нибудь доведут нас обоих до чего-нибудь очень неприятного. Особенно если у тебя войдёт в привычку ставить их на таких людях, как Скорпион. Далра, ну ты же умная девочка, подумай сама: если я помогу Кайлу, уже он станет моим должником. Конечно, похищение дочки Куддара — услуга крупная, но она не идёт ни в какое сравнение с бегством приговорённой к смерти убийцы. Кроме того… — Аштаркам цинично ухмыльнулся: — Общение с тобой заставило меня поверить в истинную любовь. Смотри, даже Скорпион поддался её чарам! Ах, сердце моё трепещет, и что там ещё говорят в подобных ситуациях. Сказительница здесь ты, сама додумывай нужное.

Далра расхохоталась:

— Да уж, конечно!

Ни один из них не стал уточнять, сколько правды в этой, на первый взгляд, жестокой шутке. Аштаркам не стал говорить о том, что участие любимой женщины в этой авантюре — повод побыть с нею лишний день, а Далра не сочла нужным упомянуть, что прекрасно его понимает. Некоторые вещи оба за свою долгую связь научились понимать без слов.

— Ладно, ладно, — отсмеявшись, сказительница махнула рукой. — Договорились. Во всём виновата я. А план-то у нас есть, или придётся на ходу что-то придумывать? Казнь уже завтра.

— Хорош бы я был, если б не составил плана, — хмыкнул Аштаркам, а затем слегка помрачнел: — Поначалу мы с Кайлом хотели не геройствовать, а просто вывести девчонку из тюрьмы с помощью проверенных людей.

Далра понимающе кивнула. У хозяина «Пьяного черепа» везде имелись лазутчики — без этого он не смог бы продержаться так долго. И, разумеется, тюрьма была одним из первых мест, на которые некоронованный король преступного мира обратил внимание.

— Похоже, не вышло? Ну, раз уж ты мне об этом говоришь.

Аштаркам едва заметно поморщился:

— Да, не вышло. Куддар слишком уж заинтересован в племяннице. А его жена… сама знаешь.

— Дочь начальника городской стражи, о чём не устаёт напоминать каждому встречному и поперечному.

— Именно. Ну, стало быть, придётся вытаскивать девицу из-под носа у палачей. Благо, есть у меня среди конвоиров надёжный человечек. Полученных денег ему будет достаточно, чтобы удрать из Падашера вместе с семьёй.

— Не жаль тратить настолько полезного типа ради какой-то… Джамины?

— Ну, во-первых, не ради Джамины, а всё же ради Скорпиона. А во-вторых, конечно, жаль! — Аштаркам негромко рассмеялся. — Но хорошие отношения с этим парнем стоят потерянного шпиона. Ты знаешь, что он в своё время претендовал на «Пьяный череп»?

Сказительница отложила игрушку и заинтересованно посмотрела на Аштаркама.

— Нет, — медленно произнесла она. — Я этого не знала.

— Теперь знаешь. Ну, на самом деле любителей прийти на всё готовенькое было много, и Кайл отступился одним из первых, более того — переметнулся на мою сторону. Но я не знаю, действительно ли он оставил эту мысль, или затаился и ждёт удобного момента. Так что мне стоит держать его близко… очень близко.

Далра понимающе кивнула:

— Чтобы он не имел пространства для ненужных манёвров?

— Именно. Ну и вполне возможно, что он и впрямь станет следующим владельцем «Черепа». Это зависит… от множества обстоятельств.

«Это зависит от того, справишься ли ты со своими делами, отпустят ли тебя Лорды-Протекторы».

Разумеется, Аштаркам не произнёс этого вслух. И, разумеется, переспрашивать Далра не стала.

На западе садилось солнце, прочерчивая по улицам длинные тени — точно морщины на лице старика.

Джамину разбудили на рассвете. Впрочем, «разбудили» — это сильно сказано: ночь девушка провела в печальных раздумьях, и лишь под утро забылась в коротком неверном сне. Ей снился отец: он стоял перед ней в разорванных одеждах, держась обеими руками за горло и пытаясь что-то сказать, но вместо слов получались лишь невнятный свист и хрипы. Затем Советник Амбиогл упал, и вокруг его головы быстро натекла лужа чёрной крови. Сквозь горе и испуг Джамина слышала странные звуки, точно звенели деньги в шкатулке, которую держали в доме для непредвиденных расходов. Шкатулка прилетела и раскрылась, монеты упали в кровь, одна всё крутилась и крутилась в вязкой жиже, никак не желая упасть, и Джамина загадала: если золотой диск останется на ребре, она останется жива. Но почему она, раз мёртв отец?..

Пожалуй, Джамина даже осталась рада пробуждению, пускай оно и обещало быть последним в её жизни.

Хмурый здоровяк-надзиратель привёл с собой женщину — бледную, тощую, с невыразительным лицом, одну из тех наёмных плакальщиц, которые собираются при храмах Умбарта и предлагают свои услуги за пару медных дисков. Женщина держала в руках длинную рубашку — простую и грубую, с глубоким вырезом, скреплённым верёвочными завязками. Последняя одежда приговорённых.

Джамина переоделась без лишних понуканий. Подчёркнуто не обратила внимания на надзирателя, который откровенно пялился на её тело. Сделала вид, будто не услышала и свиста заключённых, вовсю обсуждавших её прелести и сожалевших, что не сумели их «опробовать». Впрочем, находились и такие, что желали быстрой и лёгкой смерти. Им Джамина, пожалуй, даже ответила бы — если б не внезапно пересохшее горло.

Подумать только, ещё вчера… нет, не так, ещё за день до того, как её без лишних церемоний отправили в тюрьму, да что там — ещё за час до этого Джамина и подумать не могла, что сможет раздеться в присутствии такого количества мужчин. Великая Пятёрка богов, да она бы со стыда сгорела! Теперь это казалось всего лишь мелким неудобством. Подумаешь, глазеют… Не лапают — и на том спасибо.

Переодевшись, Джамина поклонилась женщине. Та удивлённо распахнула глаза, но ничего не сказала — лишь кивнула. Джамина и не ждала ответа: дело плакальщиц — голосить, им нельзя говорить с теми, кого они отправляют к Умбарту. Древний ритуал, о котором как-то рассказывал отец. Девушка никак не ожидала, что будет в нём участвовать. Теперь же с ней обращались, как с мертвецом, по какой-то причине задержавшимся на этом свете. От подобного на душе стало холодно и тоскливо.

Надзиратель набросил на шею Джамины уже знакомый кожаный шнур и повёл мимо клеток с заключёнными к выходу. Почти против собственной воли девушка обрадовалась, когда увидела солнечный свет — пускай слабый, скрытый толстым слоем облаков. Как странно: обычно в это время года на улицах Падашера царила неимоверная духота. Сейчас же дул свежий ветерок, проникающий даже за стены темницы, и прохлада заставила кожу покрыться мелкими мурашками. Джамина поёжилась, но всё же не могла не вдыхать воздух, свободный от тюремных миазмов, не могла не пытаться расслышать свободные птичьи голоса. Возможно, она слышала их в последний раз, и именно потому птицы пели так сладко и так вдохновенно.

Кто знает, вдруг мир сейчас прощается с ней, Джаминой? А дождь, который вот-вот пойдёт, — это слёзы богов, оплакивающих невиновного человека?

Последняя мысль заставила Джамину усмехнуться и покачать головой. Нет, боги не вмешиваются в дела смертных. У них свои занятия, недоступные людскому пониманию. Если бы было иначе, то сейчас с небес на головы всех виновных в беззаконии сошёл бы не дождь, а множество разящих молний.

Во дворе Джамину ждали. Худой и унылый человек, одетый в тёмно-синий халат Ведомства наказаний, держал в руках свиток пергамента. Увидав девушку, чиновник коротко осведомился у надзирателя, та ли это, о которой ему говорили, и, получив утвердительный ответ, развернул свиток. На саму Джамину он подчёркнуто не обращал никакого внимания.