Дэви Дэви - Без слёз

Руни оглядел его с сомнением:

— Чего так скоро? Ты ж не встаешь ещё…

— Нее, поссать уже ползаю, — бодро возразил Сет. — Да и… достало тут валяться. Тоска — хоть в стакане утопись! Я лучше в строй поскорее… Хотя, наверное, долго ещё на брюхе спать придется.

Руни провел ладонью над спиной Сета, не прикасаясь, чтобы не сделать больно — раны только-только подживать начали, подернулись багровой корочкой.

— Шрамы останутся…

— Ну и останутся! Бойцу красота не к лицу! — беспечно хохотнул Сет. — Или ты меня в бордель решил пристроить?

Тут Руни спохватился — он же ещё Дикарю подарок принес.

— А, кстати, про бордель, — Руни зашарил по карманам. — Вот… Выменял у старших. За десерт.

Он протянул другу несколько голографических рекламок — такие выдавали бесплатно в борделях. На рекламках, для пущей наглядности и завлекухи, красовались изображения «товара» в самых соблазнительных ракурсах.

— Аамм, — Дикарь демонстративно облизнулся. — Пожелаю себе сладких снов. Представляешь, через год… нет, даже раньше… нас тоже будут в город выпускать. Сходим во Флорес, а? Навестим лапушек?

— Ага, — невпопад ответил Руни.

Он тоже разглядывал картинки вместе с Дикарем. Поначалу. А потом всё больше пялился на кудрявый затылок Сета… смотрел, как блики света играют на ладных плечах, перепрыгивают на израненную спину… Руни представлял уже зажившие рубцы… нет, даже в рубцах спина будет такая, что глядел бы и глядел, хоть глаз вырви… Под эти мысли ладони Руни принялись оглаживать бока Сета, спустились под простынку, заползли на худую крепкую задницу. Пальцы как раз уже нацелились пробраться между твердых ягодиц… как Сет встрепенулся, одернул Руни, правда, беззлобно, скорее, насмешливо:

— Эй, Змеище, хорош меня лапать!

Руни отдернул руки, как обжегшись. Было неловко, не по себе, будто застали за чем-то стыдным. И, в то же самое время, еле унял себя — так хотелось опять коснуться Сета, вот так — особенно — коснуться, трогать его т а м, гладить ещё и ещё… Да поласкать — по-настоящему, по-взрослому…

«Что ж теперь делать-то?» — недоумевал Руни. Получалось так, что прежней дружбы с Дикарем уже нет, а пришло взамен что-то новое. Но Руни растерялся и не знает, что с этим новым делать… А Сет, похоже, не готов принять…

Произошедшая перемена сбивала Руни с толку. Внешне-то, вроде, всё шло, как раньше, но Руни многое теперь не мог себе позволить из прежнего. Например, прижиматься к Сету холодными ночами, греться об него…

Между тем, Дикарь, как ни в чем не бывало, сигал к Руни под бок всякий раз, как ему было зябко. И для Руни это было теперь сродни пытке. Мало того, что он перестал себя чувствовать хозяином в собственной постели. Хуже то, что… горячее, упругое тело Сета — и рядом совсем, а не тронь! Только и оставалось на долю Руни — смотреть, как Дикарь крепко спит, как разглаживается во сне лицо, становится таким спокойным и чуть ли не нежным… Слушать — глубокое мерное дыхание… Чувствовать — как изредка вздрагивает всем телом, дёргается… может, ему порка недавняя снится — тот ещё кошмар… но чаще — чуть улыбается, да, бывает, причмокивает, как маленький. С ума сойти…

— Дрыхнешь, сволочь, и никакой тебе заботы, — шептал иногда в сердцах Руни, отодвигался, насколько мог, но, заснув-таки, непременно видел во сне Дикаря, да в таких ракурсах, что век бы не просыпаться…

Отделение собралось на контрольное занятие по проведению форсированного допроса.

Накануне было объявлено, что занятие пройдёт «с использованием живого материала», и эта новость обсуждалась не все лады.

— А что значит «на живом материале»? — первым поинтересовался новичок — Малыш Эйдо Мар.

— А то и значит — привяжем тебя к колышкам и будем му-у-учить, — тут же отозвался один из главных зубоскалов отделения.

— Ага, зверски изнасилуем, — плотоядно ухмыляясь, вторил другой.

Руни только хмыкнул неодобрительно — ну, чего достают парня? Хотя, новичков завсегда стараются поддеть, и по части насмешек да подколов Малышу будь здоров как достаётся. Но он — ничего, держится, и шуточки терпит, и вообще… Все ж знают: чем позже попал в учебный центр, тем меньше шансов выжить. Но Малыш, видно, духом не падает, старается вовсю. Многие парни, в том числе и Руни с Сетом, новичка за эту стойкость зауважали, а командир, вроде как, под крылышко взял, опекает помаленьку…

— Правда, Волк, что это за такой «живой материал»? — это уже Дикарь спросил.

Командир пожал плечами:

— Я знаю столько же, сколько и вы. Веснич же любит туману напустить…

Едва Волк это произнес, как появился офицер-преподаватель Веснич, специалист по допросам. Да уж, помяни чёрта — он тут как тут… Веснич был длинный, сухой, весь какой-то бесцветный, и ничего в нём примечательного, если б не взгляд — неподвижный, почти как у Руни, но острый, холодный. Поглядишь — и будто на битое стекло напорешься…

Преподаватель подталкивал в спину парня в оранжевом комбинезоне. На физиономии парня светился перевернутый треугольник — печать контроля… Всё понятно. «Меченые» — так называли опасных преступников, приговоренных к пожизненной каторге. Их использовали в учебном центре для самой грязной работы. Ну и, видимо, для разных прочих нужд. Например, как живое чучело на практических занятиях…

— Раздевайся! — приказал Веснич своим бесцветным голосом, даже не глядя на парня. И тот с обреченной покорностью принялся стягивать оранжевое тряпьё. Руки у него заметно тряслись…

… По окончании занятия Веснич равнодушно объявил, что доволен результатами, которые показало отделение. Бесцветные казенные слова прозвучали для парней сладкой музыкой — значит, завтра они пойдут во Флорес. Первая увольнительная… И денежек дадут на развлечения. Вот славно-то! Все загомонили разом, уже предвкушая, на ходу строя планы…

А скулящего «меченого» увели. Ему даже лазарет не понадобился, вызванный медик тут же, на месте, кое-как залатал многочисленные раны на теле, обработал искалеченные пальцы. Ну, и пойло какое-то ядрёное в бедолагу влили — надо понимать, в качестве анестезии…

Руни это всё подметил краем глаза, как и то, что Малышу, кажись, немного поплохело во время занятия, хоть он виду и не подавал. И ещё… Дикарь после всего притихший был, задумчивый.

— Слышал, завтра во Флорес отправимся? — и Руни хлопнул друга по спине. Только б вывести Дикаря из этого мутного состояния. Что у него там в башке крутится — пусть или забудет, отодвинет подальше, заслонит мыслями о предстоящем веселье… или пусть прямо сейчас выложит. А если замалчивать — Дикарю это не годится, взорвется ж потом… — Помнишь, о чем мечтал?