Когда солнце встанет на западе (СИ) - Серебрянская Виктория

— Ты что творишь, маленькая дрянь? Где твои глаза?

Я приоткрыла рот, пытаясь оправдаться, но поняла, что не смогу произнести ни слова. От ужаса перед случившимся куда-то подевались все умные мысли, а во рту стало сухо как в древней пустыне. К тому же, я ничегошеньки не знала о морунцах, и понятия не имела, какая форма обращения принята у них на планете.

— Ты немая или глухая?

Не имея сил ответить, я отчаянно замотала головой. Морунец усмехнулся, но не по-доброму, а как-то… как удав кролику, пришло в голову сравнение.

— Не глухая, не немая, но почему-то молчишь. Хмм… — он как-то очень странно окинул меня взглядом, словно ледяным языком лизнул. — И что с тобой делать? Ты как собираешься возмещать ущерб?

Он красноречиво посмотрел на заляпанный мундир.

И тут меня прорвало:

— Прошу прощения, лорд. Я очень сильно спешу, и никак не ожидала, что за углом кто-то есть. Поэтому столкнулась с Вами! С Вашего позволения, я оплачу счет за чистку Вашего костюма! Я живу..

— Проклятые боги!!! — рык морунца эхом разлетелся по коридору — Ты что же, думаешь, мне нечем оплатить чистку своей одежды?!

— Что Вы!

— Что я пожалею несколько кредитов?

— Нет-нет, я вовсе не это имела в виду! — мне уже хотелось плакать. Надо же было так попасть! — Просто Вы спросили, как я собираюсь возмещать ущерб… И я предположила…

Голос все-таки сорвался.

Морунец, наоборот, успокоился. Лицо его как-то разгладилось и приобрело надменное выражение. А я снова почувствовала прикосновение ледяного языка — он меня разглядывал. Я поежилась и представила, как выгляжу со стороны. Виноватое выражение лица, опущенные плечи, прилипшая к телу полупрозрачная блузка и невесомые ажурные чашечки лифа под ней, нескромно обтягивающая бедра юбка и ступни в классических лодочках в позиции… мыски вместе, пятки врозь. Еще бы пол мыском туфли поковыряла! Тут же в лицо плеснуло жаром. Стало стыдно до удушья.

Сквозь ватную завесу стыда до меня донесся новый хмык морунца. Теперь какой-то удовлетворенно-заинтересованный. Громом посреди ясного неба прозвучали над головой его слова:

— Придешь сегодня вечером в мой номер. Там и подумаем, как ты сможешь возместить мне ущерб. — И многозначительная улыбка.

Поначалу я ощутила облегчение. Слава Богу, удастся все уладить по-тихому. Моя тайна останется при мне.

Морунец как-то расслаблено-сладко мурлыкнул:

— Как тебя зовут, крошка?

— На…, кхм. Нола Кайро, лорд.

— И ты здесь с кем?

— Я в составе делегации участвую в Межзвездном историческом конгрессе.

В прозрачных льдинках мужских глаз промелькнуло удивление:

— Вот как? Ученый мышонок… Значит, ты здесь на три дня и три ночи?

— Немного не так. — я мимоходом удивилась его осведомленности. Не может же военный участвовать в историческом конгрессе. Или может? — Мы возвращаемся вечером третьего дня. Сразу после закрытия конгресса.

— Ну что ж. Две ночи хуже, чем три и лучше, чем одна. Но тебе придется потрудиться, чтобы успеть возместить весь ущерб!

Я почувствовала, что мои глаза округляются. Внутри все сжалось в один липкий комок ужаса. До меня, наконец, дошло, что именно имеет ввиду инопланетник под возмещением ущерба. Не то, чтобы я совсем ничего не знала о том, что происходит за закрытыми дверями супружеской спальни. Все же любой, имеющий доступ в гала-сеть, знал и как, и с кем, и в каких позах. Да и Нола последние четыре года планомерно вытравливала из меня всю ту ужасающую наивность, с которой я жила ранее, благодаря воспитанию моих родителей. И все же гала-сеть и моя дорогая подруга оказались не в силах подготовить меня к получению такого «лестного» предложения. Не думая, на одних инстинктах, я выпалила:

— Нет! Никаких ночей! Да как Вы только посмели мне такое предложить…

Морунец не позволил мне завершить мою девственно-правильную и напыщенную речь:

— А как еще, мышонок, ты собиралась возмещать ущерб? — голос мужчины сочился презрением, как гнилой персик соком — Я уже сказал тебе, что не возьму твои кредиты. Морунский воин никогда не унизится, позволив женщине оплатить его нужды. А больше ты ни на что не годна, кроме как позабавить меня пару-тройку ночей. — и добавил скучающе — А может и раньше надоешь.

Я почувствовала себя попросту раздавленной подобным откровением. В голове стало пусто и звонко. Горло перехватило и стало трудно дышать. А коридор перед глазами почему-то затянуло радужной пленкой. Не послушными, дрожащими губами, не глядя на морунца, я с трудом произнесла:

— Простите, но это невозможно…

— Это еще почему? А-а-а! Я понял. Ну объяснишь супругу, насколько ты была неловкой. А я, так и быть, поучу тебя ловкости. — морунец насмешливо хмыкнул- возможно, даже буду нежным…

— Нет!

Для большей убедительности я отчаянно замотала головой.

Морунец помолчал.

Я зябко повела плечами. Мне показалось, или от его молчания в коридоре ощутимо понизилась температура? Еще чуть-чуть и снег пойдет. Поэтому, когда мужчина заговорил, меня совсем не удивил звон льда в его голосе:

— В таком случае, мэйза Кайро, я просто вынужден сообщить об инциденте организаторам конгресса. Вас вышлют.

Вместе со звоном льда и завываниями вьюги я услышала старинный траурный марш. Я не знала, как поступят организаторы конгресса. Но так или иначе, репутация Нолы в научном мире будет безвозвратно испорчена. И это в лучшем случае. Что случится, если в результате жалобы морунца будет выявлен подлог, я боялась представить.

— Куда и когда я должна прийти?

— Вот это другое дело. Не бойся, Нола, я тебя не обижу. Приходи в номер 2 на Небесном уровне. Жду тебя, скажем в десять вечера по местному времени.

Морунец мимолетно потрепал меня по щеке, как домашнюю зверушку, обошел, как мебель и удалился по своим делам. А я поплелась в номер.

Как так могло случится, что я сама себя загнала в ловушку? Где проморгала поворот в свой персональный ад?

Весь оставшийся день для меня прошел как тягостный кошмарный сон. Я словно покинула собственное тело и наблюдала за ним со стороны. Вот я открываю двери и вхожу в номер. Весь уют обстановки и флер романтики куда-то испарился. Обычная комната с обычной, пусть и дорогой мебелью. Я с недоумением вспоминала, как пол часа назад (Боже, как мало времени прошло!) восторгалась интерьером, как ребенок новой игрушкой.

Вот я стаскиваю с себя испорченную блузку, намереваясь выкинуть ее в утилизатор. В следующий момент воспитание берет верх и блузка отправляется в чистку, а я надеваю другую, свою собственную. Не беда, что ткань этой блузки в разы плотнее, а сам фасон полностью закрыт и очень консервативен. В ней я чувствую себя защищенной, как самыми прочными латными доспехами. Вот я беру пропуск и покидаю номер. Я окончательно и бесповоротно опоздала на открытие конгресса, но к счастью, мой доклад не сегодня. А отметится у организаторов и показаться на глаза другим членам земной делегации просто жизненно необходимо. И пусть, когда я войду в зал, на меня посмотрят тысячи глаз. Это уже не важно. Это такой пустяк. Вот я иду по коридору, машинально отмечаю, что следы катастрофы в виде бумажного стаканчика и пятен кофе уже исчезли. Вот я миную весь оставшийся путь. Вот показываю свой пропуск охраннику и прохожу странным коротким коридорчиком больше похожим на кишку какого-то огромного существа. Вот я захожу в огромный зал. Один из распорядителей помогает мне найти свое место. Сажусь.

Все, что говорили докладчики, прошло мимо меня. В первый же перерыв вторая женщина нашей делегации, имя которой я никак не могла вспомнить, отвела меня в медицинский кабинет, приговаривая по дороге, что нельзя так нервничать, это вредно для здоровья.

В кабинете меня осмотрели, сделали инъекцию и дали каких-то таблеток. Ватная пелена, окружающая меня, слегка рассеялась. Теперь я слышала, о чем говорят докладчики, слышала, когда ко мне обращаются. Хотя иногда отвечала не впопад. Все чувства словно замерли, затаились.