Повесть о том, как я за счастьем ходила - Юлия Воронцова

мужик коренастенький, с умными и цепкими глазами. Про такого говаривают, что чужого не пропустит и своего не отдаст. Дядька Антип, а прилюдно Антип Армакедонович, с измальства воспитывал Максимилиана, а по свойски — Макса; за государством и хозяйством присматривал; уму-разуму наставлял. Одним словом был отцом посаженным, а значит и к государственным секретам допущенный.

Сидят, значит, три мужика у трончика на приступочке и неспешненько так экономико-политические паритеты выстраивают.

— Надо бы слетать с инспекцией в деревеньку, что нападению мракозябиков подверглась. Как там идут восстановительные работы? — И Макс внимательно посмотрел на дядьку.

— Домики покрасили, заборчики поправили, баб подрумянили, деревья водицей облили. Правда травку красить не стали, накладно получается, через недельку сама обзеленится, — деловито докладывал Антип.

— Я вот что в толк не возьму, мужики, — задумчиво произнес Петруха, а в людях Петрархиус-небожитель — маг и волшебник, книгочей и вообще всяких чудесных вещей мастер, — и какого рожна эти мракозябики приходят. С виду муравьи как муравьи, а на краю деревни соберутся, глазюльки на орбитульки выкатят и маршируют, как будто ими кто управляет. Да и по деревне чудно как-то проходят: ни разбегаются, ни кусаются, никого из животного люда не трогают, только краски собирают, даже с коров и собак, что на пути попадаются, и то пятна слизывают, после них все какое-то сухое жухлое становится. За деревню зайдут, глазюльки с орбитулек опять втянут и по своим делам в один миг разбегаются, и ни мира не трогают и красками больше не интересуются. А на деревню, если сверху посмотреть, как лента ложится, ровная такая.

— Да-а, дела, — мужики притихли и призадумались.

Напастье на изумрудный мир не так давно обрушилось. Сколько Петрархус книжек не листал, людей старых не спрашивал, никто отродясь о такой беде не слыхивал.

— Да! — Еще раз повторил Антип, поднимаясь, — чудны твои дела, Всевышний.

В дверь негромко постучали.

— Это, небось, Першил Самохвалович пожаловал, — поморщился Антип, недолюбливал он этого мужика (нутром чувствовал подвох) и было за что.

Першил Самохвалович мужчина статной наружности, военной выправки с колючим внимательным взглядом в государстве заведовал военными вопросами. Войска и учения, провиант и размещение, оборонительные сооружения, тактика нападения, местным воякам должности и назначения — вот малый перечень вопросов, которыми грешил наш генерал. А еще надлежало ему два раза в неделю представать перед царскими очами с докладом и предложениями.

— Приветствую тебя, генерал, — поздоровался царь, перемещая свою попку на трон. — Чем порадуешь, чем огорчишь?

— Ваша Величество, предложенная тактика звуковой какофонии не сработала, — отрапортовал генерал, — предлагаю заменить ее на более действенный метод. — Ну да, например, напальчиком пройтись или гранатку подбросить?

— Ты мне это генерал, брось. Мы их огоньком, а они глядишь кусаться начнут. Мы чем покруче, а они живых истреблять станут. Вот тебе и война с кровями и смертями. Нет, генерал, этот путь мне не по душе. Ты давай дипломатиков подключай, а то засиделись родимые. И науку мобилизуй. Пусть на законы военного времени переходят и на государство поинтенсивнее поработают, — закончил царь свой монолог, а сам украдкой с генерала глаз не сводил. И мужик перед ним умный, и деловитый, и служивые за него горой, а что-то не так в царской душе, какая-то мозаика не складывается. Отмахнул царь беспокойную мысль:

— Ну что, генерал, приуныл? Что делать думаешь? Чай не с пустыми руками пожаловал? По глазам вижу, выкладывай!

На столе разложили карту государства изумрудного, фигурки расставили, и генерал с царем погрузились в обсуждение тактики и стратегии действий оборонительных и наступательных.

— Ты, генерал, разведочку-то задействуй. Пусть выяснят: кто за этим стоит и зачем, чего хотят и можно ль с ними договориться, — подвел жирный итог царь-вседержитель.

— Будет сделано, ваше величество! — Отсалютовал генерал и неспешно покинул тронный зал.

— Уф, тяжела ты ноша государева, — пожалел себя Макс. Сдвинул корону набок и поплелся чего-нибудь перекусить или кого-нибудь еще зацепить.

А игроки продолжали шахматную партию.

— Шах тебе, Приключение Лихосветское, — старичок переставил фигурку.

— Ох, за тылами то не следите, Случай Иванович, — парировав нападение, Приключение решительно перешло в наступление.

— Старею, батенька, вот видать и оборону уже не держу, — запричитал Случай Иванович, но сам ход не менее лукавый совершил, да такой, что партнер призадумался.

* * *

Ну, а наша святая троица, после совета делового, решила путь держать в стольный град и искать там Петрархиуса, местного волшебника, мага и чародея. Вместе мы уж как-нибудь скумекаем: как меня домой вернуть; черта от обязательств освободить, а облаку облачко сделать. А по пути решили в бродячих актеров заделаться. И пьеску придумали, и роли распределили. Реквизитом запаслись. В какую сторону идти облако подсказывало (оно у нас в разведчики заделалось) и с высоты небесного полета рекогносцировку местности провело.

Путь предстоял неблизкий, да еще на своих двоих, то есть одиннадцатым номером, с небольшими бытовыми отвлечениями типа: поесть, поговорить, дичь поймать, ягоды собрать, да поспать не забыть. В общей сложности поход обещал растянуться дня на три-четыре. Но лиха беда начало, и мы тронулись в путь. Как я уже говорила, каждый из нас придумал для себя сценический образ.

Генея решила всяких животных из себя изображать типа кота-переростка или кенгуру с сумочкой. Черт фокусником заделался. Надо отметить, что фокусы у него лихо получались и с предметами, и с денежками, но особливо с картами. Цветные картинки, как живые летали в его руках и веером, и врассыпную, и крутились. Одним словом — шик.

В сравнении со всеми мой образ был весьма скромным и идеалистическим. Разбитная веселая бабенка типа рыжеволосой цыганки: спеть, сплясать, по руке погадать, счастье зазвать, беду отпугнуть, баб потешить, мужиков утешить. В общем, это я. И хотя мой сценический образ лихо разнился с моей бывшей степенностью, думаю, что и то и другое мирно уживалось в моей творческой натуре.

Итак, мы пустились в путь, наслаждаясь теплом, летом, репетируя и вживаясь в свои новые роли.

* * *

А на шахматном поле Лихое Приключение пустило в ход тяжелую артиллерию. Ферзь при поддержке коня скинул с доски пару фигур. Пешки, ощетинившись, пытались сдержать натиск и незаметненько перейти в наступление.

* * *

А Царь с Петрухой, меж тем, прибыли в злополучную деревню с инспекцией.

Молодец дядька Антип, что деревеньку не только обновил, но и приукрасил. На краю площадочку соорудили детскую с качелями, лесенками и бревенками. Местный скульптор поставил на ней гномов, лесовиков и другую сказочную нечисть. А, с другой стороны деревни вырос трактирчик — это уж чистая вотчина