Проклятый лес (СИ) - Зволинская Ирина

— С чего бы это?

Мы вышли из здания.

Как же я хочу домой. Домой. В Эдинбург. Чтобы все было как раньше. Мама, папа, неразлучные Рэндольф и Ральф. Протекшая крыша, и мыши, атакующие подвал. Две куклы, перешитый из старых маминых платьев гардероб.

И мой бесконечно прекрасный волшебный лес.

Только нет больше Рэндольфа. И Ральф тоже здесь, как и я, целиком и полностью зависимый от господина маршала. Предложение Юрия не имеет никакого смысла.

Не будет как раньше. От жизни не спрячешься в лесу.

— Так ведь погода, — подняла глаза к небу. — Сплошные серые тучи. И никакого просвета.

Посмотрела в смеющиеся глаза Теодора. На Ольгу, хихикающую рядом.

Девочка, как же больно тебе будет. И как тошно мне прямо сейчас.

— Вы идите, я в библиотеку хочу зайти.

Зайти и остаться. До самого утра. Чтобы не возвращаться в пустую квартиру. Не вспоминать. И не ждать.

Что если он вернется вновь?

Я остановилась посреди толпы вечно спешащих куда-то студентов, отошла в сторону и присела на краешек длинной белой скамейки. Все разошлись, кто по корпусам, кто домой. И только две совсем юные девушки весело шептались на другом конце скамьи. Первокурсницы, наверное.

«Почти как мы с Лиззи когда-то», — печально подумала я.

Два года, как целая жизнь.

«Пожалуйста, Алиана!» Поцелуй в ключицу. Злость в темных глазах. Красная сила, жадная клубящаяся тьма. Белый алтарь и вечно осенний лес.

Я не хочу. Я панически боюсь идти в нашу квартиру. Не хочу.

Серое небо. Серая земля. Нет больше красок, только черный холод вокруг.

— Держи, это правда помогает, — одна из девушек протягивала мне большую конфету в полосатой обертке. — Завалила, да?

В словах её было столько искреннего сочувствия, что я не смогла отказать. Взяла конфету. Краски вернулись в университетский двор.

— Завалила, — печально вздохнула я и шмыгнула носом.

— Не переживай, — выглянула из-за плеча подруги вторая девушка. — Мы вот тоже прямо сечас идем на пересдачу.

— С конфетами, даже двойка слаще, — со знанием дела добавила её подруга. — Кушай, мы побежали!

— Спасибо, — рассмеялась я. Развернула фантик, провожая девчонок взглядом.

Конфета действительно была очень вкусной.

Я смотрела на полосатую обертку и улыбалась. Зимнее солнце ненадолго выглянуло из-за серых туч. Короткий, но такой желанный просвет.

Поднялась на ноги. Рассеянно посмотрела на здание библиотеки.

Жаль, там нельзя ночевать. А в больнице? У Лиззи наверняка отдельная палата. Выделят они мне раскладушку? До госпиталя недалеко, и я обещала зайти.

Обещала и не хочу идти.

Горящий взгляд. Перевернутая форма с тестом. Рассыпанная малина на полу.

Да и не с чем идти…

Развернулась в обратную сторону. Страдаешь сам, заставь страдать других? Лиззи не виновата в том, что случилось вчера. Она ждет.

Вышла с территории университета. Осмотрелась по сторонам, почти не удивляясь знакомому лицу. У меня не было сил удивляться. Дворецкий Холда стоял у дороги рядом с черным автомобилем, на котором всегда приезжал к нам.

— Кристос! — подошла к нему. — Что вы здесь делаете?

— Приехал сопроводить вас в больницу, — улыбнулся мужчина.

— Как это кстати! — почти искренне обрадовалась я.

Он открыл мне дверь. Я села на заднее сидение, половину которого занимал большой бумажный пакет и перевязанная лентой картонная коробка с эмблемой хорошо известной в столице кондитерской.

Кристос устроился впереди. Обернулся ко мне.

— Это вам, — показал он глазами на пакет и коробку.

— Мне?

— Господин Холд велел передать.

Застучало сердце, комом встало в груди. Кристос тепло улыбался и терпеливо ждал, когда я загляну внутрь.

Выдохнула. Ну не змею же он мне передал?

Не змею. Нет.

Малину. Много, очень много малины. И малиновый пирог.

— Госпожа Алиана? Что такое, вам плохо? — обеспокоенно спросил меня Кристос.

Кровь грохотала в ушах.

Какое тонкое издевательство — отвезти Лиззи в больницу этот чертов пирог! Ягодами, вероятно, я её с ложечки должна буду кормить? Хотя, ложечки не прилагается, покормим руками! Угощайся, Элизабет! Пальцы мои оближи! А я буду смотреть тебе в глаза, и умирать от стыда.

Скотина!

Что он хотел сказать этим жестом? Напомнить о моей доступности? Удалось. Если бы взглядом можно было поджечь, картонная коробка наверняка бы дымилась, с такой ненавистью я на неё смотрела.

Кухонный стол. Брошенная на пол старая форма. И моё «да» в ответ на бесстыдные ласки. Если он хотел унизить меня, у него получилось.

Интересно, как бы этот пирог смотрелся на голове господина Холда? Восхитительно, смею представить!

— Нет-нет, всё в порядке. Передайте господину Николасу мою благодарность.

Он ведь этого хотел? Истерики? «Кристос, останови машину! Я швырну эту малину на проезжую часть!?»

Нет. Я не стану позориться. Я отнесу Лиззи пирог и даже попробую. Я и ягоды эти съем, чего добру пропадать? Изумительное он придумал мне наказание. Затейник! Спасибо ему. Злость — отличное лекарство от постыдных желаний.

— Очень люблю малину.

«Любовь скоротечна», — говорил Тедди. Если бы я была влюблена, то моя любовь закончилась бы с последним куском этого пирога. Несварением, надо полагать.

— Совсем забыл, — вдруг опомнился Кристос.

— Да?

— Ваш брат снова наказан. Его лишили выходных. Мне очень жаль, госпожа Алиана, но и Рождество он проведет в Академии.

Снова я не встречусь с Ральфом! И Лиззи не оставит меня одну в Рождество, и Диана будет ждать на торжественный ужин. Обе задарят подарками, и любовью задарят обе.

Сжала зубы. Посмотрела на пакет с малиной. А ягоды съем вместе с Дианой.

— Не знаете, за что его наказали?

— Этого мне господин Николас, к сожалению, не сообщил, — извинился мужчина. — Но я уточню, и расскажу вам.

— Спасибо.

Машина остановилась у госпиталя.

— Я буду ждать вас на стоянке у главного входа, — Кристос подал мне перевязанную лентой коробку.

Я кивнула и, перехватив чудный подарок господина Холда, вошла в больницу. Разделась, получила белый халат. Подошла к проходной, представилась и объяснила цель своего визита. Вежливая сестричка проводила меня в нужную палату. Лиззи смотрела свой любимый сериал и выглядела вполне счастливой.

— Ты представляешь, он всё-таки женится на своей возлюбленной!

— Кто? — рассмеялась я.

— Граф, — отмахнулась подруга. — На главной героине. Она прачка.

— Да… вот оно торжество любви над условностями! — я поставила коробку с пирогом на широкий подоконник.

Помню этот вид. Моя палата была где-то рядом.

— Что принесла?

— Пирог. Это тебе отец передал.

— Здорово. Он вчера заходил? Я просила его заскочить, если получится.

— Зачем? — голос сел.

— Передать, что я почти в полном порядке. Чтобы ты не волновалась, разумеется. Зачем же еще? А то, знаю я тебя, ты бы всю ночь не спала, придумывая себе всякие ужасы.

— Да уж, — я всхлипнула, — я еще та фантазерка! — спрятала лицо в ладонях и тихо расхохоталась.

Так вот зачем он приходил вчера! Переживал о моем душевном здоровье. Заботливый опекун!

Ножа в палате не было, и я принялась аккуратно развязывать бант на коробке. Пальцы механически нащупывали узел, взгляд скользил по широкому проспекту.

Несколько машин. Спешащие куда-то пешеходы. Курсанты. Медосмотр, наверное.

— Ну что там опять стряслось? — недовольно сказала Лиззи.

— Что? — не оборачиваясь, спросила я. Высоко, лиц военных не видно. Но один из них почему-то привлек мое внимание. Резким наклоном головы.

Где я могла видеть этот жест, и почему это движение кажется мне красивым?

— Да вот же, послушай! — эмоционально воскликнула подруга.

Я развернулась к телевизору.

«Вчера ночью в Южной Саксонии, на подконтрольной Империи территории, на крупнейшем нефтеперабатывающем заводе произошел взрыв. Последовавший за ним пожар парализовал работу предприятия».