Тень чужой луны (СИ) - Журавликова

— И опять — ничего себе, — сказала я. — Я ещё хотела узнать, как случилось, что вас похитили? Ведь Даймаан говорил, что вы мастер скрываться. А тут раз, и после того как мы откопали пирамиду, вас сразу и …

Палайма погрустнела.

— Это полностью моя вина. Я хоть и скрытная, но безгранично доверяю тем, кого считаю членом своей команды.

Я вспомнила: «Желание госпожи Идо доказать, что наша история не такая прозрачная, как считается, не вызывает принятия у традиционной науки».

— Это Фалтах? Он принялся мне сразу объяснять, что вас похитили из-за того, что мы нашли древнюю постройку и пытался убедить, что вы должно быть сами и сообщили кому-то об этом.

— Он не соврал, — спокойно сказала Палайма. — Дело в том, что Отх — тоже мой ученик. Да, он сейчас в бегах, поскольку предал интересы Аофабо. Но он всегда был у меня на хорошем счету. Нашёл меня ещё до экспедиции, рассказал грустную историю о том, что пытался примирить два города-лидера, но ему не близка ни одна из их позиций. Убедил, что поможет мне донести мои открытия до широкой общественности. И я действительно сама ему сообщила, что мы совершили потрясающую находку. Но о вас не говорила ни слова, уж можешь мне поверить. Это действительно сделал Фалтах, который оказался его шпионом. Отх отправил его за мной присмотреть и не ошибся. После того, как я написала ему о пирамиде, Отх связался с Фалтахом и уточнил, как именно мы её обнаружили. Тот и сообщил, что подозревает в тебе … тебя. Брать тебя на месте они побоялись. Ты действительно вызываешь у них какой-то нерациональный ужас. Решили заманить в ловушку и заблокировать твою энергию.

— Честно говоря, план какой-то излишне замудрённый, — критически заметил Даймаан. — Устраивать такую многоходовку… А если бы Грета не пожелала за вами лететь?

— Фалтах постарался бы внушить ей эту идею. Прости, милая, я и не подозревала, что этот негодяй охотится на тебя.

— И меня тоже прости, — внезапно сказал Дай. — Мне нужно было честно тебе сказать о том, какой опасности ты подвергаешься, собираясь вернуться в наш мир, предоставить выбор. Я повёл себя как эгоист и полный балбес. Но вот о том, что утащил тебя в путешествие уже здесь, всё равно не жалею ни капли. Хотя теперь сомневаюсь, стоит ли тебе оставаться у нас. Всегда будут те, кому твоя сила не будет давать покоя.

Было странно, что обычно такой сдержанный при посторонних Даймаан решил покаяться именно сейчас. У меня нашлось лишь одно логичное объяснение этому. Он не вполне надеялся выжить в предстоящих нам приключениях и на всякий случай хотел получить индульгенцию.

— На самом деле, я бы всё равно отправилась с тобой, — сказала я. — Потому что просить тебя остаться в моём мире пересидеть бурю, пока у вас происходит не пойми что, это не вариант. Ну а отправить тебя одного и захлопнуть дверь между мирами я тоже бы не согласилась. Так что просто ушло бы больше времени на разговоры, но с тем же результатом. Но всё равно больше так не делай… а насчёт поездки в заповедник потом поговорим!

— Грета, я так понимаю, у вас возникло некоторое… разногласие на почве несовпадения культурных кодов, — сказала вдруг Палайма.

— Что? — ошарашенно спросила я.

— Ты перенеслась к нам из мира, где женщины постоянно борются за свои права… ну или провозглашают битву за них, не знаю, насколько вам там требуются именно эти свободы и точно ли их все у вас отобрали. И для тебя эти недомолвки и самовольные решения Даймаана за двоих на подсознательном уровне воспринимаются как ущемление твоего равноправия. У нас же этот вопрос изначально не стоит. Да, женщины слабее физически, мы более хрупкие и нежные и это наша данность. Так же как дети сначала маленькие, а потом вырастают, а те, кто хорошо рисуют, не всегда отлично поют. У нас нет конкуренции между полами и никого не создавали из ребра. То, что Даймаан скрыл от тебя информацию и не дал тебе альтернативы, он сделал не с позиции мужского превосходства, поверь. И прости его. Он просто молодой, горячий и в делах любви ещё дурак.

Я была поражена речью Палаймы, впрочем, Дай впечатлился ещё сильнее. Он делал вид, будто управляет йегмой, летящей на автопилоте, а уши его приобрели пунцовый оттенок. Заметив, что я сверлю его взглядом, сказал:

— Я и не думал, что ты воспримешь это… вот так. Я и правда дурак.

Такое ощущение, что они сейчас пригласят для меня психотерапевта, прямо сюда, четвёртым в йегму. Поговорить о травмирующем прошлом в борьбе за идеалы феминизма.

— Ладно, я поняла. Тогда и ты меня извини, Даймаан. Нам надо всех победить, а потом обсудить все эти точки соприкосновения и расхождения. Спасибо вам, Палайма. Хотя, надо сказать, вы от меня изначально скрыли уж куда больше, чем Дай.

— Кстати, а что там с ребром? — поинтересовался Даймаан.

— Грета тебе потом расскажет, — пообещала за меня учёная дама.

— И всё-таки, почему вы скрывали, что знакомы? — вспомнила я. — В этом нет ничего такого. Могли бы об этом рассказать ещё когда мы в первый раз встретились все втроём. Или раньше.

— Тогда я сама попросила Даймаана молчать, — призналась Палайма. — Как ты знаешь, я предпочитаю скрытность. И хотела, чтобы ты считала, будто нас с Даем ничего не связывает и он не имеет представления, где меня искать. Это было одно из моих условий встречи. Но уж потом-то он мог бы и посвятить тебя в детали!

Мы высадили Палайму у её дома.

— Соблюдайте осторожность, — увещевал своего бывшего педагога Даймаан. — А как всё решится, мы отправимся на место раскопок. Очень надеюсь, что Фалтах не навредит остальным.

— Не волнуйся, у него другие задачи. Тем более, он сейчас должен быть напуган, как и остальные его подельники, будет сидеть тихо.

Когда мы поднялись в воздух, Даймаан сказал:

— Уверен, уже к вечеру она будет на пути к своему лагерю. Крайний срок — завтра ближе к утру.

— Тоже так считаю, — согласилась я. — Но всё равно без меня они пирамиду не распакуют. Я и сама, если честно, не очень понимаю, как её теперь разворачивать.

Мы пролетели пригороды Сфата и влетели в столицу, о чём легко было догадаться уже по цвету неба. Оно полыхало, отражая зарево пожаров. Над улицами разносился звук сирен, можно было разглядеть людей, крушащих окна зданий. Типичная картинка протестов из наших новостей. Неужели я принесла сюда этот вирус? Или не стоит так самонадеянно себя обвинять, мир крутится не вокруг меня одной?

Йегму тряхнуло. В неё стреляли! Насколько же безрассудно было вот прямо так влетать на территорию, где официально идёт война. Как раз в нашем стиле, что и говорить. Даймаан подмигнул мне и перешёл на ручное управление, лихо уворачиваясь от выстрелов. За нами неслось сразу две правительственных йегмы. Сидящие в них военные не могли знать, кто мы, видимо, был приказ встречать всех, кто пытается пересечь воздушную границу города.

— Куда мы убегаем? — спросила я Даймаана. Хотелось верить, что у него есть план, которому он сейчас следует. Его ответ меня обескуражил.

— В Правительство, конечно же. У тебя хорошо получается с ними ладить.

— Ты сумасшедший!

— А тебе стоит подучиться делать комплименты мужчинам. А то так в девках и застрянешь.

— Можно подумать, у вас это считается проблемой, — фыркнула я.

— Нет, конечно. Но был шанс, что ты испугаешься и постараешься мне понравиться.

— Вот ещё. Это ты ко мне должен подкатывать на белом содлике.

— Как скажешь, как только победим, сразу подкачу, — он странно посмотрел на меня и даже не улыбнулся при этом.

Мы перекидывались незатейливыми шутками, напряжённо отслеживая обстановку. Как-то раз наша йегма перевернулась кверху дном и соответственно, мы оказались вверх ногами. Незабываемо. Наконец, впереди показалось здание Правительства. Удача, одни ворота только-только начали закрываться. Даймаан увеличил скорость и мы проскользнули внутрь на последних секундах, под занавес. Преследователи остались снаружи. В ангаре было несколько человек, пришлось их напугать. Так как меня сразу же узнали, военные молча положили оружие и подняли руки. Я почувствовала себя опасной преступницей. Было немного обидно, будто не в мою честь в этом городе открыли чуть ли не целый парк! Всё же популярность очень ненадёжная вещь. Мы бежали по знакомым коридорам, а я думала: «На что, собственно, мы рассчитываем? Что вот сейчас вломимся в зал заседаний, попросим не воевать, и Унви такой: да, конечно, извините, что так получилось». Бред же полный!