Три седьмицы до костра (СИ) - Летова Ефимия

Вилор молчал.

- Как ты принес меня сюда? Удара по голове не было, отчего я потеряла сознание? А впрочем, ответ очевиден. Искра. Ты тоже владеешь искрой, как Тама. Она не приходит к тебе во снах? Она покончила с собой из-за тебя, Вилор. Ты обвинил ее в связи с тьмой, а она была просто одаренной, как и ты сам. Только Тама помогала людям, а ты...

- И я помогаю.

Это было сказано с непоколебимой, абсолютной уверенностью. Что значат мои слова против этой каменной твердыни? Когда Вилор успел воздвигнуть ее?

- Вилор, ты осуждаешь мир теней, совсем не зная его. Они... они совсем другие, это верно, им чужды наши представления о добре и зле, но...

- И именно поэтому ты... - Вилор оборвал и себя, и меня. - Молчи. Я не буду это слушать. Я знаю, что одержимые демонами сочувствуют им. Герих предупреждал меня.

Герих... Я вдохнула, выдохнула. Не нужно его злить. И говорить о демонах, что-либо объяснять, высказываться про Инквизитора - себе дороже. Если Вилор владел искрой - мысль об этом пришла внезапно и, судя по всему, оказалась верной, - то моя "связь" с тенью не осталась для него тайной, хотя и не сразу. 

- Зачем ты меня здесь запер? - наконец спросила я. - Чего ты ждешь? 

Вилор вдруг резко, порывисто снова прижал меня к себе. Я не сопротивлялась. Что уж врать самой себе - таким он привлекал к себе даже больше. Так я хотя бы могла ощущать его чувства - не ту непреодолимую страсть, конечно, не стоило и мечтать, но даже эта властная злость с примесью смятения и ревности, будоражила. Волновала. Требовала подчиняться - и самую капельку провоцировать. И пусть в этом подчинении было больше невольной игры, я не против была сыграть. 

Что мне еще оставалось.

- Сосуды тьмы должны умереть. Тьма должна уходить из этого мира, это моя обязанность, как человека. Как служителя. Как Старшего служителя. Как преемника Гериха, - прошептал Вилор, гладя меня по волосам, спутанным, пыльным. - Но ты... Ты выглядешь так... Так смотришь... Я не знаю, как. Просто не знаю. Тьма может быть очень хитрой, она знает, на что давить, Герих понимал это, как никто. Но он никогда не поддавался ей, а я... 

Он говорил, говорил что-то бессвязное, смысл сказанных им слов ускользал от меня, но Вилор склонялся все ниже, все ближе, с каждым словом, словно действительно не мог остановиться. Его пальцы скользили по скулам, шее, лбу, над верхней губой. Может быть, такая я - грязная в прямом и переносном смысле, изможденная, неправильная, нравилась ему даже больше привычной тихой покорной Таи, простой славной девочки, смотрящей на него с неизменным трепетом. Что ж, мы стоили друг драга.

Трепета во мне действительно поубавилось. И когда Вилор поцеловал меня - сам, так, как мне хотелось, жизненно хотелось еще всего седьмицу назад - я смогла отступить и спросить:

- Вилор, что с моей семьей? Родители ищут меня? Что с моей сестрой?

А Вилор опять молчит. 

- Вилор, то, что мор начался после того, как я приехала в город, это же полный бред, - я снова пытаюсь зачем-то оправдаться и объясниться, хотя, вероятно, надо было действовать иначе и играть на его телесном влечении ко мне, возможно, даже попытаться соблазнить. Так поступила бы та ведьма, которой мне предписывалось быть - и была бы права. - Неужели ты можешь думать, что я хотела...

- Ты - не хотела, - перебивает он. - Но тьме внутри тебя нужны смерти. Нужно уничтожение этого мира. Только для этого она и проникает сюда!

- Не за этим, - выдыхаю я. - Им здесь плохо, они с трудом переносят солнечный и лунный свет, им требуется кр... - я проглотила лишнее слово. - Тени попадают в наш мир не по своей воле. По крайне мере, некоторые. Они просто выживают. Как могут.

Руки Вилора сжимаются на моих плечах.

- Ты не веришь мне, - констатирую я.

- Тебе бы поверил. Но это говоришь не ты. 

- Что с моими родителями? Этот вопрос точно задаю я, тени нет до них дела.

Вилор слегка отводит глаза, и я ощущаю напряжение внутри, как натянутую от живота к голове веревку. По мере усиления натяжения внутренние органы словно смещаются, выворачиваются наружу.

- Что происходит в деревне?

- В деревне мор, - глухо отвечает Вилор. - Люди болеют. Из города приехали два целителя. Лучших целителя. Тем, кому возможно, они помогут. Твоим родителям - помогут.

- Они больны? - я ощущаю, как сердце сбивается с ритма.

- Я был у них сегодня. Они в сознании и жар спадает. 

Я смотрю на него. Ему нет нужды врать мне сейчас. Нет нужды - уговариваю себя. 

- С детьми помогают Гойбы. 

- Они... спрашивали обо мне?

- Да.

- И что ты сказал?

- Что ты тоже больна. Что я увез тебя в город.

- И они поверили?

Вопрос можно понимать двояко. И про болезнь - я же с шести лет ничем не болела! - и про особое внимание служителя.

- Тая, только слепой мог не видеть, как я к тебе отношусь. 

Я почти смеюсь, губы, за время заточения в амбаре, покрывшиемя корочкой, как река в морозь, болезненно трескаются.

- Рискнул своей безупречной репутацией непорочного служителя? Зря ты недооцениваешь слепых, Вилор. Иногда они видят больше зрячих. Ну так, я опять повторюсь, что ты собрался делать со мной? Будешь держать здесь вечно? Каждый раз норовя сорваться?

- Сорваться? - переспрашивает Вилор, почти завороженно глядя мне в глаза.

- Тебя же тянет ко мне. Даже зная о тьме, ты все равно не сможешь не приходить. Не смотреть на меня. Не хотеть прикоснуться.

- Расскажи мне о Герихе, - резко перебивает Вилор и отворачивается. - О том, что узнала. Если узнала.

...И я рассказываю. Почти все. Не называя имен и максимально опуская подробности, которые могли бы позволить Вилору отыскать моих невольных помощников. 

- Где этот дом? - отрывисто интересуется Вилор. И больше не говорит ничего. Не задает вопросов. Не спорит.

- Ты знал! - это понимание приходит ко мне так же ошеломительно ясно, как и тогда, про искру. - Ты... знал! Что твоя мать мертва! И то, что Герих убил ее - тоже!

- Герих не убивал мою мать, Тая. Я... я сам видел, как это случилось. Все произошло совсем не так.

- Как видел? - тупо говорю я. - Когда?

Вилор опускается на землю, и я присаживаюсь рядом, плечом к плечу. Если бы не эта цепь, наш разговор мог бы быть доверительной беседой двух друзей.

Вот так оно, Тая. Объятия, как у влюбленных, разговоры, как у близких. Только цепь все портит, правда, похоже, лишь для неудачливой темницы. 

- Мне было семь лет. Мать... я очень любил ее, как и любой ребенок. Она была добра ко мне, да и любила, наверное... по-своему, но потом, много позже я начал понимать, что все было не так просто. Да, Герих не хотел, чтобы она выходила из нашего дома, но только потому, что с ней было сложно... она убегала. Пропадала неизвестно где. У нее были мужчины, много, большинство из которых не принадлежали к... благополучным людям. Мать даже не могла сказать точно, кто был моим отцом! Герих просто не хотел больших неприятностей. 

В тот вечер мы были вместе. Тот незнакомец... ворвался к нам и убил мать. Ударил в живот ножом. А Герих убил его, не знаю, откуда он появился, но было уже поздно. Мать он похоронил в саду усопших под чужим именем. Те останки, что ты нашла в саду, это останки ее убийцы. 

- Кто ее убил? - услышанное не укладывается в голове.

- Один из ее любовников, надо полагать. Много лет прошло, да и я был почти ребенком, внешность уже стерлась из памяти. Мужчина... средних лет, волосы... темные, да, - голос Вилора спотыкается, а он сам вдруг встает и поворачивается, будто собираясь уйти.

Этого просто не может быть.

- Этого не может быть, Вилор, - озвучиваю я вслух. - Это невозможно.

- Почему?

- Герих соврал тебе, - говорю ему в спину. - У твоей матери вряд ли были любовники... другие. Она же была совсем молоденькая, когда умерли родители. Ласса Отавия оказалась целиком во власти старшего брата. Он был одержим ею, как после - тьмой и борьбой с тьмой. После смерти родителей лассы Отавии Герих удерживал ее почти так же, как делаешь сейчас ты. Только вместо цепей у него был ты. Самая надёжная цепь. Ласса Отавия не могла сбежать, бросив тебя.