Вера Юдина - Хранители Черной земли

Чувствуя легкий укол совести, за такое пренебрежительное обращение с дочерью, Виктор попытался отогнать от себя эти мысли. Он любил девочку, всегда любил. Она была его лучиком света, смыслом его жизни. Но если в детстве, Александра приносила море радости, то по мере того, как девочка взрослела и становилась все больше и больше похожей на свою мать, Виктор начал острее ощущать боль утраты. Именно поэтому, он активно занялся археологией, и старался как можно реже появляться дома. Конечно он часто писал дочери, теплые и трогательные письма, но при встрече, единого взгляда на точную копию своей умершей жены, хватало Виктору, чтобы потерять самообладание, и вновь ощутить во рту, горький привкус утраты. Поэтому он старался устраниться, закрыться и погрузиться в свое одинокое уныние.

Александра привыкла, к тому что ее появление вызывает такую странную реакцию у отца, и давно уже смирилась с тем, что из любимой дочери, она стала изгоем. Старый профессор, оттеснил из своего сердца единственную дочь, и ее место, надежно занял Египет.

Оставшись наедине со своими мыслями, Виктор снова осмотрелся. И место, которое сможет надежно укрыть священную реликвию от глаз искателей, само обратило на себя внимание. Виктор растянулся в улыбке, довольный своим решением, и древне–египетский сверток, хранивший в себе возможно самую старую из всех тайн существующих на земле, нашел свое укромное место.

Оставив отца в кабинете, Александра вернулась обратно, в свою обсерваторию. Надстроенная над кабинетом, она располагалась на одном уровне с жилыми комнатами, занимавшими весь второй этаж, и соединялась с ними широким карнизом, идущим по периметру всего дома. Саша быстро научилась использовать карниз, как единственный невидимый для строгих глаз няни путь в свое укромное и любимое место, и теперь каждый вечер незаметно проникала в свою тайную комнату.

Весь первый этаж дома занимали залы, обеденный, танцевальный, кабинет, библиотека, столовая, для приема гостей. Поэтому там, Саша появлялась очень редко и только по необходимости, все остальное время она проводила наверху.

Каждый вечер, когда свет по всему дому был погашен, Саша перебиралась в обсерваторию, и распахнув все окна, часами сидела, наблюдая за одной лишь звездой. За той самой, которую впервые увидела в тот самый день, когда она последний раз видела Элизабет.

В этот день Саша не изменила своей традиции, и незаметно пробралась в свое убежище, но расстроившись оттого, что привычная для этого времени года облачность заволокла черное небо, спрятав за собой звезды и даже белый круг полной луны, Саша решила провести вечер за чтением книги, в отцовском кабинете, где и была поймана с поличным и строго отчитана.

Застав отца в кабинете, Саша удивилась его странному поведению, но вопреки его строгому приказу, Саша отправилась не в свою комнату, а выбралась на карниз и села на край, свесив ноги. Еще долго она следила за узкой полоской света, льющейся из кабинета. Она видела тень отца, нервно расхаживавшего из стороны в сторону и грустила.

Когда свет погас, Саша тяжело вздохнула и отправилась в свою комнату.

Утром, когда солнце украдкой проникло в комнату, и заиграло бликами в золотом тиснение, которым были отделаны стены, Саша вскочила с постели, на ходу накидывая махровый халат, и босиком сбежала вниз, в столовую, чтобы встретиться с отцом. Она знала, что по утрам профессор всегда находился в прекрасном расположении духа, и редко когда отказывает в общении единственной дочери.

С верхней площадки, Саша почувствовала дивный запах свежевыпеченных вафель. Значит профессор все же дома, и уже проснулся, так как кухарка никогда не готовила завтрак, не спросив предварительно у Саши, что она будет есть.

Вбежав в столовую, Саша замерла на пороге от неожиданности, и радостное настроение сменилось искренним удивлением.

За столом, с видом истинной королевы, держа в руке вилку тремя лишь пальцами, как и полагалось даме из высшего общества, сидела Сашина троюродная бабка, по линии отца. Мартина. Она была из тех женщин, которые верили, что родились с золотым крестом на шее, в шелках и с золотой погремушкой в руке. Она были истинной леди. Последней дочерью русского герцога, эмигрировавшего во время революции во Францию, и затем в Англию. Прадед Мартины, был один из тех дворян, кто во время побега умудрился прихватить с собой все фамильное имущество, что обеспечило ему и его семье безбедную жизнь в чужой стране.

— Гренни? — разочарованно протянула Саша.

Гренни, так Саша с детства называла бабушку. Мартине не совсем нравилось это прозвище, но как истинная леди она не подавала виду.

Мартина смерила внучку строгим и недовольным взглядом.

— Ты ожидала увидеть кого–то другого, солнце мое? — ледяным тоном спросила Мартина. — Почему на тебе этот ужасный балахон? И что с твоей прической? Я говорила твоему отцу, что тебе нужна гувернантка, а не эта бестолковая простолюдинка, как ее…

— Ее зовут — Нина! И она не простолюдинка, — попыталась защитить свою любимую няню Саша.

Запахнув полы халата, и подвязавшись толстым поясом, Саша плюхнулась за стол, напротив бабушки и налила себе в стакан апельсиновый сок.

— Только не говори мне, что собираешься завтракать в таком виде! — строго осмотрев внучку, воскликнула Мартина.

— В каком таком? Гренни, я у себя дома, на дворе двадцать первый век. Что такого ужасного в моем виде? — в притворном ужасе воскликнула Саша.

— О, отец наш всевышний. — Мартина отложила вилку и осенила себя крестом, — а ведь я просила твоего отца, позволить мне воспитывать тебя, когда твоей матушки не стало. Я ведь воспитала одна Дмитрия. Он вырос достойным джентльменом, и с его манерами, даже при дворе ныне здравствующей королевы, я не на секунду бы не покраснела за него. А ты…

Саша закатила глаза, и уже собиралась демонстративно покинуть стол, чтобы скрыться от нарастающего неудовольствия назойливой родственницы, когда в дверях появился тот самый объект обожания, о котором только что говорила Мартина.

— Марти, хватит нападать на несчастную девочку, — растянувшись в улыбке сказал Дмитрий, и заметив вспыхнувший блеск в глазах своей юной родственницы раскинул руки.

— Митя! — радостно взвизгнула Саша, и бросилась в объятия любимого брата.

Если она и готова была терпеть присутствие этой несносной родственницы, вечно пытающейся привить ей манеры истинной леди, то только ради Мити.

Митя, был единственным внуком Мартины. Его родители, погибли в автокатастрофе, когда мальчику едва исполнилось десять, и Мартина, как единственный родственник сироты, взяла на себя заботу о мальчике. Он получил лучшее образование, достойное его происхождения. Митя был старше Саши на четыре года.