Вики Филдс - Ад на земле III (СИ)

Должно быть, от страха у меня помутилось в голове. Живот стягивало от волнительной боли.

— Но я хочу знать, что именно тогда произошло. В ту ночь.

— В какую ночь?

— Когда я родилась. Ты уже тогда решила, что выхода не будет? Что я никогда не буду нормальной? Откуда была такая уверенность?

— Твой отец сказал мне это. Он сказал, что, когда придет время, он заберет тебя, и тогда мир погрузится в хаос, — равнодушно произнесла Изабелль.

— Не похоже, чтобы тебе было дело до мира.

— Как ты смеешь! Двадцать лет я жила словно в аду! Искала тебя, чтобы исправить свою ошибку! И я, наконец, исправлю то, что наделала!

— Да, мама, — сказала я, медленно отступая назад, к двери. Меня неожиданно окружило спокойствие, которое я никогда раньше не ощущала. Никогда еще не было мне так спокойно. Я не хочу больше видеть разрушение и хаос, и скоро это действительно прекратится. Скоро все закончится.

Сегодня. Сейчас.

Я заперла дверь, и с лязгом задвинула задвижку.

— Никто не выйдет из этой комнаты, мама. Мы вместе заплатим за наши преступления.

— Что ты делаешь? — Изабелла склонила голову на бок, ее лицо перекосилось. Она понимала, что я делаю, но надеялась, что ошибается. Она не ошиблась. Я достала из кармана джинсов коробок спичек, и женщина завопила: — Ты не можешь так поступить! Ты не сможешь выжить в этом огне! Думаешь, ангелы спасут тебя?!

— Я не хочу.

— Что? — она перестала кричать, останавливаясь в шаге от меня, и как завороженная, глядя на спички, что я вертела в руках.

— Я не хочу выходить отсюда, Изабелль. И ты тоже никуда не пойдешь. Мы с тобой уйдем вместе. До того, как по нашей вине начнется Ад на земле.

— ОТОПРИ ДВЕРЬ! — заверещала Изабелль, тряся головой. Я смотрела на нее, не шелохнувшись. Видела, как ее охватывает паника, видела, как ее глаза бегают от моего лица, к рукам, и к двери, путь к которой я преградила ей.

— Я сказала, ты не выйдешь из этого дома. Ты должна быть счастлива, что мы сгорим вместе в этом, — я горько усмехнулась, — в этом очищающем огне, но, позволь спросить: не хочешь ли ты покаяться в грехах своих?

Лицо Изабелль перекосилось, и я подумала: неужели, она решила, что я позволю ей просто так уйти, когда ко мне вернулась память, когда я узнала, что она за человек, и что она сделала со мной, и с моей человеческой жизнью?

— Что ты задумала? — подозрительно прошипела женщина, облизнув верхнюю губу. Меня передернуло от того, что она слизнула кровь Кристофера, но Изабелль не заметила этого. Она была сосредоточена на мне: — Хочешь заключить договор? Хочешь убедить меня, что сможешь остановиться, чтобы я выпустила тебя?!

Я едва не рассмеялась:

— Я здесь не для того, чтобы уйти. Я здесь, потому что хочу видеть, как ты корчишься в муках, и как в твоих глазах, меркнут огни. И я буду смотреть, как ты умираешь, и на моем лице не отразиться ни скорби, ни сожаления, ни жалости к тебе. Лишь удовлетворение.

— Ты действительно хочешь умереть?! И забрать меня с собой?!

— Нам не место в этом мире, Изабелла. После того, кем я стала, после того, как я вернула себе воспоминания, я не могу оставаться здесь, потому что я чувствую, как во мне с каждой секундой растет жажда. Жажда смерти, жажда видеть, как люди будут корчиться от боли. Но я заставлю лишь тебя почувствовать мою боль, Изабелла, только тебя. Пожертвовать одним для тысячи других людей — это то, что ты любишь больше всего.

— Рэн, я люблю тебя. Я надеюсь, ты обнаружишь эту запись в моем дневнике, учитывая свою особенность совать свой нос в чужие дела. Ты был прав, я вернула свою душу. Я испытала все то, что я испытывала в ту ночь, и даже в большей степени. Моя боль преумножилась в сотни тысяч раз. Я горю изнутри ярким огнем, который готов сокрушить все в округе. И я направлю этот огонь на людей, которые убили моих родителей. В ту ночь я себе пообещала, что просто не уйду, что просто не смогу жить на земле, зная, что где-то, живут и радуются жизни эти люди, которые уничтожили меня. Но тебе не нужно будет.

Мне очень хотелось бы знать ответ на мой вопрос — когда ты в меня влюбился, если это вообще возможно. Если бы я была тобой, я никогда не полюбила такого человека как я, и, наверное, я никогда не узнаю, почему, и в какой момент это случилось.

Мне просто любопытно, что именно тебя привлекло во мне.

Я сгнила изнутри. Когда во мне не было души, я не чувствовала, что живу. Ничто не могло заполнить ту пустоту. Но когда моя душа вернулась, эта пустота быстро заполнилась мраком, и сколько бы света ты не пожертвовал для меня, его не хватит, чтобы осветить мою темную дорожку, ведущую только вперед, в еще большую тьму.

Я должна искренне попросить прощения за то, что я не доверяла тебе, когда ты просил держаться от тебя подальше. Я бы все равно не сделала так, как ты просил (у нас похожие привычки лезть не в свои дела), потому что это касалось меня, и еще, потому что все то время, мне приходилось противоречить тебе. Мое сердце трепетало всякий раз, как только я видела тебя. Даже несмотря на то, что мои, воспоминая, исчезли, я все равно глубоко внутри себя помнила тебя, твои прикосновения, и твои губы.

Кстати, мне жаль, что я была такой робкой, и застенчивой, и не целовала тебя, как следует.

И еще, Рэн, ты забрал мою душу, чтобы спасти меня, от беды, но на самом деле…. Лучше смерть, чем то, что я испытала, когда я жила без души. Что угодно лучше, чем знать людей, которых ты не помнишь…

Теперь я помню тебя.

Я люблю тебя.

Позволь мне еще сегодня помечтать о своей судьбе, которая никогда не будет такой, как мне хотелось бы…

Я должна побороть страх смерти, страх боли, и нарастающую надежду, что возможно, если я останусь жить, в новом образе, может быть тогда, я смогу обуздать свои желания и инстинкты.

Что, если это — моя судьба? Что, если кто-то свыше решил, что я должна сделать то, для чего родилась?.. Что, если я не могу никого спасти и не могу никого уберечь? Тогда, зачем пытаться сделать то, что не в моих силах? Разве есть в этом мире лев, который собрался убить себя, потому что не хотел убивать антилопу?

Что, если так устроен мой мир?

Я гоню эти желания от себя, но все равно ощущаю приступ беспокойства и паники, потому что понимаю — это конец. Мой конец значит для других нечто большее, чем просто смерть. Для остальных — это начало. Это шанс выжить в этом мире, полном греха.

Эти мысли возвращают меня в реальность.