Rein Oberst - Чужой для всех. Книга 3.

— Хорошо, я их просмотрю, — произнес глухо Айк, не глядя на записки. — То, что вы говорите, генерал, это невероятно. Это ложь! Я лично знаком с биографией лейтенанта. Кей Морган два года со мной. Я ни разу не замечал с ее стороны даже намека на то, чтобы она интересовалась сведениями, превышающими ее должностные полномочия. Я доверяю своему секретарю полностью. То, что вы предполагаете, это клевета. — Глаза Айка становились ледяными, в голосе появился металл. — Повторяю, это ложь и клевета. Вы не представляете на что вы покусились. Кей..., — Эйзенхауэр сдвинул брови, придвинулся вплотную к Стронгу, — дорога мне не только как специалист... Если ваши сведения не подтвердятся, генерал, готовьтесь к отправке в Британию. Вы свободны. Жду вас на совещании через час...

Когда Стронг удалился, Эйзенхауэр бегло прочел объяснительные записки сотрудников канцелярии. Содержание записок у всех было одинаковое. Машинистки делали предположения о том, что лейтенант Морган могла выносить или давать приказания кому-либо вынести копии печатных секретных документов. Выводы не подкреплялись фактами, были безосновательные, что разозлило Айка.

— Негодяй! — прорычал генерал. — Все неудачи хочет повесить на Кей. Какая глупость!

Главком решительно поднял трубку прямой связи с дежурным по штабу.

— Клирк! — обратился он к офицеру, — пошлите немедленно дежурную машину за лейтенантом Кей Морган. По прибытии секретарь пусть явиться ко мне. Выполняйте.

— Слушаюсь, сэр.

Через двадцать минут в кабинет Верховного главнокомандующего вошла Кей: тихая, осунувшаяся, с опущенной головой. На глазах застывшие слезы.

— Подойди ближе, Кей, — вымолвил генерал дрогнувшим голосом.

Кей подняла голову, взглянула робко на Айка. Глаза девушки выражали внутреннюю боль, привязанность к своему кумиру, но одновременно протест и возмущение. Враждебности не было.

— Нет, она не предатель, — утвердился мыслью главком.

Не отрывая взгляда, Айк грубо отодвинул кресло, с распростертыми руками подался навстречу к любимой. Кей сделала несколько шагов вперед. Подхваченная сильными руками, прижалась к Айку. Знакомый, тонкий аромат дорогих сигар сразу напомнил: — Она в безопасности. — Не сдерживая больше слез, Кей разрыдалась. Громкие всхлипывания были слышны даже в канцелярии. Секретарши моментально притихли, остановив работу. Всем было интересно услышать, что происходит в кабинете главнокомандующего.

— Все, все, не плачь, — прошептал Айк, поглаживая Кей. — Я разберусь. Я обязательно разберусь. Я верю, что ты не причастна к злопыхательствам Стронга.

— За что, Айк? — всхлипывала Кей, вытирая слезы кулачком. — Я ни в чем не виновата перед тобой, перед народом. Я люто ненавижу бошей, как и ты. Они отняли у меня Томаса. Они хотят отнять тебя. Это подло, подло обвинять меня в измене. Я тебе верна, Айк! Ты мне должен верить. — Кей откинула голову и выплеснула весь ультрамарин широко открытых, преданных глаз. — Ты мне веришь, Айк?

Эйзенхауэр чуть не задохнулся от вспыхнувших чувств нежности, жалости и любви к Кей, настолько сильные эмоции всколыхнул девичий взгляд, настолько она выглядела несчастной и кроткой.

— Верю! — прошептал генерал и впервые без усмешки коснулся губами пухлых, обветренных губ девушки. Поцелуй был коротким, трогательным. Когда Айк отстранился, губы Кей потянулись за ним, но затем раскрылись в улыбке. Девушка стояла и улыбалась. Улыбалась как ребенок, счастливой, наивной улыбкой, которого спасли от злого дяди. Улыбалась с закрытыми глазами, чтобы продлить еще на мгновение то состояние покоя и счастья в котором она пребывала, прижавшись к Айку.

Айк легонько дотронулся ладонью до щеки Кей, смахнул застывшую слезинку, проронил мягко:

— Иди, детка, работай. Тебя больше никто не обидит...

Совещание началось с небольшим опозданием по просьбе начальника оперативного отдела верховного штаба генерала Уайтли. Время понадобилось для нанесения последних оперативных данных на карту Верховного главнокомандующего.

Эйзенхауэру понадобилось несколько секунд сосредоточиться на карте, чтобы понять насколько удручающим становится положение в Арденнах. Стоя у огромной операционной карты он видел мощные клинья немецких танковых дивизий врезавшихся глубоко в расположение армий Брэдли. 21 группа разрублена надвое. Немцы стремительно двигались к Маасу, подтягивая резервы. Лицо еще больше похмурнело, когда он увидел, что Бастонь пала, а его защитники попали в плен вместе с остатками разбитого 506-го полка 101 парашютно-десантной дивизии. 502 полк под Маршем сдерживал натиск 21 танковой дивизии Вермахта, рвущемуся к Намюру.

Эйзенхауэр сумрачным взглядом обвел притихших руководителей верховного штаба. Остановился на генерале Стронге, жестко произнес: — Когда корабль тонет, с него бегут первыми крысы. Их появление на палубе вызывает невообразимую панику среди матросов. Вместо того, чтобы спасать судно, иногда матросы, поддавшись панике, тонут вместе с кораблем. Мне очень жаль, что среди генералов верховного штаба появился паникер в лице начальника разведки. Генерал Стронг! — Эйзенхауэр повысил голос и ожег презрительным взглядом англичанина. — Вы, вместо того, чтобы заниматься действительной организацией разведывательной работы отдела, анализом разведдонесений и выдачей грамотных решений, в мое отсутствие занялись поиском врагов среди сотрудников штаба. Сэр, вы паникер! Вы создали неприемлемые условия для работы канцелярии и всего штаба в это тревожное время.

Стронг вскочил, как ошпаренный, вытянулся. Лицо генерала приобрело цвет перезревшего помидора. Он хотел что-то сказать в свое оправдание, но Айк махнул рукой, добавил:

— Я не буду слушать ваши бредни по поводу тайных агентов Абвера или Шелленберга, затаившихся в нашем штабе, особенно среди этих двадцатилетних сотрудниц канцелярии, тем паче в лице моего личного секретаря. Я прочел объяснительные записки машинисток. Ни одного вразумительного довода, кроме наветов на лейтенанта Морган. Думаю, сотрудники канцелярии нам все расскажут каким методом вы добились их так называемого признания. Я вас не отстраняю от выполнения обязанностей лишь потому, что нет времени на эту процедуру. Лучшее разрешение вашего вопроса — это написание рапорта о переводе в штаб английского военного ведомства. Садитесь генерал и подумайте над моим предложением.

Стронг пришел быстро в себя от морального нокаута. — Сэр! — обратился он Айку, продолжая стоять. — Пока я начальник разведки выслушаете меня.

— Хорошо, Кеннет, говорите. — Эйзенхауэр опустился в кресло, положив руки на стол, скрестил пальцы. — Слушаю вас.