Собрать мозаику. Книга вторая (СИ) - Палей Натали

Мальчик сыграл последние аккорды и решительно подошёл ко мне, со слезами на глазах слушавшую его игру.

— Спасибо, лера Тубертон, за эту песню и за то, что вы, как и другие зеленые лучи, спасаете нас, — проникновенно обратился он ко мне и приложил кулак правой руки к левому плечу, отдавая мне честь.

Я в смятении смотрела на него.

Элеонора Тубертон подошла к нему, встала рядом и тоже отдала честь, словно я была генерал, а не обычный рядовой солдат. Глаза ее были серьезны и печальны, в них тоже стояли слезы.

Остальные солдаты и обычные жители Зардана, женщины, старики и даже маленькие дети, все те, кто мог еще стоять на ногах, стали выстраиваться в две шеренги, образуя проход, через который нужно было идти к выходу из зала.

Я поняла, что пора, поднялась на слабых ногах и мыслено усмехнулась. Все это время люди жадно следили за мной и за сменой часов, чтобы не упустить нужный момент.

Я оглянулась и поняла, что мне становится страшно. Очень страшно. Но у меня не было выхода. «Зелёный луч» Пресветлой Богини должен принести жертву, чтобы спасти многочисленные жизни. Вот только почему именно этих нескольких тысяч, мелькнуло вдруг в моей голове. Почему не в начале войны, чтобы спасти всех?

Остальные «лучи» подошли ко мне, окружили, и мы медленно пошли, а они, эти голодные, уставшие от долгой войны, люди, маги и не маги, аристократы и простолюдины, отдавали нам честь, прикладывая кулак правой руки к левому плечу.

— Зеленые лучи… зеленые лучи… зеленые лучи, — монтонно повторяли они и стучали себя кулаком по левому плечу. — Зеленые лучи, — повторяли они снова и снова, словно это были удары барабанной дроби.

Мы вышли из здания мэрии, на улице люди тоже расходились, давая нам пройти, и тоже прикладывали кулак к плечу.

Ко мне и четырём командирам присоединились остальные «зеленые лучи», примерно сто пятьдесят человек, которые были рядовыми солдатами, как и я.

Медленно, чеканя по привычке по военному шаг, мы направились к западным воротам.

Глава 22

Тангрия. Война. 3202 год.

Стоял прекрасный зимний день, совсем как семнадцать лет назад, когда семья Тубертонов впервые приехала в наше поместье, и я познакомилась с двумя маленькими братьями, Джейсоном и Кристофом.

Вдали виднелись укрепления вражеских войск и солдаты врага. Над головами раскинулось кристально-чистое голубое небо, а бледное желтое солнце уже почти полностью опустилось за горизонт.

Я и «зелёные лучи», направлявшиеся к военному лагерю врага, остановились. Сердце замерло в недоверчивом ожидании.

Неужели сейчас мы увидим чудо? Не может быть. Или может? Это знак?

Я мысленно стала проговаривать стихи, которые сочинила в детстве, чтобы было не так страшно, а потом вслух пробормотала:

— … встретились им невзгоды, и она без лишних слов за него и свой народ к врагу на верную смерть идет.

Губы предательски задрожали, зубы застучали мелкой дробью, тело стало потряхивать. Мне стало очень-очень страшно. Я стиснула зубы изо всех сил, распрямила худые плечи, поправила военную курточку и продолжила медленно и уверенно идти вперед.

По бокам от меня шли четыре командира и остальные выжившие члены группы «зеленые лучи», которые сделали вид, что не заметили эту заминку.

— Смотрите, что это?! — вдруг изумлённо прошептал лер Джонатан.

Я резко подняла голову и прищурилась, уже догадавшись, чему он удивился.

Оставшаяся совсем небольшая часть заходящего за горизонт бледно-желтого солнца вместо бело-желтой стала вдруг зеленой, на какое-то мгновение, буквально на несколько секунд, испустила во все стороны зеленые, почти изумрудные, лучи и исчезла.

— Зелёные лучи, — пробормотал кто-то из нас потрясённо.

— Как символично, — мрачно пробормотал идущий рядом со мной здоровяк. Я помнила его. За стенами Зардана он оставлял жену и троих маленьких детей. — Интересно, это хороший знак?

— Зеленые лучи означают надежду и счастье, — грустно проговорил один из мужчин.

И мне вдруг стало почти не страшно. Я не знала, что ожидает нас в плену. Но верила, что останусь в живых, — видящая у храма Марилии сказала:

Я выживу. Без счастья. Без любви. Далеко от родной Земли. Но не угасну. Значит, не умру. Не умру же?..

Я шла и надеялась, что враги увидят не мои несчастные и испуганные глаза, а глаза гордой тангрийки, полные силы, воли и бесстрашия. Шла твёрдым широким военным шагом и не подозревала, сколько раз вскоре буду призывать Богиню позволить мне умереть, чтобы не терпеть нечеловеческие мучения, которые ожидали в многомесячном плену у врага.

Тогда, тем морозным зимним днем, сдаваясь в плен к марилийцам, мы еще не знали, что наша армия вскоре потерпит сокрушительное поражение. Мы надеялись на чудо для Тангрии, для нашей Земли.

Тогда мы еще не знали, что туманным весенним утром марилийцы нанесут массированный удар по нашим позициям близ Кантена, на западе империи, и наши войска будут вынуждены отступить почти до Арлема. Не знали, что марилийцы с легкостью захватят и Арлем, и его потеря разорвет единый фронт, чем марилийцы, естественно, сразу воспользуются и развернут мощное наступление во всех направлениях. Не знали, что падение Зардана слишком пагубно отразится на моральном духе всех тангрийцев, и в плен почти без боя станут сдаваться тысячи военных. Не знали, что вскоре наш император, лерион Тангрии, предложит атериону Марилии заключить перемирие на любых условиях, в результате чего наша империя перестанет существовать. Не знали, что марилийский генерал окажется чудовищем, полностью наплевавшим на межземельные нормы, предусматривающие права военнопленных, и уничтожит всех без исключения «зелёных лучей».

Всех, кроме меня. И кроме тех, кого мне удалось спасти путём обмана до момента сдачи в плен.

Тангрия. Настоящее время. Военный госпиталь. 3202 год.