Ульяна Соболева - Венганза. Высшая мера

Когда его губы впились в мой рот, терзая с таким же голодом, как и раньше, с дикой жадностью, которая разрывала и меня саму, вместе с жалостью к себе и ко всему что мы потеряли. Я застонала, обхватывая его шею дрожащими руками, чувствуя горечь от этого поцелуя. Вместе с наслаждением от вкуса его губ.

И вдруг все прекратилось. Диего отпустил меня, я слегка пошатнулась от неожиданности. Он тяжело дышал, и я видела, как вздымается грудь, как напряжены четко очерченные мышцы под бронзовой кожей.

— Одевайся. На сегодня твой рабочий день окончен, — оттолкнул меня в сторону и вышел, оставляя там одну. Я сползла по двери, обхватывая себя руками. Открыла глаза, глядя остекленевшим взглядом в пустоту. Кайф отходил и меня лихорадило от холода, жалости к себе и ощущения, как меня затягивает в какую-то безысходность, из которой нет выхода. Кажется, я уже на самом дне. Там, где золотая девочка никогда не должна была оказаться…а была ли она — золотая девочка? Мне казалось, что ее никогда не было.

Я вылетел из ВИП-комнаты, сбивая с ног каждого, кто встретился на моем пути. Найти управляющего не составило какого-либо труда. Эта мразь, как всегда, следил за всем, что происходит в зале. Схватил его за шкирку и поднял до уровня моих глаз.

— Кто тебе разрешил давать наркотики Марине? — зашипел ему в лицо.

Лицо этого гада моментально потеряло краску.

— Я не давал ей наркотики… Ангел… — заикаясь, начал оправдываться управляющий.

— Я повторю свой вопрос в последний раз, сука, и при неверном ответе ты сегодня выйдешь отсюда в черном пакете. Кто дал наркоту Марине? — сорвался на крик.

— Роза, Диего. Только Роза может дать девочкам наркоту, — зажмурившись, закричал управляющий.

Резко разжал руки, роняя его на пол.

— Если это не она, то ты покойник, — сплюнул рядом с ним и быстрым шагом направился в гримерку.

Роза сидела перед зеркалом с обнаженной грудью, намазывая ее блестками.

— Диего, — засияла она при виде меня в зеркале.

В одно мгновение я оказался возле нее, хватая ее за шею и ударяя о туалетный столик. Приподнял ее лицо, перемазанное кровью, смотря через зеркало в ее напуганные глаза.

— Сейчас я задам вопрос, а ты ответишь мне правду, от этого будет зависеть, продолжишь ты дышать сегодня или нет, — сказал прямо в ее ухо. — Это ты напичкала новенькую наркотой?

Она всхлипнула, трясясь всем телом.

— Я хотела ей помочь… — начала отвечать девка. Я снова ударил ее лицо о столешницу.

— Ты здесь никто. Пустое место для того, чтобы распоряжаться кому стоить помогать, а кому нет, — развернул ее к себе лицом, приняв истинную сущность. — Ты просто шлюха, раздвигающая ноги и оттягивавшая момент, когда ты станешь лишь куском мяса.

— Я… — приоткрылись окровавленные губы.

— Молчать, бл***дь! Ты сама выбрала свою участь.

Не отпуская ее шеи, вытащил ее из гримерки, передавая ее одному из охранников.

— Отдай ребятам.

— Нееет! — раздался ее крик, но я уже развернулся, направляясь к управляющему.

При виде меня его начало трясти и он стал оглядываться в поисках выхода, но не был дураком и понимал, что это не спасет его.

— Собери новенькую и выведи ее ко мне. Сегодня я лично заберу ее.

Ему не потребовалось повторять дважды, через секунду его уже не было передо мной.

Я достал сигарету, закуривая ее.

Придется приводить Марину в порядок. Похоже, что эта тварь регулярно пичкала ее этим ядом. Несмотря на ту ненависть, что сжигала меня изнутри, я не могу допустить того, чтобы она потеряла остатки той невинности и ранимости, которыми была наполнена её сущность.

Я посмотрел на сцену, где танцевала очередная девка и поморщился, представляя на ее месте Марину. Надо обезопасить ее от лапающих уродов. Она моя. И если кто и будет ее лапать, то только я.

Когда ее вывели ко мне, мы запрыгнули на байк, также, как и неделю назад, когда я только привез ее сюда. Её всю трясло, видно, начались отходняки. Е***ая наркота!

— Держись крепче, — сказал ей через плечо, и, почувствовав, как она прижалась ко мне всем телом, тронулся с места.

Весь путь до логова я ощущал ее сердцебиение, прерывистое дыхание и дрожь. Находиться с ней в такой близости, будто получить глоток кислорода, находясь на сотни метров под водой. Вот оно — спасение, только сделай глоток, и в тоже время, попробуй выплыть отсюда на одном глотке воздуха. Освободиться от нее я не мог, независимо от того, сколько глотков я буду делать. Мне будет требоваться больше, а выплывать будет все сложнее. Как я могу отпустить ее, когда мне больно дышать лишь от того, что не знаю, как она сейчас. Стоило ненадолго предоставить ее другим — и вот что вышло. Теперь вместо той чистой девочки со мной едет зависимая стриптезерша. Твою мать! Что я за идиот такой! Она никогда не была чистой! Каждое ее слово — ложь, каждая эмоция — игра. Причина, почему она до сих пор не кормит червей, по-прежнему мне не ясна. Невозможно желать кого-то так сильно и так же сильно мечтать уничтожить.

Когда мы добрались до логова, я помог ей слезть с байка. Её бил озноб, а все тело покрылось испариной. Каждый ее шаг сопровождался дрожью и стучанием зубов. Бл***дь, я не могу оставить в таком состоянии без присмотра. Поднял её на руки и внес в дом, поворачивая к своему крылу.

— Теперь ты будешь жить в соседней спальне, чтобы я мог проследить, что ты чиста, — сказал поверх её головы, поднося к правой двери от моей комнаты. Крепко сжимая ее в руках, открыл дверь и внес в комнату с большой кроватью и плотными темными шторами. Осторожно положил Марину на кровать. Её не просто била дрожь, а все тело сотрясалось от ломки. Я снял с неё туфли, осторожно накрывая одеялом и сел рядом. Сколько раз я видел наркоманов, но ни один из них не заставил мою грудь сжиматься от тревоги и…жалости. Опустил ладонь на её мокрый лоб, убирая прилипшие пряди с лица. Её глаза смотрели в одну точку и были абсолютно пустыми. Чёрт! Ей придется так мучиться ещё долго. Ну что за дура, раз решила, что наркота облегчит ее жизнь!

Мне становилось плохо, физически. Так было всегда, когда прекращалось действие кокса, который нам давала Роза. За эту неделю я постоянно прибывала под кайфом. Ни секунды "трезвости". Она пичкала меня, как только видела, что мною овладевает отчаяние. Да и не только меня, других девочек тоже. Тех, что не выдерживали и ломались, развлекая клиентов против своей воли. Я поняла, что Диего поднял меня на руки, а у меня не осталось сил думать о чем-то, мне просто было плохо. Настолько плохо, что хотелось выть и рвать на себе волосы. На меня давила вся эта жуткая и безысходная реальность. Я чувствовала, как Диего касается моего лба, но мне в этот момент было все равно. Боль возвращалась, помноженная на сто. Каждый раз сильнее, чем в прошлый. А потом он сжал мне челюсти, и я приоткрыла рот, почувствовала, как в него капают капли и невольно сглотнула. Горло обожгло, и я дернулась, но Диего крепко держал меня, не давая пошевелиться. С каждой каплей меня переставало знобить, физическая боль начала затихать, оставалась только душевная. Она терзала все так же. Я смотрела ему в глаза и мне казалось…Боже, мне все еще казалось, что я вижу в них отражение своей боли. Но это иллюзия. Я больше не верила в нее. Меня перестало трясти, и я впилась пальцами в его запястье, почувствовала, как по щекам катятся слезы. Почему? Почему все не может быть, как раньше? Почему он не верит мне?