Алиса в Замужикалье (СИ) - Халь Евгения

Крокодилица медленно пересекла зал. Проходя мимо, бросила на меня торжествующий взгляд. Она была совершенно спокойна. Ни капли волнения, ни малейшего сомнения во взгляде. И мне это очень не понравилось. Доктор Чуйка нашептывал внутри меня, что крокодилица точно знает, что выиграет отбор, а потому так спокойна. И в этом я была полностью солидарна с ним. У нее даже не дрожал хвост, хотя на первых двух турах отбора он просто ходуном ходил от нервяка.

– Если ни у кого больше нет возражений, мы начинаем, – Горал взмахнул рукой и свет в зале погас.

В воздухе засвистели золотые канаты, натягиваясь сеткой над залом. На них появились фатумы, сидящие на прозрачных стульях. Стулья скользили по канатам, как поезда на рельсах. В точности как на уроке судьбоносных торгов, когда я подглядывала за ними в Зафеминье. Над сеткой из канатов появился огромный экран.

– Лот номер один для участницы номер один Шамтары, – объявил Горал.

К Шамтаре подлетел золотой шар, она уселась на него и шар взмыл вверх, остановившись над сеткой рельсов, напротив экрана.

– Торги открыты, – Горал выплюнул длинную струю пламени.

На экране появилась очаровательная девочка, пухлый младенец нескольких часов от роду. Рядом с ребенком светилась от счастья женщина. Она подняла ребенка на руки и поцеловала. И вдруг у меня внутри все перевернулось. Нет, этого не может быть! Неужели это… моя мама? У меня осталась всего одна ее фотография. Та самая картинка, которая сейчас замерла на экране. Счастливая, молодая красавица-мама держит меня, кроху, на руках. Я часто думала: кто сделал это фото? Папа? Друзья? Специально приглашенный фотограф? Ведь я родилась в дремучем 1999 году, когда не было еще цифровых камер, мобильников, и слово "селфи" даже не придумали. Эту фотографию я привезла в Москву, в сумочке. Класть в чемодан просто побоялась. А вдруг украдут? И если это моя мама, то младенец… это я?

И вдруг у меня в голове щелкнуло и разрозненные части мозаики сложилась в четкую картинку. Вот для чего Горалу понадобилось обманывать всех, утверждая, что морока не было. Тогда Шамтара может участвовать в отборе и переписать мою судьбу так, как этого хочет Горал. Даже влюбленный дракон все равно остается властным господином! Я знаю, что он меня любит. Я сама видела вампира. Но смириться с тем, что придется уступить, дракон не может. Вот же упертый мужик! Поэтому сейчас дура-крокодилица, которой он явно что-то наобещал, перепишет мою судьбу так, как угодно будет Горалу, и дракон получит послушную игрушку. Меня! Да каблук тебе в говэрло! Ступор, в котором я пребывала с самого утра, отпустил меня.

– Стойте! – я вскочила с места, громко вопя: – Остановитесь! Этот младенец – я!

– Замолчи, Алиса! Сядь на место, иначе я выброшу тебя из зала. Это не ты! – досадливо поморщился Горал. – Что за бред?

Зал взорвался шумом. Свет зажегся. Фатумы замерли на канатах. Шамтара оскалилась, сидя на шаре.

– Что происходит, отец наш родной? Да ты не сбрендил ли часом? – Доля подскочила к Горалу, наступая на него, и уперла руки в бока.

– Сладкого переела? От пряников мозг засахарился? – высокая Недоля, изогнувшись вопросительным знаком, нависла на низенькой Долей. – Это не может быть Алиса. Нельзя переписывать судьбу уже живущих. Думаешь, что ректор академии этого не знает? Девчонка врет!

– Алиса не лгунья, – мытарь оттеснил Недолю от ее заклятой подруги. – Алиса не врет. Это ее мать, я знаю.

– Откуда? – удивленно поднял бровь Горал. – Твое дело: собирать страх. Ты вообще не можешь вмешиваться в порядки академии. Алиса просто ошибается. Она была слишком маленькая, когда погибли ее родители. Она не помнит.

– Не вру и все помню! – завопила я и топнула ногой. – У меня была мамина фотография. Я каждый день целовала ее перед сном.

– Она говорит правду! – из моего браслета вылетел Нистар и устремился к дракону.

Он завис в воздухе перед Горалом, трепеща золотыми крылышками с такой скоростью, что они превратились в блестящий пропеллер.

– Знаю, что ты задумал! – заверещал дракоша. – Хочешь переписать ее судьбу, чтобы она стала послушной игрушкой? Не выйдет! Я тебе не позволю!

– Что? – презрительно скривился Горал. – Ты еще кто такой? Кто позволил тебе вылезти из зеркала? Пошёл вон! – он хлопнул дракошу открытой ладонью, и тот, отлетев на несколько метров, плюхнулся на пол, но не сдался.

Пошатываясь, он поднялся на лапки и закричал:

– У тебя ничего не выйдет! Алиса – дочь самого Фатумора. Того, которого ты сверг!

Горал вздрогнул, как от выстрела, побелел и заревел:

– У Фатумора не было детей! Замолчи, лживый мерзавец, иначе я тебя испепелю!

– Это ты мерзавец! – выкрикнул дракоша. – Хочешь всё под себя подмять? Не выйдет! Ты не станешь Судьбой! Я тебе не позволю!

– Ты… не позволишь… – медленно произнес Горал и вдруг рассмеялся. – Ты! Не позволишь! – хохоча, он исторг мощный столб пламени, который устремился к дракоше.

Все! Сейчас мой фамильяр сгорит. Бедный мой маленький отважный защитник. Не позволю! Не дам!

– Нет! – я бросилась к дракоше, споткнулась, запутавшись в длинном платье, упала, и так и осталась лежать на животе, поражённая увиденным.

Столб огня, пущенный Горалом, замер в нескольких шагах от Нистара. Дракоша стоял, слегка покачиваясь на широко расставленных ногах, вытянув вперед обе лапки, а стена огня, беснуясь, плясала перед ним. Хвост Нистара дрожал от напряжения. Он взмахнул лапками, вскрикнул и стена огня взметнулась в воздух. Фатумы, громко вопя, попадали со стульев, и, зацепившись за канаты, повисли на них. Самые отчаянные спрыгнули вниз с огромной высоты. Шамтара завыла, и, балансируя хвостом, полетела на пол, широко расставив руки и ноги. К моему великому огорчению, она не сломала шею, а мягко приземлившись, немедленно вскочила на ноги. Вот гнида бессмертная!

Дракоша взмахнул обеими лапками, издал воинственный клич, и стена огня обрушилась на Горала, сбивая его с ног. Важные особы в ложе, вопя, вскочили на ноги. Охрана, прикрывая кожаными щитами президентов наших земных сверхдержав, быстро выводила их из зала. Студенты сорвались с мест. Началась паника. Кто-то бросился к выходу. Кто-то, наоборот, спрятался под трибуны.

И вдруг все звуки смолкли. Наступила звенящая тишина. Все взгляды были прикованы к Нистару. Потому что его окутал кокон из золотых нитей. Они бешено вращались, словно веретено, и вдруг остановились, и упали вниз. Из кокона выступил Азар.

– Я тебе не позволю, Горал! Ты не станешь судьбой! И не изменишь судьбу Алисы.

Ибица сердце перестало! Машу вать! Нистар – это Азар? Так вот откуда он всё знал! Всегда рядом, незаметный, вне подозрений, смешной, нелепый, как плюшевая игрушка. Любимая моя игрушка! Единственный друг среди врагов и завистниц, что окружали меня со всех сторон. Как же так? Неужели это и есть моя судьба: всегда ошибаться в людях? Принимать лжецов за друзей? Он ел с моей руки. Он спал в моей постели. Он вместе со мной искал Азара в Зафеминье, прекрасно зная, что его там нет. Из-за него меня чуть не убил Горал, когда застукал на мужской половине. Зато для него это было прекрасной возможностью лишний раз обмануть всех, доказать, что его нет в академии и остаться ненайденным. Но главное: он видел, как я билась под Горалом. Не мог не видеть. И не пришел, чтобы не испортить игру. Потому что игра превыше всего! Придумал потом какую-то ерунду, что выход из зеркала оказался закрыт. А я поверила. Я даже на миг не задумалась о том, что, он, возможно врет. Потому что безгранично доверяла – своему дракоше, который всегда бросается на помощь. Как же я не поняла этого еще в Кладовой Судьбы, когда Нистар на миг исчез, а вместо него появился Азар? Вот я дура! И мой Доктор Чуйка тоже дурак. А Доля? Неужели она знала и молчала? Неужели у меня даже доля горькая, как недоля?

Я с трудом поднялась на ноги и хотела подойти к Азару и плюнуть ему в его надменную физиономию. Но в этот момент Горал заревел:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ –  А ты думаешь, что имеешь право решать ее судьбу? Ты всегда был трусом, который прячется за спиной других. Тебе нужно было превращаться не в фамильяра, а в крысу. Это и есть твоя суть, Азар! –  стена пламени окутала Горала и он принял истинный драконий облик.