Марина Суржевская - Янтарь чужих воспоминаний

Он перегнулся через стол, протягивая салфетку девушке, которая поперхнулась от его слов.

— Ничего… — Кристина промокнула губы белоснежной тканью. — Просто я пока не привыкла к вашему… юмору.

— Профессиональная деформация, простите, — Хантер пожал плечами. — Не переживайте, через год работы у нас вы тоже сможете рассматривать воспоминания с места убийства и одновременно обедать.

— Это невозможно технически, — отбила Кристина.

— Вы хорошо осведомлены о специфике нашей работы.

— Если это был комплимент, то не удачный. Все знают, что янтарь памяти не совместим с едой.

— Зато превосходно сочетается с девятилетним виски, — подмигнул ей мужчина. — Чуть хуже — с коньяком, ну и совсем плохо, лишь в крайних случаях — с красным сухим вином.

— Вы снова шутите, Хантер, — Кристина все же рассмеялась, не удержавшись. Кофе заканчивался, и она с легким сожалением посмотрела в чашечку. Но на вторую времени уже не было, пора возвращаться в хранилище.

— Но вы так и не сказали, отчего решили перебраться к нам с севера, — напомнил Хантер.

— А вы так и не сказали, откуда вы, — отбила Кристина. Они обменялись взглядами, и мужчина чуть криво улыбнулся.

— Вы слишком наблюдательны для женщины, — он слегка склонил голову.

— О, Хантер, неужели вы из тех, кто ставит женщин ниже мужчин? Ну же, не разочаровывайте меня!

— Что вы, леди Кристина, мне кажется, что женщины на порядок лучше нашего примитивного мужского племени. Мы всего лишь дикие звери рядом с вами, голые инстинкты — вот и вся наша сущность.

— И это говорит дознаватель? — девушка покачала головой. — Представитель разумности и законности нашего мира. Кому мы доверяем свою жизнь?

— А вы доверяете? — темные глаза смотрели в упор, и смеха в них сейчас не было. Кристина замерла, неловка пауза зависла в воздухе, хотя ничего страшного сказано не было. Хантер отвел взгляд, и снова на его лице заиграла улыбка.

— Шелд! Решил угоститься чашечкой горячего шоколада?

— Не откажусь.

К их столику подошел молодой мужчина и остановился с вежливой улыбкой. Кристина кивнула, бегло посмотрев на зеленоглазого блондина в черной рубашке, темной куртке и рванных джинсах. Он совсем не походил на дознавателя, скорее — на свободного художника, из тех, что продают свои бесталанные полотна под мостами города. Блондин присел рядом с Хантером, жестом подзывая подавальщика.

— Не помню, чтобы приглашал тебя присоединиться, — возмутился Хантер.

— Разве? — блондин вскинул светлые брови и подмигнул Кристине. — Ты снова все перепутал, дружище. Только что сам сказал мне: Шелд, я так рад тебя видеть, присаживайся, прошу, и кофе за мой счет! Леди, вы ведь тоже слышали, как настойчиво он уговаривал меня к вам присесть?

Хантер возмущенно фыркнул, а орита улыбнулась.

Лето

Кай

Утром дождь по-прежнему заливал Старый Город, земля набухла от влаги и, кажется, уже не впитывала потоки бесконечной воды. Река бурлила и готовилась выйти из своих каменных оков, затопив тротуары. Крылатые львы скалились с постаментов, а химеры и горгульи раскрывали крылья, и словно отряхивались порой, когда были уверены, что люди на них не смотрят. Впрочем, люди в такую погоду никуда не смотрят. Счастливчики едут в своих экипажах, сонно моргая и сдерживая зевоту, неудачники бредут в потоках воды, грязной снизу, холодной сверху. Черные купола зонтов не в силах укрыть от дождя, порывы ветра швыряют брызги в лицо, а спицы бесполезных конструкций лишь выгибаются в бессильном желании превозмочь стихию. Или вырваться из цепких рук и улететь, взмахивая тряпичными крыльями, в безнадежной мечте стать птицей. Неудачники злятся, но продолжают упрямо держать эти черные бесполезные штуки над головой, опасаясь выглядеть глупо в толпе таких же глупцов.

Я засунул руки в карманы, рассматривая людей. Потом поднял голову, подставляя лицо дождю и улыбаясь. Если бы кто-то смотрел на меня, то увидел бы сумасшедшего. Но люди не смотрят. Они воюют с зонтами и глядят себе под ноги, в жидкую городскую грязь. Это им интереснее окружающего мира и его красоты, интереснее отряхивающихся химер и призрачных отражений зданий на мокром граните. А мне казалось, что в этих отражениях плывет другая реальность, искаженная и изломанная, и однажды я смогу шагнуть в этот мир, нарисованный дождем.

Хронометр городской башни отсчитывал время — бесстрастный страж, сурово бдящий уходящие мгновения нашей жизни. Колокол зазвенел глухо, а дождь застучал сильнее по водостокам, заглушая своего бронзового соперника и не понимая, как слажен и гармоничен их дуэт. Симфония капель и металла. Красиво…

— Эй, вы, ну помогите же мне! — хриплый голос весьма бесцеремонно оторвал меня от меня от удовольствия созерцания. Обернулся, скептически рассматривая тонкую фигуру, скрючившуюся на постаменте. Подходить ближе не спешил, и мальчишка повернул недовольно голову. Лицо его казалось бледным мазком в провале серого капюшона бесформенной куртки, из-под которой виднелись мешковатые коричневые штаны и тяжелые мужские ботинки.

— Что вы там застыли? — снова окрикнул он. — Помогите мне! Он же сейчас упадет!

— Кто?

— Мрак! Да вы очнетесь сегодня, или нет? Идите сюда!

Подошел я исключительно от недовольства. Этот голос и сама несуразная фигура у реки как-то нарушали гармонию этого места, мне хотелось поскорее стереть эту несуразность, и снова погрузиться в бурление потока, отражения и одиночество, в котором я пребывал. Мальчишка все портил. Он застыл на самом краю гранитного парапета, так что я всерьез подумал, а не дать ли ему пинка. Один толчок, и парень свалится в воду, а река унесет его вниз по течению, на земли летнего протектората. Там, возможно, и выберется, хотя его дальнейшая судьба меня совсем не интересовала. Достаточно уже того, что его не будет здесь, в этом месте, давно облюбованном мною для уединения.

— Нет, вы что, глухой? Или не шибко умный? — Мальчишка, не подозревая о моих мыслях, кажется, сердился всерьез. Даже голос стал тоньше и звонче. — Возьмите вон ту палку и засуньте в дырку!

— Зачем? — Я покосился на мокрую и склизкую ветку, точно не собираясь брать ее в руки.

— Там мрак! Ну что непонятного? Ткните с той стороны, а я здесь поймаю! Да не спите вы! Ау, утро на дворе, солнце светит в левый глаз! Парам-пам-пам!

Я хмыкнул. В воду. Определенно. Мозги заодно прочистит: кажется, там опилок предостаточно. Шагнул ближе, намереваясь скинуть парнишку с парапета, но в дырке жалобно и тихо… мяукнуло.