Мари Лу - Жизнь до Легенды

— Не волнуйся, — отвечаю я с улыбкой, хотя у меня в животе начинают порхать бабочки.

Метиас коротко улыбается в ответ, а затем спешит вернуться к своим обязанностям. И вот я остаюсь один на один с университетом.

Как и ожидалось, ориентирование ужасно скучное. Пока динамики что-то там бубнят, я смотрю по сторонам и изучаю лица своих новых одноклассников. Захочет ли кто-нибудь из них подружиться со мной? У меня возникает знакомое чувство надежды. В первый год я пропустила второй курс, а потом еще три. Каждый раз, я надеюсь, что перескакивание через курс и погружение в класс полного новыми студентами, возможно, даст мне еще один шанс на обретение друзей. И вот, теперь я в новой школе, и вероятность завязывания отношений с некоторыми студентами в начале года должна быть очень высокой. Многие первокурсники должны быть не из Лос-Анджелеса; им тоже нужны друзья. Я должна попытаться.

К тому времени, как мы высиживаем всю речь до конца, на часах без девяти минут 11:00 и мой желудок начинает урчать. Другие студенты рядом со мной (все, по крайней мере, на курс старше меня, судя по цветам полос на их униформе, которая означает, что я уселась со второкурсниками вместо первокурсников) выглядят совершенно равнодушными. Может быть, студенты постарше в столь ранний час не успевали проголодаться. Я почувствовала себя немного неловко и попыталась забыть о голоде. Парочка студентов ухмыльнулись и приподняли брови, поглядев в мою сторону, как бы подчеркивая тот факт, что я не одна из них. Я остаюсь сидеть, спина прямая, и стараюсь напомнить себе слова Метиаса. «Держи хвост пистолетом, ничего не бойся».

Ориентирование наконец-то заканчивается, и мы все идем на наше первое занятие. Я остаюсь с группой студентов с галерки, позволяя своему наушнику, настроится на карту кампуса. Это место просто огромное (по крайней мере, раз в десять больше моей предыдущей школы) и я быстро делаю примечание, возле каких зданий группируются студенты моего курса. Если я сегодня и заблужусь в кампусе, то буду знать, в каких зданиях вероятнее всего будут проходить мои занятия.

Неожиданно, кто-то толкает меня сзади. Я лечу вперед, спотыкаюсь и едва ли не падаю носом на пол, во время этого процесса, толкаю еще одну студентку. Мы обе всё-таки падаем.

— Извини, — выдавливаю из себя я, поднимаясь на ноги. Я протягиваю руку другой девчонке. Она благодарно её принимает. Но, когда она видит толкнувшего нас, то отводит глаза и, встав, уходит. Я хмурюсь. Когда же я оборачиваюсь, то вижу парня (второй курс, судя по золотым полосам на форме вдоль рукавов, что означает, что ему, по крайней мере, лет семнадцать), который запрокидывает голову и смеется, увидев выражение моего лица. Он идет с группой друзей.

— Извини, — говорит он, проходя мимо, нарочно толкая плечом. — Не заметил тебя.

Я прикусываю губу, в то время как те, кто стоят рядом ржут от души. Всего несколько человек смотрят на меня с настоящим сочувствием, и когда я смотрю им в глаза, они отводят их. Как девчонка, которой я помогла подняться. Я стискиваю зубы. Это не из разряда донимания новичка. Мне часто приходилось терпеть насмешки и издевки, и я знала, что для того, чтобы выжить нужно вести себя сдержанно. Я стала просто экспертом, как не поддаваться на провокации, и это сработало… тогда. Но это не средняя школа — это Университет Дрейк. Я уже знаю, что не могу пройти обучение в Дрейке сохраняя спокойствие и терпя издевки. Я официально солдат, проходящий необходимую подготовку, и когда-нибудь мне придется сражаться за Республику. И хотя этот парень примерно такого же роста, как и мой брат, я не могу позволить меня толкать изо дня в день, а затем ожидать, что Дрейк увидит во мне потенциального офицера — особенно, учитывая что все эти студенты просто стоят и смотрят. Я должна с первого же дня завоевывать уважение к себе.

Мне тут же вспоминаются слова Метиаса. «В случае чего, можешь постоять за себя, как я тебя учил». Он рано начал тренировать меня, после того, когда я как-то пришла из школы с подбитым глазом и синяком на руке.

Итак, вместо того, чтобы дать возможность этому парню, толкнувшему меня, пройти мимо, я бросаю ему оскорбление в ответ:

— Одень очки. И слепой бы меня заметил.

Парень удивленно смотрит на меня, приподняв брови. Разговор с его друзьями зависает в воздухе. Я сглотнула. Вдруг, мне приходит на ум, верно ли я поступаю — но отступать уже слишком поздно.

— Ты ведь та двенадцатилетка? Джун Ипарис? — наконец произносит он, убрав руки в карманы. Напряженная улыбка на его губах напоминает мне изогнутую проволоку. Когда я мешкаю, он кивает мне. — Ну, говори, чего застеснялась?

— Да, она самая, — отвечаю.

— Поговаривают, ты сильно самоуверенная, считая себя большой шишкой, поступив в Дрейк, благодаря деньгам своей семьи.

Вокруг нас собирается небольшая толпа любопытных студентов, а банда парня откалывает какую-то шутку на мой счет. Мне хочется, чтобы униформа лучше сидела на мне — Дрейк в кротчайшие сроки сшил мне подходящий мундир, но все-таки он сидит не идеально, и рукава длинноваты. Я надеюсь, что это не слишком заметно.

— Я на стипендии, — говорю я, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно, именно так, как научил меня Метиас.

— Ах, вот так? — Парень открывает рот и кривляется в притворном восхищении. — Мои поздравления, девчоночка — разве они не сжалится над тобой из-за того, что случилось с твоими родителями? Но нам-то всем отлично известно, как ты сюда попала. Если бы твоей фамилией не была Ипарис, и твой братец не умаслил пачкой банкнот административных чиновников, и если бы по всем СМИ не раструбили о твоих фальшивых талантах, бьюсь об заклад ты бы и дальше сидела за партой своей маленькой начальной школы.

«Они, наверняка, будут говорить такое, чтобы спровоцировать тебя», говорил мне Метиас. «Но не позволяй себе первой наносить удар. Не давай им возможность забрать лучшее в тебе». Не то, что бы я была на самом деле достаточно сильна, чтобы не обращать на подобное внимание, но слова Метиаса помогают мне сдержаться. Я делаю глубокий вдох.

— Похоже, не слишком отличается от того, как ты сюда угодил, — говорю я, оглядывая его с головы до ног. Его улыбка меркнет — толпа приходит в нервное возбуждение, и несколько человек смеются при виде двенадцатилетней девицы, которая перечит шестифутовому второкурснику. — Твои руки слишком дряблые, чтобы обращаться с достаточным количеством оружия за эти годы, да и волосы у тебя длинноваты. С такой никогда не пройти освидетельствование. И, чтобы тебе получить свой рейтинг с такой-то прической, бьюсь об заклад, твои родители умаслили паской другой банкнотами кого-то из администрации.