Ненайденные пленки (СИ) - Витор Анна

   Когда Буров опять посмотрел перед собой, курящая девушка исчезла.

   Зато вечером она появилась снова. С высоты четвертого этажа бросилась в глаза знакомая фигура под фонарем. Точь-в-точь напротив окон квартиры.

   На следующий день Буров увидел девушку на лавочке, когда шел в магазин. После – возле дерева у подъезда. А затем – на ступеньках возле лестничной площадки его этажа.

   Терпение лопнуло, когда преследовательница появилась на кладбище. Буров пришел на могилу внучки. Маленький белый букетик только-только опустился возле надгробия, как завоняло сигаретами. Оказалось, что девушка замерла прямо за оградкой.

   – Что ты тут делаешь?! – не выдержал Буров, распахивая калитку. – Постоянно по пятам, никакого спасу нет! Совсем совесть потеряла!

   Ответом послужила лишь усмешка. Затянувшись, девушка направилась прочь.

   А ночью, когда Буров лег спать, возле кровати появилась смутная фигура. Он дрожащей рукой дернул шнурок ночника. Хотя запах дешевых сигарет уже дал понять, кто появился в комнате.

   – Как… как ты здесь?.. – Буров задохнулся от возмущения.

   Грудь сдавило, и слева знакомо запекло.

   Слегка усмехнувшись, девушка присела на край кровати. Постель не примялась. Только повеяло холодом, как от гостя, зашедшего зимой с мороза.

   Буров захрипел, силясь шевельнуться. Без толку. Тело отказало.

   – Да заткнитесь уже, – устало бросила девушка. – Сами позвали, когда Вашу Лерочку сбили. «Лучше бы меня», помните?

   Она приложила к его груди ледяную ладонь. Сердце вздрогнуло в последний раз, останавливаясь под хриплый шепот:

   – Лерочка.

   После школы Виталя уехал учиться на фотографа. В областном центре все срослось. Остался бы, если бы мама не умерла. Папа сказал, что она только и успела вскрикнуть во сне: «Не смей! Хоть Витальку отпусти!» А потом сердце остановилось. Вот и пришлось вернуться, чтобы помогать старику-отцу.

   Работать Виталя пошел в крохотный дешевый фотосалон. Снимки на паспорт, проявление еще «бабушкиных» пленок для семейных альбомов, иногда выезды в детский садик или школу – в общем, ерунда, а не обязанности.

   Очередным скучным утром в салон забежала малышка лет трех, не больше. Ее светлые волосики, схваченные в хвостик на макушке, намокли. Наверно, от густого тумана.

   – Привет! – улыбнулся Виталя. – А как тебя зовут? Где твои мама и папа?

   Вместо ответа малышка ткнула пальцем в монитор компьютера. Его поставили в отдельной комнатке, но девочка умудрилась приметить через приоткрытую на щелочку дверь.

   – Включи мультики! – раздался тонкий голосок.

   – Какая ты требовательная, – рассмеялся Виталя.

   Так девочка и повадилась прибегать по утрам, почему-то всегда с влажными волосами. Делам она не мешала: просто забиралась на крутящийся стул, а Виталя ставил какой-нибудь детский плейлист и занимался своей работой.

   В один из дней послышался надрывный плач. Сердце тревожно екнуло. Виталя, продающий альбом молодой паре, побежал к девочке. На экране компьютера – ничего страшного, только поющая русалочка и морские волны.

   – Эй, ты что? Чего испугалась?

   – Там вода-а-а, – захныкала девочка. – Выключи.

   Странный страх вскоре снова дал о себе знать. Через пару дней она засиделась до самого закрытия. Виталя набрал воды в ведро, чтобы вымыть полы. Как только тряпка хлюпнула по плитке, девочка громко разрыдалась.

   – Выключи! Выключи! – закричала она, вряд ли понимая значение слова.

   – Ну, что ты? Это же просто водичка, – по-доброму завел он. – Хочешь, сложу тебе кораблик? Вот увидишь, не так и страшно.

   – Отстань! – неожиданно зло выкрикнула она.

   Сорвавшись с места, девочка убежала в комнатку к компьютеру. Только дверь хлопнула. Виталя уже ринулся следом, но в этот момент в салон забрела поздняя посетительница.

   Дина. Приезжая москвичка, застрявшая в Заболоцке. Странная до корней пепельных волос, она стала играться в охотницу за паранормальщиной. Новомодная техника помогать в этом отказалась, остался только вариант с пленочным фотоаппаратом.

   – За пленками? – спросил Виталя. – Подожди минуту, у меня тут…

   Дернув дверную ручку, он остолбенел на пороге. Девочка исчезла. Из комнаты, где ни окон, ни других дверей.

   – Эй? – неуверенно позвал Виталя.

   Только сейчас понял, что девочка так ни разу и не ответила, как ее зовут.

   – Что такое? – Дина заглянула через плечо.

   – Да девчушка одна… она ко мне приходит. Не говорит почти, только мультики смотрит. Зашла сюда, а потом, как сквозь землю… – Виталя растерянно заглянул в угол за дверью. – Может, вышла, а я не заметил.

   Прозвучало уж совсем глупо. Тогда девочке пришлось бы пройти прямо мимо них.

   – Я же говорю, Заболоцк – странное место, – горько усмехнулась Дина. – Вот, посмотри на досуге.

   Она хлопнула на стол картонную папку. Вздохнув, Виталя промолчал. Не обижать же странную приезжую.

   Она попросила десяток катушек пленок.

   – Зачем тебе так много? – удивился Виталя.

   – Я должна во всем разобраться, – отрезала Дина.

   Забрав пленки, она ушла. Виталя выглянул на улицу. Никаких детей. Вернувшись, он все-таки открыл папку.

   Газетные вырезки.

   С самого года основания и до наших дней. Дни города, открытия школ, важные даты в жизни завода, кормящего весь Заболоцк. И на всех фотографиях – мельком ухваченный силуэт одного и того же человека. Ничуть не изменившийся за восемьдесят лет мужчина с длинноватыми волосами и острым профилем. И даже пальто все время – одинаковое.

   – Ерунда какая-то… – тряхнув головой, Виталя убрал вырезки в папку.

   В ушах продолжил стоять крик: «Выключи!» Найти бы родителей девочки, но как? Да и кто она Витале?

   Вечером, вернувшись домой, он пошел в ванную. Захотелось смыть этот паршивый день. Набрав ванну, Виталя забрался внутрь, и веки разнежено скользнули вниз.

   – Выключи! Выключи! – раздалось совсем близко.

   Он резко распахнул глаза. Девочка замерла в паре шагов, стоя босиком на холодной плитке. Мокрые волосы облепили личико с испуганными глазами.

   – Ты откуда?.. – начал Виталя севшим голосом.

   Договорить не успел. Сложив ладони, словно собралась нырнуть, девочка прыгнула.

   Она прошла сквозь него. Перед глазами сразу помутилось. Соскользнув в воду с головой, Виталя увидел все, как его маленькая знакомая…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍    Варина мама всегда кричала. Нервные изломанные движения. Покрасневшие глаза.

   Папа возвращался за полночь, когда хорошие дети уже спят. Ссоры на кухне. Упреки и ревность.

   – Ты больная, слышишь?! Тебе лечиться надо! – злой удар кулаком по кухонному шкафчику. – Задолбала уже своим нытьем! Как Варю родила, так только и несешь всякий бред! Ты же ее даже не любишь! Орешь днем и ночью. Припадочная!

   А потом чемодан в папиных руках. Мама проплакала несколько дней. Еще и наругалась в слезах, когда Варя попросила есть. Лишь бы не бурчало в животе, пришлось запихивать в рот конфеты, уже совсем не вкусные в таком количестве.

   – А пошли купаться? И утенка возьмем, твоего любимого, – вдруг появилась в дверях мама со странной напряженной улыбкой…

   Витале захотелось закричать, как в кошмаре. Проснуться. Только он все равно почувствовал, как цепко держали мамины руки Варю, пока та захлебывалась под водой. В последний момент сквозь зыбь мелких волн мелькнула легкая безумная улыбка.

   Воспоминания Вари закончились. А Виталя увидел последний пузырек воздуха, сорвавшийся с собственных губ.

   Дина пришла к заброшенному общежитию к восьми утра. Отбросив с глаз отросшую челку, она переступила порог. Пальцы судорожно сжали дешевенький пленочный фотоаппарат, купленный в местном салоне. Дина обвела замусоренный холл объективом, как сериальный полицейский – пистолетом.