Вопреки (СИ) - Снежная Катерина

— Мар, остановись, — чуть слышно попросил он, открыв их, не зная каких богов проклинать за ниспосланное испытание.

— Это же сон, — она беззаботно промурлыкала, и как сплошное наказание, многообещающе вздохнула. — М-м-м, будет слишком-слишком приятно.

Он сдавленно простонал, понимая, что руки против воли опустились на тонкую талию, притиснув просящуюся, на неприличные радости, к себе на бедра. Как горячее тело хочет ласк, и желает этих же радостей.

— Если мы сейчас займемся этим, то никуда не поедем.

Замер, продолжая обнимать, он не действовал.

— Почему?

— На одном разе мы не остановимся.

Марина соблазнительно улыбнулась ему и, едва дотянувшись до кончика носа, чмокнула.

— Хочу посмотреть на переход.

Невесомо отступила и выскочила из ванной, завернувшись в полотенце.

— Не смей остывать, радость моя, — пошутила она, направившись на кухню готовить завтрак.

Арвил переключил выключатель душа на холодную воду, чуть ли не взвыв от перепада температур. Он никогда не сталкивался с побочным эффектом от перекрещивания заклятий иллюзий и сновидения памяти. Вероятно, они подействовали именно на нее так — нестерпимо порочно. Решил, когда выйдет из под студеных струй, наложит еще один сон на эту обольстительную шалунью, дабы других струй не потекло. Ведь одного раза определенно им будет мало.

Второй раз из забвенья она вынырнула в джипе. Ей снилось, что они едут за городом среди березовых рощ и редких зарослей кустарника. Усердно гудел кондиционер, охлаждая салон, негромко играла музыка. Марина осмотрела себя: джинсы, кроссовки и футболка с олимпийской символикой.

— Кажется, я уснула. Далеко еще? — спросила она, отмечая, как часы на капоте показывают семь вечера.

— Почти приехали.

Скоро они съехали с асфальта на проселочную дорогу, а через минут сорок выехали к озеру, заросшему тростником и кувшинками. Знойный ветер гладил водную поверхность, создавая мелкую рябь. У песчаных берегов росли крупные ивы, бугристыми корнями уходящие в воду. В тишине, не было слышно даже пения птиц. Только шелест травы и деревьев.

Марина посмотрела на него, затем на озеро, не понимая, в чем причина злости, но допытываться не стала, наблюдая, как он резкими движениями выкидывает дрова, уголь для костра, занявшись обустройством. Подошла и ласково коснулась напряженного плеча.

— Принеси сухих веток, если тебе не трудно, — попросил он, не обернувшись.

Девчонка побрела вдоль берега озера, пока не вернулась назад с венком, сплетенным из цветов, вместо веток и снова исчезла в забытье.

Очнулась она вновь уже ночью, спящей у костра, закутанная в два одеяла. Некоторое время она рассматривала величественное звездное небо над головой. Казалось, протяни руку и зачерпни звезды.

Рядом сидел Арвил, смотрел на костер и крутил во рту травинку. Лицо его было мрачным, взгляд ушедшим в себя.

— Сколько времени?

Он встрепенулся и посмотрел.

— Час.

— Не могу понять сплю я или нет?

Он невозмутимо и подбросил в огонь несколько веток.

— А ты как думаешь?

— Сны не бывают такими последовательными, — Мар задумчиво, потянулась. Каждое ее движение таилось притягательной игривостью. Глаза ее все так же блестели неестественным глянцем.

На одеяле рядом лежал увядший венок. Она взяла его, повертев в руках.

— Знаешь, какой сегодня день? Ивана Купала, — сообщила она, а затем добавила, вставая. — Во всяком случае, во сне.

— И?

— Не может быть, чтобы не слышал, — улыбнулась, подошла к костру и, нашла в собранных ветках щепу, запалила от огня. — День, когда вода дружит с огнем и травами, а девушки гадают.

— Гадают?

— Хочу узнать, любит суженый или нет, — она воткнула щепку в венок и направляясь в сторону озера.

Скинула кроссовки, носки и вошла в воду по колено.

— Говорят, если сразу тонет, значит суженый разлюбил, и замуж не выйти, — отпустила венок, наслаждаясь прохладой воды. — Что скажешь, любишь или нет?

Арвил усмехнулся, наблюдая на берегу и незаметно шевельнув пальцами рук.

Венок послушно поплыл по водной глади, и, доплыв до середины озера, погас.

— Похоже, да…

Они вернулись к костру. И Марина села поближе к нему на бревно, чтобы обсушить ноги и согреться.

— Странно, я думала во сне люди не мерзнут, — заметила она, сама не уверенная в этом. — Как ты говоришь, называлась та земля, в сказке?

— Овинга.

— Мне давно не снилось таких снов, — она вздохнула. — С тобой.

Он перестал рассматривать искры костра, летящие вверх, и с сомнением посмотрел в ее сторону.

— Со мной?

— Я не помнила об этих снах, а во сне помню. Необычно, да? — хмыкнула, положив голову ему на плечо.

— Когда это было?

— Несколько лет назад.

— Прямо помнишь?

— Нет, я это поняла, — выпрямилась, пожала плечами. — Расскажи мне лучше о переходе. Где он? Неужели стоило тащиться в такую даль ради озера?

— Давай проверим, источник силы, — поднялся на ноги. — Отойди к машине.

Она неохотно отошла и рядом с ухом тут же раздался с детства знакомый комариный писк.

Арвил скинул верхнюю одежду и обувь, оставшись в джинсах, развел в стороны руки и, что-то прошептав, стремительно свел ладони, хлопнул.

Огонь в костре колыхнулся и, подскочив на метр над пепелищем, завораживающе и пугая. Завис огненным шаром. Разведя руки и растопырив пальцы, он сделал крутящее движение. Шар, подрагивая, набирая скорость, поплыл в воздухе в сторону озера.

Марина не отрывала зачарованного взгляда.

Еще движение пальцами, похожее на то, что показывают дети, изображая тени на стене. Огненный клубок растекся по водной поверхности озера кругом в три метра, опускаясь в воду. А в воздухе замерцали золотистые, похожие на электрические разряды, узоры.

— Сегодня, — удовлетворенно сообщил он, беря в руки одежду.

Несмотря на то, что это был сон, Марина оторопев села, с опаской глядя на Арвила, разжигающего новый костер.

— То, что ты сделал, пугающе красиво. И реалистично. И страшно, — призналась она. На ее лице угадывалась паническая растерянность.

Арвил тут же сел рядом, обнял, укачивая ее, словно крошку на крепких руках.

— Дай согрею. Не подумал, что так отреагируешь, маленькая. Не волнуйся, все хорошо. Там ты будешь под защитой.

Подняла взгляд. Пьянящая близость тел и горячие объятия кружили ей голову. Потихоньку дрожь растворилась, и Марина стала проваливаться в очередной сон, уснув. Через некоторое время что-то всколыхнуло ее.

— Давай собираться.

Арвил раскрыл объятия, и она оказалась на ночном холоде. Ее тут же пронзил новый вал паники, напрягая тело, как будто это вовсе и не сон, и что-то в ней надрывалось «Проснись! Проснись! Да проснись же ты!».

— Не бойся, — пообещал он. — Первый раз всегда не по себе.

Достали одежду. Арвил протянул ей вместе с креплением для меча и портупеей для сабли.

— Я никогда не носила оружие. И вообще не носила, — сообщила она, с удивлением разглядывая их, как будто держала впервые.

— Саблю повесишь сюда, — деловито произнес он, надевая ей на пояс ремень и закрепляя оружие. — А меч вот так.

Он сосредоточенно двигался, собираясь и ни на что не отвлекаясь. Взяв бутылку из-под минералки с озерной водой, вылил на костер. Тот, зашипев, погас. Затушил последние красные угольки ботинком. Оценивающе посмотрел на девушку, сидящую на коряге и испуганно взирающую на озеро, бубнящую в нос заклинание:

— Это сон! Это просто сон!

— Советую убрать волосы.

— А зачем нам мечи?

— Неизвестно, где окажемся.

— Уж проще взять оружие и гранаты.

— Как доберемся до города, купим тебе местные.

За спиной у него висел рюкзак, на поясе сабля, на правом мизинце появилось кольцо какого-то золотистого металла с камнем, похожим на янтарь, тускло отблескивающий свет звезд и луны.