Серебро на стрелах твоих (СИ) - Снежинский Иван

Сады, дорожки, цветники, опять сады, цветники тянулись минут двадцать. Мы безбожно опаздывали.

Но Ник был спокоен. Он остановил у какой-то двери, провел меня внутрь.

Я успел отметить, что это был не дом, а настоящий дворец, большой и красивый с башенками и террасами, балконами и широкими окнами.

Нас встретило гораздо больше охраны, чем на въезде, но безмолвные вышколенные парни только смотрели на нас и безмолвно открывали перед нами двери. Я не замечал ничего вокруг, слишком неловко себя чувствовал, до меня еще не дошло толком, что сегодня я впервые увижу своих родных братьев, когда мы пробрались в огромный кабинет.

Я рассеянно отмечал обстановку, такая бы могла быть декорацией хорошего детективного фильма, с неограниченным бюджетом. Серый шелк на стенах, черный большой камин и яркий огонь в нем, зажженные свечи в массивных сверкающих подсвечниках, прикрытые тяжелыми вишневыми занавесями окна, гигантская сияющая люстра под самым потолком с лепниной.

В креслах у камина сидели люди.

Моя семья?

— Садись, — Ник подвел меня к еще одному широкому креслу.

Я боялся, что они ко мне повернутся сразу все вместе, я напрягся, но они сидели неподвижно, не сводя взглядов с толстого господина в очках без оправы, который стоял у камина и вертел в руках кожаную папку.

Я решил, что это и есть тот самый нотариус. Но я ошибся.

Заговорил худой седой старик, сидевший за узким столом у окна:

— Раз все уже приехали, мы можем начать, господа.

— Читайте, мэтр, — произнес парень из кресла перед самым камином, пошевелив кочергой поленья и вызвав сноп разноцветных искр.

Я думал, что все повернутся к нотариусу, но все собравщиеся продолжали неподвижно сидеть спиной к нему, точно боялись спугнуть свою ненадежную удачу слишком резкими движениями.

Сначала я ничего толком не понимал. Нотариус ровным тоном перечислял деньги, которые отец назначил друзьям, помощникам, охране.

Потом прозвучали имена подруг отца.

Меня удивило, что их было пять. Не мало, не много, учитывая, что у него была жена всё-таки.

Дамочки встречали упоминание в завещании эмоционально, ахали, хватались за сердце, плакали и смеялись.

Играть им было не перед кем, но, видимо, они были актрисами по профессии, хоть и довольно фальшивыми.

Отец был щедрым и обладал чувством юмора, он завещал барышням одинаковые суммы: около сотни тысяч в мировой валюте, плюс-минус несколько десятков.

Сыновьям: Арсению, Георгию и Велемиру — он оставил письма.

— Вот эти письма, можете забрать сейчас, — нотариус протянул три белых конверта парню, с кочергой в руках.

— Георг, бери свое, мне чужого не нужно, — ответил тот, передавая письмо парню напротив.

— А Велемир где? — голос нотариуса впервые дрогнул.

— Говорят, что его нашли, иначе сегодняшней встречи не было бы, — проговорил тот, которого старший назвал Георгом.

Впервые с начала встречи приглашенные начали озираться.

— Велемир Мстиславович, подойдите за письмом, — мягко позвал нотариус.

— Иди, это тебя зовут, — нажал на мое плечо Ник.

Я встал и подошел к нотариусу. Тот взглянул на меня, кивнул и протянул конверт из плотной белоснежной бумаги.

— Не отходите далеко, Велемир Мстиславович, — нотариус поклонился низко и уважительно.

Я прислонился к подоконнику, чтобы никто не заметил, как дрожат мои колени. Я понимал, что чужой здесь, что сейчас мне ничего не оставят, разберут остатки между собой и разойдутся, задевая меня плечами, будто я стал уже частью мебели в кабинете отца.

Нотариус помедлил, потом прознес со значением, что осталось всего три пункта в завещании.

Двести пятьдесят тысяч отец оставил Георгию, пятьсот тысяч Арсению. Пятьсот тысяч отходило в фонд Белого замка.

Всё.

Три пункта были озвучены нотариусом. Следовало уходить ни с чем.

И правильно.

Отец меня не знал. С чего бы ему оставлять незнакомцу хоть ломаный грош?

У меня запылали и щеки, и уши. Захотелось провалиться сквозь землю. Тем более гости зашептались и начали в упор рассматривать меня.

Я теребил письмо в кармане куртки, стараясь не вслушиваться в чужие слова, но невольно понял некоторые фразы, из-за того, что они повторялись на разные лады и с неодинаковой интонацией. «Потрясающее сходство», «одно лицо с отцом», «не зря искали парня, как похож», «а кому же титул», «ничего непонятно».

— И последнее, главное распоряжение, — тихо произнес нотариус.

Гости замолчали.

— Младшему сыну Велемиру Мстиславовичу переходит титул князя без всяих условий и оставшаяся часть родового состояния, — в нехорошей тишине читал старикан.

Я думал, что удивленные глаза гостей сейчас выкатятся на пушистый ковер. Но! Обошлось!

— И сколько там того состояния осталось? — спросил громким шепотом какой-то незнакомый тип.

Братьев я запомнил сразу. В них обоих я мог бы смотреться, как в дорогие живые зеркала. Конечно, Арсений и Георгий были гладкими, крепкими, надменными, но их потрясающее сходство с моей худой мордахой и тощей фигурой сильно сбивало с толку.

— Сущие пустяки, — произнес ровным голосом нотариус, — за вычетом всех выше указанных сумм, его высочеству князю Велемиру Мстиславовичу Александрову достанется каких-то сто миллионов в мировой валюте.

Тишина стала враждебной.

— Каково! — Арсений бросил на пол кочергу.

— И всё? — Георгий выскочил из мягкого кресла.

— Не совсем, — старикан взял странную синеватую бумажонку, — его высочество должен выполнить три условия князя Мстислава Александрова.

— И если не выполнит? Деньги будут нашими? — просиял слишком рано Арсений, вслед за братом вскочивший на ноги.

— Сожалею, княжичи, — пожал плечом старикан, — всё состояние князя Мстислава отойдет в этом случае в фонд Белого замка.

И кто там мечтал познакомиться с родной семьей?

Этого я хотел?

Придурок законченный!

Взгляды моих братьев были полны лютой ненависти, если бы они могли убить меня, только взглянув в мою сторону, я бы уже остывал на мягком коврике перед камином.

— Черт с ним! С фондом! Мы его своими руками… — сообщил всем свои главные мысли слегка не сдержанный Георгий.

— Прям сейчас… — поддержал брата, не менее не сдержанный Арсений, вставая за его плечо и разминая крепкие кулаки.

— Я личный телохранитель князя Велемира Мстиславовича, — Ник загородил меня ото всех, — читайте, господин Ершов, все три условия, не торопитесь. Смертоубийства не будет, это я вам обещаю, хотя бы сегодня не будет, — внимательно взглянув исподлобья на моих братьев, закончил он.

Ну, что на это скажешь? Ник — реалист. Мужик бывалый. Сегодня он, значит, меня прикроет. А завтра… Что ж, это завтра и узнаем.

Я впился взглядом в лицо старикана-нотариуса.

— Князь Велемир должен прожить в замке год, возглавив орден, — читал всё также ровно тот, — участвовать в стычках на стенах и вылазках за стены, получить истинное рыцарство, жениться на единственной дочери графа Разуваева-Пестова.

— И только? — не выдержали мои перекрученные жгутами нервы.

— Больше ничего не написано, — протянул мне синеватую бумажонку нотариус, может, какие-то пояснения вы найдете в письме.

Его голос впервые жалко дрогнул.

Я взглянул на братьев.

Они откровенно смеялись.

Значит, я, по их мнению, не потяну эти простенькие на вид условия?

— Жаль, что отец оставил в конечном счете всё свое состояние фонду Белого замка, — просиял Арсений.

— Ничего, — главой ордена может быть только князь Александров, — откровенно расхохотался Георгий, — титул перейдет оставшемуся в живых наследнику, а вот какому, мы еще поглядим.

Довольные они пожали друг другу руки, потом даже обнялись.

Шагнули ко мне:

— Ошибки быть не может, — обошел меня справа-налево Арсений.

— Фамильные черты семьи князей Александровых, — обогнул меня слева-направо Георгий, — даже нос дедовский, а подбородок матери.