Право на жизнь (СИ) - Гущина Яна

Даже не знаю, сколько мы просидели в пещере, укрываясь от гнева Кирилла и осуждения окружающих. Ситуация была ужасной. Максим несколько раз порывался выйти, но я цеплялась за него, прося остаться.

- Кирилл должен понять нас, - глухо произнёс Максим. - Сейчас перебесится, да остынет. Ну невозможно же враждовать из-за случившегося. Мы с тобой не хотели никого обманывать. Если бы не уверенность, что Кирилл умер, мы никогда не стали бы близки.

При мысли о том, что мы могли остаться просто деверем и невесткой, мне стало страшно. Оказывается, я намного больше боялась потерять Максима, чем вызвать гнев Кирилла. Для меня Кирилл стал не мужем, а человеком, имеющим на меня права по закону. Тем, кто в первую брачную ночь бросил меня одну. Тем, кто должен был остаться в прошлом.

Только сейчас осознала слова Максима и вскинула голову, заглянув ему в глаза.

- Скажи, а если бы сейчас можно было отмотать всё назад и оказаться в поезде перед тем, как мы стали близки, ты бы переспал со мной, если бы знал, что Кирилл жив?

Я ждала его ответа с трепетом. Неужели скажет, что нет? Но он не сказал. Вместо этого прижал меня к себе ещё крепче и поцеловал в макушку.

- Если бы даже весь мир рухнул мне на голову, я не смог бы не любить тебя. Это чувство сильнее меня и братского единства. Я не жалею ни о чём. Надеюсь, что Кирилл поймёт нас и простит. Посиди здесь, а мне надо объясниться с братом.

Максим встал, оставив меня. Вышел из пещеры, а я согнула ноги, обхватила их руками и склонила на них голову.

Снаружи раздались крики. Я прислушалась. Кирилл кричал, но что именно, я не могла разобрать. Поднялась и вышла из пещеры.

- Да как ты мог так поступить! - голос Кирилла выдавал ярость. - Предатель!

Судя по тому, что несколько человек держали Кирилла, а другие держали Макса, они успели накинуться друг на друга. Ну вот, только этого не хватает!

Ко мне подбежали Лариса и Ксюша. Обняли меня и потеснили, чтобы держать в стороне от мужских разборок.

- Надо же, какая неприятность, - запричитала Ксюша.

- Неприятность? - я вскинула на неё глаза. - И это ты называешь неприятностью?

У меня даже не хватило слов, чтобы охарактеризовать происходящее. Поэтому пришлось замолчать. Максим и Кирилл какое-то время подёргались в руках удерживающих их мужчин, а когда обвинения в адрес друг друга кончились, они обмякли.

- Я понимаю твои чувства, - примирительно сказал Максим, - но и ты должен понять мои. Полгода я считал тебя погибшим, а Лена стала для меня смыслом жизни. Вначале мы пытались помочь друг другу, а потом полюбили. У нас будет ребёнок и для всех мы - муж и жена.

- Для всех, но не для меня и не для закона! - снова рассвирепел Кирилл. Таким злым я никогда не видела его. С исказившимся лицом он сопел и сжимал кулаки. - Война окончена. Всех пленных везут на родину. Так что ваша лафа окончена. Мы возвращаемся в прежнюю жизнь. Для всего общества Лена - моя жена, а не твоя!

- Нет! - Максим бросился на брата, но его ухватили рядом стоящие мужчины. Максим задёргался у них в руках, стараясь вырваться. - Я не отдам её!

- Да? - в голосе Кирилла зазвучало высокомерие и насмешка. - Это мы ещё посмотрим!

С этими словами он глянул на меня, затем на Максима, а потом стряхнул с себя держащих его мужчин и зашагал к костру. За ним последовали Томсон и другие охранники. Неужели они всё ещё считают его за своего начальника?

К ним присоединились многие из наших - каждому хотелось узнать об окончании войны. Ведь, по сути, эта новость была самой важной на сегодня. Впрочем, она была важной для всех кроме нас с Максимом. Мы были единственные, для кого война только начиналась.

Вскоре все примкнули к Кириллу. Разговоры о мире, о новой жизни стали возбуждёнными. Мы стояли с Максимом возле пещеры и слушали восхищённые возгласы людей:

- Наконец-то мы вернёмся домой!

- Конец мучениям.

- Можно не бояться вируса.

Девушки плакали от счастья, мужчины восторженно улыбались. Все были счастливы.

- Надо же, как мы попали, - отметил Максим. Теперь он не обнимал меня, будто не хотел афишировать наши отношения. - Хочется надеяться, что Кирилл одумается.

- Только мне кажется, что он не отступится, - поделилась я мыслями и уткнулась лицом в грудь Максима. Его руки тут же обхватили меня. - Он упрямый и всегда добивается своего.

- Только зачем ему чего-то добиваться? - задался вопросом Максим. - Не думаю, что он захочет вернуть тебя. Ты - будущая мать моего ребёнка. Зачем ему рушить наши отношения? Неужели на земле закончились женщины? Женится на другой.

Я промолчала. Что-то подсказывало мне, что не всё так просто. Не знаю, что взбредёт Кириллу на ум, когда злость утихнет. Хорошо, если оставит нас в покое и примирится с ситуацией. А если нет? Вдруг эгоизм и чувство ущемлённого самолюбия возобладают? Вдруг захочется поквитаться за поруганную честь?

Пока что эти вопросы так и остались без ответа. Я не знала, что будет дальше, но знала лишь одно: Кирилл всё же умер для меня и теперь кроме Максима мне никто не нужен.

Чтобы не обострять обстановку и не сильно выделяться из толпы, мы слились с остальными, собравшимися у костра. Не договариваясь, мы с Максимом больше не обнимались прилюдно и не целовались, чтобы пощадить чувства Кирилла. Ведь он, как и мы, не виноват в случившемся. Все мы жертвы обстоятельств.

Кирилл делал вид, что не замечает нас, хотя его глаза так и бегали по макушкам и лицам собравшихся, выискивая нас. Из Кирилла Минаева он вновь превратился в Джеймса Фрейзера - холодного, пугающего незнакомца.

Чтобы не нарушать сложившийся жизненный уклад, мужчины сходили на охоту, женщины приготовили еду. Но ни я, ни Макс не участвовали в этом. Мы ушли в джунгли и остались наедине с нашими трудностями. Бежать из лагеря невозможно, так как в одиночку нам не выжить, да и срок беременности не подразумевал никаких вольностей. Надо было подумать о ребёнке. Так что придётся остаться. А ещё надо будет хоть как-то примириться с Кириллом. Он - человек разумный и вполне адекватный. Перебесится и успокоится. По крайней мере, мы на это сильно рассчитывали.

Вечером мы примкнули к пирующим у костра. У всех было замечательное настроение. Все радовались перемирию и строили планы на будущее. В честь такого случая пили вино, настоянное на ягодах, собранных в джунглях. Все хмелели, языки развязывались, а ум притуплялся.

Мы с Максимом сидели, как нашкодившие школьники и не участвовали во всеобщем возлиянии. А вот Кирилл, похоже, не стал воздерживаться от хмельного напитка. Чем больше он пил, тем чаще поглядывал в нашу сторону. Наконец поднялся, покачиваясь, подошёл и подсел рядом.

Капсула верности тут же запульсировала у меня в запястье, подавая сигналы. Я вновь ощутила тягу к Кириллу и одновременно попыталась отстраниться от него. Разум разрывался от таких противоречивых чувств и желаний. Так вот, почему я так дискомфортно чувствовала себя возле Фрейзера, не зная, что это Кирилл! Капсула манила меня к нему, а я не понимала своего влечения к этому человеку. Ну что ж, вот и поняла причину. Лучше поздно, чем никогда.

- Ну и что будем делать? - спросил Кирилл, поигрывая травинкой в зубах и глядя на костёр. Язык слегка заплетался. Глаза засоловели. Видимо, гнев улёгся, и на смену ему пришло безразличие. А может, он хотел нас помучить? - Вы что, не понимаете, что мы возвращаемся к прежней жизни? И согласно закону, Елена - моя жена.

- Мог бы и не напоминать. И так знаю, - сквозь зубы произнесла я, стараясь не нагрубить мужу.

- А раз знаешь, то, может, подскажешь, как же мы поступим? - глаза Кирилла перебегали от моего лица к лицу Максима. - У вас есть какой-то план?

Блики костра отсвечивались в зрачках Кирилла, и мне казалось, что его глаза полыхают огнём. Сложилось ощущение, что он издевается над нами, но всячески пытается скрыть это. В этот момент я остро почувствовала, что братская любовь превратилась в тлен. Теперь эти двое были врагами.