Кассандра Клэр - Трилогия о Драко: Draco Dormiens, Draco Sinister, Draco Veritas

— Из-за этого ты и уехал?

— Вообще-то нет. Из-за этого тоже, конечно, — не могу сказать, будто обрадовался, услышав, что тебе придётся опоить себя, чтобы не быть ко мне равнодушной.

— Симус, — обречённо начала Джинни, — я к тебе неравнодушна, честно! Потому-то и обратилась… ну, понимаешь, к Любовному Зелью: просто нужно было капельку себе помочь…

— Любопытно. Тем более любопытней, что, судя по всему, ты передумала.

— Я решила, что ты не вернёшься, — прошептала она.

— Но я вернулся, — в лунном свете его глаза стали чёрно-синими, как самый тёмный сорт анютиных глазок. — И что же будешь делать теперь?

Джинни понурилась. Вина и осознание крушения всех замыслов прострелили грудь.

— Всё, что ты пожелаешь, — сказала она. — Я могу добыть ещё зелья, но, если тебе не хочется, можно попробовать по-другому. Можно убежать вдвоём — а вдруг, если будем лишь ты да я…

— Получается, ты никогда меня не любила? — перебил он. — Или же дело в том, что не можешь любить меня таким, каким я стал?

— Какая разница — этого тебя создала именно я.

— И если я велю тебе собраться и пойти со мной, ты пойдёшь?

— Прямо сейчас? Ночью? — опешила она.

— Да. Ночью.

— А куда?

— Это имеет значение?

— Нет, — оцепенело кивнула Джинни. — Думаю, нет, — она посмотрела на свои покрывшиеся гусиной кожей голые руки. — Мне нужно взять вещи и… и написать родителям.

Симус медленно покачал головой:

— И всё ради того, чтобы искупить вину, Джинни?

Она тут же вскинула голову:

— Я же сказала — ты мне небезразличен.

— …но ты не любишь меня… — он сделал к ней шаг, потом другой, и вот она уже прижата к розовому кусту, и шипы цепляются за платье. — И никогда не любила. Всегда был этот Малфой. Ты бы сделала всё, что бы он ни сказал. Потому что любила его. Мне же доставалась лишь жалость.

— Я не жалею тебя, Симус, — стараясь говорить спокойно, возразила Джинни.

— Да — сейчас не жалеешь. Сейчас ты меня боишься, — его губы горько искривились. — Думаю, мы никогда это не узнаем, правда?

— «Это»?

— Вышло бы что-нибудь у нас или нет. У тебя и меня — такого, какой уж есть, другим не стану. Во мне навсегда сохранится частичка его. Осадочек, как говорится. Душа его исчезла, но тень её осталась. Во мне.

— Симус…

— Нет, позволь закончить, — перебил он так резко, что она невольно сжала фляжку. — Я знаю его, Джинни, куда лучше, чем прочие, за исключением, разве что, тебя. И он любил тебя. На свой извращённый, искорёженный лад. Ты вернула его, смешала свои слёзы с его кровью, стала частью его, и он не мог от тебя освободиться. Как ни убивал твою тень, как ни выжигал тебя из разума — ничего не помогало. Он был одержим тобой.

— Но ведь ты — не он, мы с тобой были вместе и до того, как всё началось…

— Без разницы, — ответил Симус. — Он забрал мои чувства к тебе, вскормился ими и, коль скоро не мог от них сбежать, вывернул их наизнанку. Он не влюблён в тебя был, Джинни, — он был в тебя вненавижен. И мечтал убить тебя — как я когда-то мечтал тебя поцеловать. Когда-то.

— Когда-то? — слабо переспросила Джинни. — А теперь больше не хочешь? Совсем?

Он посмотрел на неё сверху вниз и покачал головой.

— Как думаешь, каково это — смотреть на человека, дороже которого для тебя никого на свете нет, и мечтать убить его? Не потому, что хочется, — потому что не можешь с собой справиться. Я раньше всегда думал, какие у тебя красивые шея и плечи. Том же думал лишь о том, как будет выглядеть эта шея, залитая кровью.

Джинни пискнула от ужаса и отвращения.

…Вот бы успеть размахнуться и тюкнуть его в висок — тогда…

— Знаю-знаю — прикидываешь, как бы приложить меня фляжкой, — усмехнулся Симус. — Не стоит — у меня реакция лучше, чем у тебя.

— Я могу закричать. Прибегут люди.

— Возможно, — с внезапной усталостью согласился Симус. — Но я на твоём месте не стал бы так поступать. Я пришёл не для того, чтобы сделать тебе больно, Джинни. Я пришёл, чтобы тебя отпустить.

— Отпустить? — озадаченно переспросила она.

— Тебя удерживало только чувство вины. Не надо, не спорь — мне всё известно. Поначалу я даже испытывал благодарность. Да-да, благодарность, ведь мне было легче рядом с тобой. Но время шло, и я понял — пока ты рядом, та моя частичка, что была Томом Риддлом, продолжит жить, подкармливаясь твоей близостью. Мне нужно уехать от тебя, Джинни, чтобы эта моя часть умерла раз и навсегда. Ты считала, будто делаешь доброе дело, оставаясь со мной, но вместо этого только истязала меня. Прости, но нам нужно расстаться. Понимаешь?

— Симус… Почему ты раньше ничего не говорил?!

— Я сам себя не понимал. Спасибо Гермионе — она сказала, что ей одного взгляда на меня хватило, чтобы понять, через что я прошёл; сказала, что тебе этого не понять, потому что ты не видишь, какой я без тебя… Не видишь, что я становлюсь совсем другим. А ещё сказала, что ты до полусмерти себя замучаешь, пытаясь мне помочь, хотя с самого начала нас спасло бы лишь одно — расставание. Понимаешь, я думал, что вообще никогда не избавлюсь от Риддла, но стоило с ней поговорить, как осознал: когда тебя нет, те мысли тоже исчезают.

— И если бы я приняла Любовное Зелье… — пронзённая ужасом от одной только мысли о последствиях, начала Джинни.

— …мы оба были бы несчастны. Ты бы любила меня. А мне твоё присутствие было бы невыносимым. Полагаю, в список несчастных можно смело занести и Малфоя, хотя за него ручаться не могу. Он вообще странный малый.

Джинни могла только согласиться.

— Куда ты теперь, Симус?

Он отошёл, наконец-то дав ей возможность выбраться из розового куста и отцепиться от шипов.

— Не знаю. Но и знал бы, не сказал. В следующий раз мы увидимся тогда, когда ни частички его во мне не останется. Не раньше. Ты питаешь его, а значит, без тебя он умрёт от голода, — Симус мотнул головой и повернулся к ждущей его за деревом метле.

Джинни не могла понять, кажется ей или нет, но, похоже, разворот его плеч стал уверенней и даже расслабленней, чем был все последние месяцы.

— Какими же дубинами мы были… Считали, что самоотверженно жертвуем собой, а на деле таскали друг друга по всем кругам ада… — добавил он, осёдлывая Ливень с непринуждённостью умелого седока. — И всё исключительно ради того, чтобы молча пострадать…

Джинни снова оставалось лишь согласиться. Колени задрожали от облегчения — она даже испугалась, что вот-вот сядет в траву.

— Удачи, — уже мягче добавил Симус. — Надеюсь, Малфой сделает тебя счастливой.

…я тоже, — чуть не сказала Джинни, вовремя поймав себя за язык: она совсем не то имела в виду.