Крыло Королевы (ЛП) - Торн Джессика

— Я не королева.

Кон наконец прочищает горло.

— Ты королева во всех отношениях, разве что без титула. И это мы можем исправить в любой момент, как только ты будешь готова. То есть, если… если ты хочешь, разумеется. Я слышал, что они говорят, пока ты спала, Бел. Но это стало понятно ещё тогда, несколько недель назад, когда мы скрывались в лесу. Ты их герой, вдохновительница, они готовы на всё ради тебя. Мне кажется, ты завоевала сердца моих людей вернее, чем когда-либо мог я.

Я не знаю, что ответить. Пока я слушаю его, у меня возникает чувство, будто сердце вот-вот переполнится. Оно ноет от любви из-за его слов. Слёзы вновь жгут глаза, но на этот раз это не слёзы боли. Во мне больше не осталось боли.

— Ну, это всё очень мило, конечно, — смеётся Зейн, — но моей сестре нужно думать о будущем. Её отец и Императрица заключили соглашение о защите этого мира, и цель достигнута. Без брака. Бел имеет полное право вернуться домой.

Я отшатываюсь, не сводя с него глаз:

— Покинуть Антеес?

— Да, слова «вернуться домой» именно это и подразумевают, сестрёнка. Но мы можем задержаться, чтобы хотя бы отмыться, — ему хватает наглости сморщить нос. Зендер, которого я видела покрытым предки знают чем после ночного полёта с Крылом, смеет, чёрт подери…

Но вдруг Зейн запинается, наклоняясь ближе ко мне, чтобы приглядеться.

— Что ты сделала со своей кожей? Это золото?

Моя рука взметается к щеке, где Кон касался моей кожи некоторое время назад и куда Зендер пялится прямо сейчас. Кон сжимает мои пальцы и улыбается нежно, понимающе. И тогда до меня доходит, даже смотреть не нужно, я знаю, что там сейчас золотые чешуйки, прямо как у него.

— Побочный эффект от продолжительного контакта с Рондетом. Они оставили на тебе свой след. Он прекрасен. Но это пройдёт, если ты улетишь.

Улечу? Куда?

— Я никуда не собираюсь улетать, — рявкаю я со всей яростью, как Ренна и Матильда в гневе вместе взятые.

Зендер качает головой.

— И свирепая, как дракон. Их общество повлияло на тебя даже сильнее, чем я думал.

— Они не драконы, недоумок, а коренные антейцы. Драконы — это миф. А они — нет. Они настоящие. Ты их вообще видел?

Брат наклоняет голову к плечу, но смотрит не на меня, а на Кона.

— Одумайся, антейм. Видишь, во что ввязываешься? А я ведь просто её брат. Дружище, я даю тебе идеальный план спасения. С тобой всё будет ещё хуже.

— Кронпринц Лисендер? — Кон прочищает горло, принимая серьёзный, торжественный вид. — Я сочту это за честь.

Я пытаюсь встать с кровати, чувствуя, что численное превосходство не на моей стороне, и мне это совсем не нравится.

— Что?!

Кон берёт меня за руки и подталкивает, чтобы я легла обратно. Я бы хотела воспротивиться, но тело не слушается.

— Я могу предложить тебе только разрушенный мир, который нуждается в воссоздании. Я могу предложить только сломленного антейма, который нуждается в исцелении, — он преклоняет колени предо мной. — Скажи, что останешься здесь в качестве моей королевы.

Я могу дать только один ответ. С тех пор, как я сюда прилетела, все мои мечты изменились. Я потеряла Шая. Честно признаться, он никогда и не был моим. Ничто не стоит между мной и Коном. Даже мои собственные сомнения отпали. Выбор сделан. Возможно, он был сделан ещё тогда, когда я впервые пришла на помощь инженеру в недрах умирающего космического корабля.

— Да, — я прижимаюсь губами к его губам, позабыв про братьев, волю Императрицы, аристократию и всё остальное. Всё, что имеет значение, — это его поцелуй, его объятья, его прикосновения и обещание совместной жизни.

Ветерок шуршит новыми листочками на деревьях, кружа лепестками над садами. Я слышу, как работают строительные бригады: стучат молотки по камню и металлу, сверлят дрели, гудят машины. Они прекращают работу на ночь — уже поздно, и у Джондара будет истерика, если что-то нарушит его планы. Ряды лампочек, протянутых между террасами наверху, отражают звёзды, которые только-только начинают виднеться на темнеющем небе.

Озеро в вечернем свете кажется серебряным. Мы вновь расчистили входы в подземные туннели, и около сотни археологов со всей космической системы вызвались изучить недра Антееса. Фавре не одобряет эту затею. Аэрон в восторге. А Ренне, похоже, намного интереснее парить в небе — она пытается облететь весь мир.

— Это всё твоё влияние, — отмечает Кон, когда я делюсь с ним этим наблюдением. Вполне возможно.

Разумеется, у нас сейчас другие приоритеты. Город, по большей части, разрушен. Прошло уже три месяца, как мы отвоевали Антеес у гравианцев, но всё ещё есть те, кто отказывается выходить из укрытия. Многие из них решили остаться жить в подземном городе, и мне не за что их винить. Там очень красиво, а главное, безопасно. Уйдут годы, прежде чем Антеес восстановится, как физически, так и психологически. Отряд разведки, посланный на Келту, вернулся с наихудшими новостями. Спутник планеты — мёртвое место. Ни одного выжившего.

У подножия извилистой тропы, на поверхности озера, мы построили святыню. Стену из дрожащих листков бумаги: с записками, фотографиями и рисунками, с памятными вещицами, оплетёнными лозой и цветами. Каждую ночь здесь зажигают свечи, похожие на звёзды. Когда они плавятся, одну ставят на другую, и разноцветный воск причудливо смешивается.

И на нас смотрят лица тех, кто навсегда покинул этот мир.

Я зажигаю свои свечи, и он тоже, молча. У каждого личное время и пространство. Я зажигаю маленькие мерцающие огоньки за всех тех, кого потеряла. За Нериссу, за Дэна и Джессема, за Элару, за лётчицу Девру.

И за Шая. Фотография, которую я нашла в его деле, не отражает того, каким он был на самом деле. Она формальная, сделанная для документов. Мне стоило попросить кого-нибудь написать его портрет, но это должен был быть кто-то, кто хорошо его знал. А таких среди живых осталось немного.

Я встаю, глядя на все эти лица, не только на своих погибших друзей. Кон подходит ближе, заключая в тёплые объятия, и я прислоняюсь спиной к нему. Он кладёт подбородок мне на макушку.

— Нам пора, — говорю ему. — Нужно ещё подготовиться к свадьбе.

— Успеем. Они подождут.

Улыбаюсь, представив, как Джондар наворачивает круги в ожидании нас… Это жестоко.

— Если мы не придём в ближайшее время, Том лично притащит нас, — нехорошо заставлять друзей ждать на их свадьбе, даже если вы антеймы. Я качаю головой. — Идём.

Не выпуская его руки, я увожу его прочь, обратно вверх по длинной лестнице через сады, которые только-только начинают возвращаться к жизни.

Три девушки идут нам навстречу. При виде нас, они колеблются, приседая в реверансе.

— Ваши величества, простите нас, — решается начать одна из них, запинаясь. — Мы не хотели вам помешать.

Один взгляд на их лица — и я понимаю, о чём они подумали, и едва сдерживаю смех. Даже после всего пережитого антейцы остались немного ханжами. Но меня это больше не смущает. Честно говоря, в этом есть что-то трогательное. Как можно не любить мир, полный таких людей?

А что же Кон? Он краснеет, как мальчишка. Серьёзно, только что покраснел.

— Всё в порядке, — отвечаю им. — Мы уже уходим. Это место открыто для всех, не только для нас. Да вы и сами это знаете.

Я оглядываюсь на стену. Там я вижу среди прочих лицо Матильды — потрёпанные остатки того прекрасного портрета, перед которым я когда-то увидела Кона, глядевшего на него, как на икону. Должно быть, он нашёл эту картину в руинах. Это вполне в его духе — желать почтить её память, выделить ей место среди её народа. Нашего народа. Наши погибшие возлюбленные смотрят на нас, но это не то же самое. Любовь, которую я чувствую сейчас, — это любовь совсем другого рода.

— Бел, — он поднимает мою ладонь к губам, целует пальцы, и я не могу не повернуться к нему, не заглянуть в эти безупречные зелёные глаза. В них отражается неуверенность, беспокойство. На секунду я теряюсь. — Если тебе нужно больше времени…