Анна Гаврилова - Золотой ключик для Насти

Моряк встретил нас тихим, нечеловеческим стоном.

– Со вчерашнего вечера в беспамятстве, – грустно сообщила женщина.

Я нервно сглотнула. Морально готовилась к неприглядному зрелищу, но реальность оказалась куда хуже. На сбитых измятых простынях, лежал мокрый, как мышь, мужчина. Некогда красивое лицо осунулось, лоб усеян мелким бисером пота, длинные, липкие пряди волос похожи на скопище чёрных змей. Одеяло сброшено, обнажает руки и грудь. Когда‑то этот человек был очень силён, а сейчас кожа выглядит по – стариковски дрябло, болезнь стремительно пожирает тело. И пахнет в комнате… своеобразно.

Трогать его лоб было очень неприятно.

– Горит, – кивнула старостиха.

Моряк застонал, закашлялся. Голова дёрнулась, но тут же упала на подушку.

– Он сильный, – продолжила женщина. – Другой бы давно помер.

– Его нужно перевернуть на живот, ну или хотя бы на бок. Поможете?

Больной оказался лёгким, как бронированный джип груженый камнями. Пока переворачивали, моя жалость незаметно испарилась, а мысли о предстоящем уколе доставили какое‑то нездоровое удовольствие.

Под одеялом обнаружился ещё один сюрприз – моряк был совершенно гол, все прелести напоказ. На моих щеках тут же вспыхнул неподобающий профессионалу румянец. Старостиха заметила и усмехнулась, хитренько так, странненько. А когда попросила оставить меня наедине с бездвижным телом, значительно хмыкнула. Тоже мне хохмачка.

На первом уколе пальцы дрожали, на втором ходили ходуном. Сама с ног до головы покрылась холодным потом. Разум предательски подсказал – то ли ещё будет! Но я всё‑таки надеялась, что практики не врут, и дальше будет легче. Приноровлюсь, набью руку и смогу делать уколы с завязанными глазами. Тем более, при внутримышечных инъекциях промахнуться сложно, а это уже полдела.

Использованные шприцы и ампулы спрятала в сумку – местному населению незачем видеть эти инструменты. По крайней мере, до тех пор, пока не разберусь что к чему. По этой же причине не доверила старостихе делать питьё для больного, попросила кружку кипятка и сама влила лекарство в моряка. Тот шевелил губами, но глаза так и не открыл.

– Через четыре часа нужно повторить процедуру, – сообщила я, вываливаясь из дурно пахнущей спальни. – Но не уверена, что смогу его вылечить.

Старостиха понимающе кивнула, с серьёзным видом протянула мне чашку компота. А до меня вдруг дошло – если антибиотики, витамины и прочие микстуры не подействуют, парень умрёт. Не как в кино, по – настоящему.

– Можно задать вам несколько вопросов?

– Конечно, – кивнула старостиха.

Женщина казалась очень милой: круглое улыбчивое лицо, чуть подёрнутое морщинами, аккуратно повязанный платок, чистое, хоть и очень блеклое, платье. Она относилась к тому типу людей, которые вызывают доверие, причём полное и сразу. Я немного поколебалась, всё‑таки мои вопросы были не так просты, потом вздохнула поглубже и выпалила:

– Как называется ваша страна?

Голос женщины прозвучал очень спокойно:

– Ремвид.

Я ожидала такого поворота, но изумление скрыть не смогла, а старостиха продолжила с прежней невозмутимостью:

– А наша деревня зовётся Вешенкой, находится на самом краю королевства, на западной границе. Мы обычные, мирные люди и вреда тебе не причиним. И архиепископу не выдадим.

От такого заявления у меня волосы встали дыбом и спина вспотела.

– Архиепископу?

– Ну да, – пожала плечами старостиха. – Он ведь велел сразу сообщать о появлении колдунов. Но мы не дураки! Вон, с прежней сколько лет бок о бок жили? И ничего, никакого зла! И бог от нас, кажись, не отвернулся. А без неё тяжко стало. Поэтому тебе рады. Очень рады!

Мир перед глазами качнулся. Я с трудом преодолела расстояние до лавки, плюхнулась на отполированную деревянную поверхность и потребовала рассказать всё!

Ситуация оказалась банальной, но запущенной.

Жители королевства Ремвид общались с колдунами давно и плотно, но в один прекрасный момент, столичный архиепископ решил, что такие контакты противны богу. Его поддержал король и вся аристократия. Колдунов ловили и казнили, изредка жгли дома и наказывали тех, кто пытался помогать опальным. Спустя полгода, с волшебниками вроде бы покончили. Но власти не успокоились. Особый отряд короля начал прочёсывать страну от края до края, проверять все деревни и хутора. А после всё опять стихло.

– Прежняя колдунья тихо жила, – пояснила старостиха, – и отряд, проходя через нашу деревню, ничего подозрительного не нашел. Это лет десять назад было.

Слова женщины немного успокоили. Если ищейки короля больше не наведывались в эти края, значит буря действительно стихла. Однако расслабляться всё равно не стоит.

– А кроме прежней колдуньи в том доме кто‑нибудь появлялся? Например, шикарная стервозная блондинка…

– Нет. Никого не было.

Возвращаться в свою лачугу я не спешила – нужно сделать ещё одну порцию уколов и дождаться старосту. Его жена оказалась очень проворной и понятливой, сразу же оградила меня от любопытства местных – заперла дверь, предварительно сообщив толпе:

– Она занята! Лечит!

За кружечкой горячего киселя, старостиха поведала о местном укладе.

Выяснилось, что деревенские живут в основном рыбалкой. На рассвете все мужчины уходят в море, а женщины и дети огородничают. Косарь рыбным промыслом не занимается, он отвозит общий улов в город, выменивает на другие товары. Если успевает обернуться быстро, как сегодня, помогает хозяйкам. Такой подход к разделению труда показался мне довольно здравым.

Скот в деревне тоже общий – целых три коровы и кобыла. Ещё держат домашнюю птицу и свиней. Одежду и обувь производят самостоятельно, хотя дело это крайне трудоёмкое. В общем и целом, жизнью народ доволен.

– А моряк этот откуда взялся? – поинтересовалась я.

– Косарь в кои‑то веки в море вышел, и нашел, – вздохнула женщина. – После шторма. Только он не рыбак. Судя по одежде, на большом корабле ходил. Матросом.

Да, мне тоже показалось, что на рыбака болезный не тянет. Вот не похож и всё.

Ещё я попросила рассказать о прошлой колдунье, чтоб хоть примерно понять нормальную линию поведения.

Оказывается, в деревне Вешенка, она занималась врачеванием, учила детей математике и читала им сказки. Но от местных держалась в сторонке, в дом никого не пускала, помощь сердобольных жителей отвергала.

– А тебе помощь нужна? – участливо спросила женщина. – Огород вскопать, или крышу поправить?

Я потупилась и покраснела. Если уж немощная старушка ничего не просила, то мне и вовсе не положено. Я вообще не умею просить, а давать распоряжения и подавно.