Лэйни Тейлор - Дочь тумана и костей

Воодушевившись увиденным, Кару воскликнула:

— Ей! Вот что ты должна сделать в своем проекте. Гигантского кукловода, а ты будешь марионеткой. И знаешь, что? Ты могла бы обыграть это так, чтобы каждое твое движение, как бы правильнее сформулировать… копировалось им! Ну, то есть ты будешь дергать за ниточки. Кто-нибудь такое раньше проделывал? Ты — кукла, которой якобы управляют и заставляют плясать, но на самом-то деле, это ты будешь дергать кукловода, вынуждая его шевелить руками.

При этих словах рука Сусанны, подносившая кусочек хлеба ко рту, застыла на полпути. По тому, как мечтательно затуманились глаза подруги, Кару поняла, что та уже мысленно представляет себе все сказанное, и сказала:

— Эта кукла может быть реально большущей.

— Я могла бы тебя накрасить как маленькую марионеточную балерину.

— Ты точно хочешь, чтобы это был мой проект? Это же твоя идея.

— Ха, как будто у меня получиться сотворить гигантскую марионетку. Это твой конек.

— Лады. Спасибо. А для себя самой у тебя есть уже какие-нибудь идеи?

Кару отрицательно покачала головой. В прошлом семестре она выбрала создание маскарадного костюма. Тогда она соорудила крылья ангела, прикреплявшихся к ремню, оснащенному хитроумной системой, благодаря которой их можно было поднимать и опускать как при полете. Полностью раскрытые, в длину они составляли впечатляющие четыре метра. Надев крылья на себя, Кару отправилась к Бримстоуну, чтоб продемонстрировать ему свое творение во всей красе. Но в тот день так и не встретилась с ним. Уже в вестибюле Исса остановила её и — всегда такая мягкая Исса! — практически зашипела на нее, раскрыв капюшон кобры. Подобное Кару приходилось видеть до этого всего-то раза два в своей жизни.

— Ангел! Какая мерзость! Сними их немедленно! Дорогая моя девочка, я просто не могу смотреть на тебя в таком виде.

Это было в крайней степени странно. Теперь те крылья висели в ее крохотной квартирке, занимая всю стену над кроватью.

В этом семестре ей необходимо было придумать тему для серии картин, но ничего, что вызвало бы настоящее воодушевление, в голову не приходило. Подвешенный над входной дверью "Отравленного Гуляша" звонок ожил и прервал ход ее размышлений. В кафе вошли несколько мужчин. Внимание Кару привлекла метнувшаяся за ними тень. Она была размером с ворону и явно не принадлежала этому миру.

Это был Кишмиш.

Резко выпрямившись, Кару бросила быстрый взгляд на Сусанну. Та была так поглощена набросками будущей куклы, что едва заметила, что её подруга покинула столик.

Кару направилась прямиком в туалетную комнату. Низко пригнувшись и оставаясь незамеченной, тень направилась за ней.

Посыльный Бримстоуна был похож на беглеца с картины Иеронима Босха. Он обладал телом и клювом вороны, перепончатыми, как у летучей мыши, крыльями, а периодически мелькавший язык был раздвоен. Его лапы цепко сжимали послание. Взяв записку, Кару заметила, что в нескольких местах когти пробили бумагу.

Ознакомление с содержимым заняло всего пару секунд, там было написано лишь лаконичное "Задание, требующее немедленного внимания. Приходи".

— Он никогда не добавляет "Пожалуйста", — заметила она, обращаясь к Кишмишу.

Существо по-птичьи склонило голову набок, как будто спрашивая: "Ты идешь?"

— Да иду я, иду, — сказала Кару. — Разве когда-нибудь было по-другому?

Несколькими мгновеньями позже она сказала Сусанне:

— Мне нужно бежать.

— Как? — Сусанна оторвала взгляд от альбома с набросками. — А десерт?

Чай и две тарелки с яблочным штруделем уже были на столе-гробе.

— Блин, — огорчилась Кару. — Не могу. Неотложное дело.

— Вот всегда так — ты и твои неотложные дела. Что такого срочного? — Она посмотрела на телефон подруги, лежавший на столике, и поняла, что никто Кару не звонил.

— Да так, ничего особенного, — ответила Кару, и Сусанна не стала расспрашивать дальше, по опыту зная, что большего объяснения не получит.

У этой девушки периодически возникали какие-то дела. Иногда они занимали пару часов, а порой несколько дней, по завершении которых она могла вернуться порядком измотанной, бледной или загоревшей, хромая, со следами укусов, а однажды даже с непрекращающейся лихорадкой, оказавшейся следствием малярии.

— И где только ты могла подхватить эту тропическую заразу? — Настойчиво пыталась выведать Сусанна, на что Кару ответила лишь:

— Понятия не имею. Может, в трамвае? На днях какая-то пожилая мадам чихнула мне прямо в лицо.

— Малярия передается другим путем.

— Знаю. И все таки, это было ужасно. Я подумываю о приобретении мопеда, чтоб не пришлось больше пользоваться трамваями.

На этом все и закончилось. Одним из основополагающих условий дружбы с Кару было принятие ее скрытности.

Так что и на этот раз, вздохнув, Сусанна смирилась:

— Ладно. Придется самой уплетать два куска пирога. Если растолстею — это твоя вина.

Спустя несколько секунд Кару покинула "Отравленный Гуляш", существо-тень, похожее на ворону, выскочило вслед за ней.

Очутившись за дверью кафе, Кишмиш метнулся вверх к небесам и в мгновение ока был таков. Кару проводила его взглядом, мечтая проделать то же самое. Хотела бы она знать, какой силой должно обладать желание, чтоб наделить ее возможностью летать?

Наверняка оно должно быть куда более мощным, чем любое из тех, что когда-либо будут доступны ей.

Бримстоун никогда не зажимал скаппы. Он позволял ей пополнять ожерелье бусинами из своих надбитых чайных чашек так часто, как она того хотела. И расплачивался бронзовыми шингами за поручения, которые она выполняла для него. По номиналу шинги были следующими после скаппов, соответственно, один шинг мог сделать больше, чем скапп того же достоинства. Примерами тому было сведение татуировок с рук Кару, её синие волосы и случай с бровями Светлы. Но никогда еще в ее руки не попадалось желание, способное сотворить настоящее волшебство. И не попадется, если только она сама не добудет его, а Кару прекрасно знала, как люди становились обладателями желаний. По большей мере, путем длительного выслеживания и охоты, разворовывание могил. А еще посредством убийства. Ах, да, был еще один способ. Особая форма членовредительства, включающая в себя плоскогубцы и абсолютное повиновение.

Это было совсем не похоже на то, о чем пишется в сказках. На перекрестках дорог не встретить юркающих туда-сюда колдуний, прикинувшихся немощными старушенциями и поджидающих путников, согласных разделить с ними свою еду, чтобы вознаградить проявивших щедрость. Из ламп не выскакивают джины, а говорящие рыбы не торгуются за свою жизнь. На всем белом свете существует лишь одно место, где люди могут приобрести желания: лавка Бримстоуна, в которой принимался лишь один вид валюты. И этой валютой было не золото, тайны, добро или прочая сказочная лобудень. В качестве оплаты здесь не требовали душу. Все было куда более странно. Взамен просили зубы.