Любовь, ферма и коза в придачу (СИ) - Смеречинская Наталья

Ах, ты ж подлая тварь!!!!! Я отпрянула, пытаясь избежать вонючей струи, что выпустила на меня эта зараза, но было поздно. Ингеборга уже отомстила, умудрившись описать мне юбку и обувь. Едритьтвою….Фуууу!! Боже, какая мерзость! Меня затошнило, и, вскочив, я вылетела из сарая позабыв о ведре, сопровождаемая самодовольным "Меее" и наглой ухмылочкой на козлиной морде. Клянусь, это исчадие ада, а не коза!!

Кутаясь в старый халат, я сидела в куче тряпок и клацала зубами, пока Берта вывешивала мою постиранную одежду. Такой акт доброй воли можно было объяснить только хорошим настроением, что появился у старушки после моего улова и относительного перемирья с Ингеборгой.

Чертова коза!!! Она все же умудрилась мне отомстить. Бее, как вспомню все это — сразу же тошнить начинает. Но хоть немного грело душу то, что у нас есть молоко и шанс выбраться из крайней нищеты. Ведь теперь, когда у нас столько молока, я могу воплощать свои план в жизнь.

— Ох и погодка! — сообщила Берта, заходя в дом и пытаясь плотно прикрыть за собой двери. — Ветер дует не переставая, но плюс в этом есть. Твоя одежда высохнет намного быстрее.

Я с подозрением взглянула на старуху и ее слишком довольные глаза. Что-то мне подсказывает, что Берта в тайне радуется выходке Ингеборги, считая, что коза отомстила за них обеих. Ну ладно, запишу им насчет и поставлю галочку. Будет еще и на моей улице праздник, а пока стоит взяться за дело.

— Берта, у тебя есть чистая марля?! — спросила я старушку, поднимаясь с ее кровати и начав двигаться, чтобы окончательно не околеть.

— А что это такое? — с любопытством спросила моя соратница.

— Значит нет, — разочаровано покачала головой я, — ну а белая чистая ткань есть?

Спросила уже с меньшей надеждой, но Берта меня порадовала.

— Есть простыня праздничная. Я ее от матушки в приданное получила, берегу до особенных времен.

Моя бровь удивленно поползла вверх. До особенных времен? Смерив старушку с ног до головы, я ехидно подумала: "Неужто до первой брачной ночи бережет простынку?". Но мне в принципе, простыня очень даже подходила! Лишь бы чистая!

— Поздравляю, Берта, они настали, эти особенные времена. Тащи в общем ее сюда, будем делать с нее тряпки!

— Что?! — каркнула старушка и тут же схватилась за сердце. — Как на тряпки?! Не дам!!

Это "не дам" было сказано с выражением лица "фашист не пройдет", но тут уж она ошиблась адресом. Я пройду, а если надо — то и проедусь.

— Берта, ты не поняла! — сообщила я, почти ласковым тоном, подвигаясь поближе, — Я не спрашиваю, я утверждаю. Мы уже на пол пути, и даже упрямая коза сдалась, а тут ты хочешь зажать какую-то ветхую простыню? Тебе не кажется, что ты ступила на зыбкую почву, драгоценная тетушка?

Берта немного подрастерялась от моего наезда и тут же принялась бормотать:

— Я ж для особых случаев ее берегла, даже на свадьбу стелить пожалела, а сейчас на тряпки…

— Не переживай, — смилостивилась я над горем бабульки, — будет тебе новая простыня и не одна. Дай только раскрутиться.

Берта на мои обещания ещё долго причитала, но все же сдалась и принесла белую ткань из тайника. Мда, обыкновенный лен, не самого лучшего качества, но нам воротить нос ни к лицу. Да и что уж мне выделываться, если я прекрасно помню что такое дефицит.

Так что простыня очень даже сойдет для моей задумки. Дело в том, что ни возможности, ни желания продавать сугубо молоко у меня нет. Во-первых, оказалось, что подходящей тары у нас нет. А во-вторых, сколько будет стоить литр молока, пусть даже сногсшибательно вкусный? Правильно, не очень много. А значит, нужно сделать продукт более дорогим и не таким скоропортящимся.

И вот тут мне на помощь пришла наука моей покойной матушки, что спуску не давала "лентяйке-дочери". Помимо обыкновенной деревенской роботы, мать учила меня готовить особенный плавленый сыр, что днём с огнём нельзя было найти в советских магазинах. Откуда у простой селянки были такие познания — я не в курсе. Мать даже читала с трудом, а писала уверено только собственную фамилию. Но вот сыр у нее получался такой, что все рестораны обзавидововались бы. Вкус матушкиного сыра я никогда не забуду, как и его рецепт.

И вот настало время применить знания на практике. По моей указке Берта перенесла все молоко в самое тёплое место, а я взялась за инвентаризацию специй, что имелись в этом убогом доме. Мне для полноценного рецепта не хватало яиц, но вот тут я даже не заикалась, прекрасно понимая, что такого добра Берта очень давно не видывала.

В результате проверки в доме нашлась только соль, а я тяжело вздохнув смирилась с тем, что придется пока довольствоваться только ею и выкручиваться. Денег у нас не было.

Зато были руки и большое желание перемен. Поэтому остаток дня мы с Бертой провели, выгребая мусор и отскребая наш ветхий домишко на четыре комнаты. Мда, грязи в нем было много, собиралась она долго и со вкусом, а уходить не хотела совсем. На мой справедливый упрек, тетушка лишь пожала плечами и ответила, что как-то смысла следить за чистотой и порядком не было. Тут бы выжить, а все остальное неважно. Да уж, нищета людей уродует, это я знаю, не раз наблюдала, но стоит только поддаться, этой пагубной апатичности и все. Тебе конец! Привет, дно!

Но я уж точно не собиралась сдаваться, как и жить в свинюшнике. Еще один не шуточный бой пришлось выдержать за нормальную гигиену. Берта сопротивлялась и кричала, что это пустая трата времени и здоровья, бегать на улицу. Но я заявила, что в скором времени у нас будет адекватный туалет, и нечего нам делать его сейчас из дома. И даже свиньи стараются не гадить там, где спят. Меня выслушали и сопротивлялись изо всех сил, но после победы над Ингеборгой авторитет мой стал чуть ли незыблемым, и предбанник стал предбанником, а не рассадником антисанитарии.

Ох, теперь самое главное — не забыть всего того, что я наобещала Берте и суметь выполнить!

Как бы там ни было, а вечер мы закончили хорошо, попивая сногсшибательно вкусное и питательное молоко Ингеборги и с удовольствием поглядывая на чисто отскобленные стены.

— Ребеночек-то как? — нарушила тишину Берта.

Ой и правда, спохватилась я, сегодня он на удивление спокойный, да и сам живот перестал ныть.

— Нормально, — хмуро ответила тетушке, вспоминая как отпрыгала целый день, не хуже той же Ингеборги. Но ребеночек сидел крепко, и все казалось ему ни по чем. Вот ведь как бывает, еще раз убеждаюсь, что если уж кому суждено появится на свет, то он однозначно появится. Валерка мой тому яркое доказательство. Помню, попала на втором месяце в больницу с кровотечением, думала все, нет у меня ребенка. Но пока вызывали врача, пока взяли на осмотр, кровотечение само остановилось, а дежурная только покивали головой.

— Живучий! Только ты, девонька, отдыхай побольше, а то загоняла себя, вот и результат.

Я и правда тогда пахала, как проклятая. Сначала на заводе с утра до ночи, а потом в очередях отстоять, ну а дальше стирка, уборка в нашей маленькой комнате общежития. Игорек уже тогда начал с дружками пропадать, да в бутылку заглядывать, так что мне не было когда отдыхать. Но Валерку я все же доносила и родила. Сильного и крепенького сыночка. Жаль только, что все время тратила, чтобы обеспечить их с Ленкой, а вот материнской лаской обеспечивать было некогда.

Но вот тебе, Лидия, новая жизнь и новый шанс.

— Спать пойду я, Берта, — рот уже сам собой зевал несколько раз, — завтра очень рано вставать, варить сыр и в город на продажу нести.

— Как завтра? — заволновалась старушка.

— Завтра-завтра, — авторитетно закивала я, — с такими надоями, как у Ингеборги у нас скоро места не хватит. Да и деньги заработать на элементарные вещи не помешает.

— Да кто ж у нас с тобой это купит, — всплеснула руками тетушка, — люд попроще тебя знает и плюётся, а в кварталы для богатых ремесленников я даже соваться не буду.