Поцелуй льда и снега - Лионера Азука

– Это выглядит скверно, – бормочет она, поглаживая то место, где Фульк задел меня тренировочным мечом. Кожа там переливается различными оттенками лилового.

– Это не от одного из них, – тихо говорю я. – Твоя ледяная броня исчезла, едва ты скрылась из виду, и Фульк не сумел остановить атаку.

Она чуть сильнее трет это место, заставляя меня стиснуть зубы.

– Извини. Сейчас должно стать лучше.

И, конечно, через несколько мгновений боль исчезает, а кожа возвращается к своему обычному цвету.

– Ей-богу, как же здесь холодно! – бормочет Кларис, потирая руки. – Я принесу вам плащ.

– Красный, – говорит Давина, не отрывая от меня глаз. – Принеси красный.

Кларис исчезает из комнаты.

– У меня нет красного плаща, – шепчет Давина, глядя на меня.

Мое сердцебиение учащается.

– Фульк. Сходи на кухню и принеси одну из тех поварихиных настоек для нас с тобой.

– Но мне не нужно…

Я бросаю на него такой взгляд поверх головы Давины, что он тут же выбегает из комнаты.

Когда за ним захлопывается дверь, Давина выдыхает и прислоняется лбом к моему плечу. Я обхватываю ее руками и крепко притягиваю к себе.

– Когда мы в последний раз оставались наедине? – бормочет она.

– Не знаю.

Осторожно поглаживаю ее талию. Ткань ее ночной рубашки настолько тонкая, что я отчетливо чувствую сквозь нее тепло ее тела. Другую руку я кладу ей на щеку и поворачиваю ее голову к себе.

– Не надо, – шепчет она в миллиметре от моих губ. – Пожалуйста, не целуй меня.

Я тут же отстраняюсь, но от укола, который наносят ее слова, я задыхаюсь. Она быстро обнимает меня за шею и снова притягивает к себе.

– Я не это имела в виду, – лопочет она. – Просто… Я не целовала тебя с тех пор, как мы вернулись из Фриски. Это было почти месяц назад. Если я… поцелую тебя сейчас, боюсь, что не смогу остановиться, кто бы ни вошел в эту чертову дверь.

– Ви, – едва слышно шепчу я.

Проворно, но нежно ее ладони скользят по моим плечам и рукам, чтобы, наконец, снова упереться мне в грудь.

– Что тебя так разозлило, раз ты решил, будто сможешь справиться без оружия с четырьмя солдатами?

Я выдыхаю.

– Правда, – отвечаю я. – Правда всегда звучит более ужасно, когда кто-то бросает ее тебе в лицо. Они также наговорили много глупостей, но в конечном итоге именно правда заставила меня забыть о любой осторожности.

Взгляд ее синих глаз непостижим, когда она смотрит на меня.

– И что это была за правда?

С мучительным вздохом я прислоняюсь своим лбом к ее и тяжело сглатываю. Я не хочу отвечать ей, но слова все равно вырываются из меня.

– Они сказали, что я буду первым, кто заберется в твою постель, если ты мне позволишь. И они правы. Я каждый день ловлю себя на мысли, что интересно, каково это – ощущать твое тело под моим. Интересно, какие звуки ты будешь издавать, когда я прикоснусь к тебе – по-настоящему прикоснусь. И я ненавижу себя за это.

Она вздрагивает от моих слов, и я жду, что она оттолкнет меня от себя. Ни один рыцарь – и тем более ритари – не должен думать о даме подобным образом, особенно если эта дама обручена и является будущей королевой.

Хотел бы я отбросить эти мысли и поклоняться ей так же, как Фульк.

Но я знаю, как ее губы ощущаются на моих. Знаю, какие шелковистые у нее волосы, когда они скользят сквозь мои пальцы. Знаю, насколько мягкое ее тело, когда оно прижимается, будто идеально подходит, к моему.

Давина берет мою руку и прижимает к своей щеке. Я смотрю на нее, когда она целует мою ладонь.

– Я спрашиваю себе почти о том же, – тихо признается она. – Спрашиваю себя, как мы вообще попали в эту ужасную ситуацию. Почему мы не можем просто быть вместе. Почему я не могу целовать тебя, когда захочу.

Она медленно заставляет мою ладонь скользить вниз, пока та не оказывается у ее груди, которая четко вырисовывается под ночной рубашкой. Я сухо сглатываю, по мне пробегает одна горячая дрожь за другой.

– Спрашиваю себя, – шепчет она, – почему ты никогда не прикасался ко мне по-настоящему.

Ответ на ее последний вопрос уже вертится на кончике языка. «Потому что ты принцесса. Потому что ты помолвлена – с моим лучшим другом. Потому что ты никогда не будешь моей».

Каждый ответ верен и в то же время нет. Никто не хочет этого брака – ни Давина, ни я, ни Эсмонд. И все же, по разным причинам, мы прикованы к решению других людей, которым наплевать на то, что мы думаем и чувствуем. Решения королев и королей, которые заботятся о благополучии и будущем своей страны. Возвышенные цели, в которых нет места чувствам отдельного человека.

– Потому что я боюсь, если я прикоснусь к тебе, то больше не смогу остановиться, – шепчу я, используя те же слова, которые она использовала ранее.

– Ты хочешь, чтобы я умоляла? – выдыхает она.

– Нет. Ты не должна. Я просто изо всех сил пытаюсь сделать все правильно. Я горжусь тем, что я твой ритари и, как следствие, постоянно нахожусь рядом. Не хочу растрачивать эту привилегию на… физическое влечение.

– Значит, мы продолжим мучить себя вопросами, на которые не можем получить ответы?

– У нас есть другой выбор? – парирую я.

Она отводит глаза и опускает руку.

– Нет.

Я выдыхаю – с облегчением и разочарованием в равной степени – и снова натягиваю рубашку.

– Леандр, – шепчет она, – я люблю тебя. Я бы никогда не простила себе, если ты будешь несчастным. Если ты… – она напряженно сглатывает, – …хочешь себе другой жизни – в Бразании или с… женщиной, которую ты сможешь трогать и целовать, когда захочешь, – то я понимаю это. Я отпускаю тебя.

Я пристально смотрю на нее, и она поспешно опускает глаза. С одной стороны, ее предложение трогает меня, с другой – сбивает с ног, и в течение нескольких секунд я не знаю, как реагировать.

– Ты хочешь, чтобы я ушел? Чтобы нашел другую? – спрашиваю я резче, чем намеревался.

– Нет, – тут же отвечает она. – Но… разве недостаточно того, что несчастна я? Ты уже так много потерял. Семью… Замок… Я не хочу еще красть у тебя будущее.

Одним большим шажком я преодолеваю расстояние между нами и обхватываю ее лицо руками.

– У меня здесь есть все, что я хочу.

Слезы собираются в ее глазах, и метель танцует над нами.

– Но я никогда не буду твоей. А ты моим. Я не хочу, чтобы в один момент ты подумал, что упустил что-то из-за меня.

Я наклоняюсь и целую ее в лоб, кончик носа и уголок рта. С ее губ срывается тихий стон.

– Я многое пропустил за последние несколько лет. Ты вытащила меня из этой ямы мести и отчаяния и показала, что может быть и другой путь. И я последую по нему – со всеми последствиями.

Всхлипывая, она утыкается в мою шею.

– Я не знаю, чем заслужила тебя.

Я успокаивающе глажу ее по спине.

– В этой жизни нам, возможно, не уготовано счастье. Вероятно, боги смилостивятся и дадут нам второй шанс. До тех пор… я наслаждаюсь всем, что связано с тобой. Даже если это всего лишь быстрый взгляд или улыбка. Все лучше, чем совсем отказаться от этого.

Сколько бы я ни отвлекала себя тренировками, день свадьбы приближается с неудержимой скоростью. Ничего не меняет то, что каждый день я тренируюсь почти до изнеможения, чтобы усмирить страх внутри себя.

Уже за несколько дней нетерпеливые слуги начинают украшать весь замок. Искусные цветочные композиции и красные гирлянды опутывают лестницы и входы, а я могу увидеть свое отражение на полу повсюду.

За два дня до свадьбы меня вызывают к портному, который с гордостью представляет мне уродство, в котором я должна выйти замуж за человека, за которого не хочу выходить. Белое бесформенное платье с пышными рукавами и несколькими слоями оборок и кружев, закрытое до самого подбородка, от чего мне тяжело дышать.

Когда я стою перед зеркалом, моя и без того светлая кожа кажется пепельной, почти болезненной. Ткань нелестно обвивает мои бедра, и моя миниатюрная фигура почти утопает в ней.