Шелли Крейн - Нареченные

Мы оглянулись по сторонам, и я стала извиняться за причиненное разорение. Дядя Макс махнул рукой, мол, ничего страшного. Он рад, что все обошлось.

Мы должны были скоро уезжать – до рейса оставалось два часа. Я заикнулась было о том, что нужно привести в порядок их дом. И осталась еще проблема – что делать с Уотсонами.

– Поезжайте, – сказал мне дядя Макс. – Мы с женой наведем здесь порядок и вылетим завтра утром. А вам нужно быть там сегодня.

– Ну, если вы уверены… – нерешительно проговорила я.

– Уверены.

– Все равно извините.

– Больше ни слова об этом, – категорично прервал он меня и обнял. – А теперь поехали, а не то опоздаете на самолет.

После того как ребята принесли багаж и мы погрузили его в машины, все отправились в аэропорт. Перед самым выходом Питер вручил мне мой паспорт. Я непонимающе смотрела на него. Я никогда раньше не думала о том, что мне нужен паспорт, но он позаботился об этом, видимо, использовал свои связи, чтобы добыть его для меня.

Наверное, чтобы уместить столько человек на одном самолете, требовалось скупить все места. Именно это и было сделано. Мы летели на огромном «Боинге» прямым рейсом до самого Лондона, и самолет был набит Джейкобсонами. Я покачала головой, глядя на них. Дяди заигрывали со стюардессами, а бабушка кричала, что ее апельсиновый сок припудрен и ее хотят убить.

Я рассмеялась и села на свое место.

– Что тебя рассмешило? – спросил сидевший рядом Калеб.

– Ничего. Просто чувствую себя счастливой.

– Хорошо.

– Эй вы, голубки, – заметил Кайл, когда они с Линн заняли места рядом с нами. – Уж мы-то знаем, как устраивать празднички, а?

– Ну да, – сказала я. – Линн, как ты? Не очень комфортный способ знакомства с семьей, правда?

– Все в порядке, – тихо проговорила она. – Хотя испугалась здорово. Это ведь не всегда так?

– Только в последнее время. – Кайл постарался успокоить ее, погладив по руке.

Она глубоко вздохнула, а я прикусила губу, вспомнив, какой опьяненной и успокоенной чувствовала себя, когда ко мне прикасался Калеб в первые дни после запечатления. Калеб прочитал мои мысли, тоже прикоснулся к моим пальцам и подмигнул.

– Но не беспокойся, – продолжал Кайл. – Мы летим в Лондон. Воссоединение – это просто большой праздник. А когда мы появимся с нашими запечатленными себя показать и других посмотреть, будет еще лучше. На таких сборах никогда не случалось ничего плохого.

Линн улыбнулась ему, и, прикоснувшись друг к другу головами, они задремали. Нам предстоял долгий перелет, так что я прижалась к Калебу и последовала их примеру.

Мы приземлились и проделали исключительно долгий и утомительный путь через таможню и службу безопасности. Нас встретила целая свита, на этот раз это был ряд сверкающих черных «Рэйнджроверов». Мы расселись в них. Питер отправился в первой машине. Мы с Калебом ехали за ним, а остальные следовали за нами.

Мы ехали часа полтора, затем свернули на небольшую дорогу, которая вывела нас в зеленые холмы. Пейзаж был потрясающий. Повсюду высились гигантские скалы и колоссальные валуны, увитые зеленью и заросшие травой. Мы поднимались все выше и выше, и когда я уже собиралась спросить Калеба, долго ли еще, мы въехали на мощенную камнем подъездную дорожку в обширный двор перед небольшим домиком.

Однако Питер не остановился и направился прямо к большой длинной стене из кустарника. Я решила, что он повернет на подъездную дорожку или около нее, но нет. А когда он исчез за стеной, я невольно вскрикнула: поворачивать пришлось уже нам. У Калеба в голове не было ни одной мысли.

– Калеб!

Я сжала его руку и приготовилась к… чему-то. Но ничего не случилось, и мы спокойно проехали сквозь стену, как сквозь огромный полог, и попали в обширное помещение, похожее на гараж. Оно уходило вниз по спирали, как гараж-парковка, и там уже находились другие машины, расставленные по отведенным местам вдоль задней стены. Мы встали рядом с Питером, и я услышала, как смеются Калеб с Кайлом.

– Мог бы сказать заранее, – пробормотала я.

– И пропала бы вся интрига, – ответил Кайл, вылез из машины и потянул за собой Линн.

– Извини, – с улыбкой произнес Калеб, хотя видно было, что извиняться он не собирался. – Прости меня.

– Может, и прощу, если хорошенько попросишь.

Он наклонился и поцеловал меня. Я сразу успокоилась, а он наклонился через рычаг переключения скоростей и привлек меня поближе к себе. Кто-то постучал в окно.

Мария.

– Давайте, ребята! – донесся через стекло ее приглушенный голос. – Все заходят. Вы же не хотите остаться здесь одни, а?

Все засмеялись, а я прикусила губу. И, как нам ни хотелось на минутку остаться одним перед моим дебютом, мы поднялись и пошли за ней. Вернулись во двор, пройдя через дверь в боковой стене, и направились к домику.

Он был такой небольшой, что я не могла понять, как здесь уместится столько людей.

– Хранители живут здесь круглый год, – заметил Калеб. – Они живут в доме, а дворец Совета – под землей.

– Дворец, – прошептала я. Затем увидела дерево из мыслей того Уотсона. Оно соединяло боковую изгородь. Оно было массивным и точно таким, как в его памяти. Ветви обвивали верхнюю часть изгороди, образуя филигранный узор. Оно выглядело древним и росло там, наверное, уже очень давно. Когда мы последними переступили порог, я увидела пожилую пару, придерживающую открытой другую дверь. А за ней уже виднелся темный коридор. Они впустили нас туда и закрыли дверь, заперев ее за нашими спинами. У меня учащенно забилось сердце.

– Ничего, ничего, все хорошо, – успокоил меня Калеб. – Так всегда. Из этого коридора мы попадаем к лестнице, которая ведет вниз, к залу заседаний Совета. Его прячут, чтобы никто не мог увидеть нас или задуматься, для чего тут собираются все эти люди.

Я кивнула, и он, обняв меня одной рукой, поцеловал в висок. Мы подошли к лестнице и начали спускаться. Спуск был очень долгим. Мария, не умолкая, рассказывала о произошедшей схватке и о том, как было страшно и ужасно. Как Калеб и я, по ее выражению, «надрали им зад». Калеб рассмеялся. Сегодня он испугался, увидев ее в руках Уотсонов. Вот почему он был таким сосредоточенным и нацеленным на действие.

В конце подъема была дверь, и я видела, как она открывалась и закрывалась, когда в нее входили Асы.

У меня снова заколотилось сердце в ожидании неизвестного. Я не хотела оказаться в роли клоуна. Не хотела, чтобы меня выставляли на обозрение.

– Ничего, все нормально, Мэгги. Первый день выдастся трудным, не отрицаю, однако потом все будет хорошо, они привыкнут к этому. Но тебе следует помнить: ты для них – настоящее чудо. Ты олицетворяешь то, чего они так долго ждали.