Анна Гринь - Веер маскарада

«Пеля и братья», — поняла я и тяжело вздохнула, прикидывая, как выбраться из ситуации без потерь.

Уж кого — кого, а эту особу в деревне я ожидала встретить в самую последнюю очередь.

«Что ты здесь забыла?» — нервно промолвила я про себя, продумывая план.

Если бы не хозяин, маячивший за стойкой, и не внимательно зыркавшая на меня в щелку девчонка — разносчица, я бы быстро сменила лепесток в браслете, став Уаррой или Мартой, тем самым не вызвав подозрений и любопытства у Пели и ее братьев. Теперь же нужно было придумать что‑то совсем иное.

«А нечего портить людям жизнь, да, Эмма?» — зло напомнила я сама себе, осторожно колдуя незначительные изменения во внешности.

Мои волосы в секунду чуть — чуть потемнели, нос стал тоньше, глаза из карих превратились в голубые, едва заметный загар потемнел, так что кожа стала отливать оливковой зеленью. Рассмотрев себя в блестящем боку глиняного кувшина, я себя узнала, но отметила, что вряд ли кто‑то еще обратит внимание. С грохотом перетащив стул на другую сторону стола, я с удовлетворением отметила, что ни Пеля, ни ее братья, глянув в мою сторону, не выказали интереса, явно не узнав.

Вздохнув с облегчением, я продолжила трапезу. Вдруг на соседний стул приземлился совершенно незнакомый мужчина, демонстрируя в улыбке несколько выбитых в драке зубов, что, по его мнению, видимо, придавало ему шарма. Густые каштановые волосы завивались кольцами, падали на лоб и воротник не слишком чистой рубахи. Кожа лоснилась загаром, оттеняя блестящие от выпитого голубые глаза. Щетина недельной давности грозила вот — вот превратиться в неаккуратную бороду.

Такого не мешало бы отмыть и причесать, чтобы одним запахом не сшибало все на два метра вокруг…

— Красавица, а что ты тут одна сидишь? — спросил мужчина в попытке приобнять меня за плечи.

— Ем, — сухо ответила я и незаметно отклонилась в сторону, избежав прикосновения. Еще не хватало мне для полного счастья такого вот кадра в копилку своих ухажеров! На его фоне даже Трумон не кажется таким уж отвратным типом, хотя из его баек про то, как мы «мило» беседовали на торжестве, в Лессе уже сочинили целую историю про мой с ним роман.

— А меня не угостишь? — ухмыльнулся мужчина, без спросу сцапал кувшин за горлышко и тут же поднес его к губам.

Я открыла рот от такой наглости и хамства, но мгновенно собралась и легким магическим импульсом превратила квас в болотную воду. Мужчина сделал еще несколько глотков по инерции, но потом скривился, отбросил кувшин и закашлялся, выплевывая выпитое на пол. Я невозмутимо передвинула стул на прежнее место, перетащила свои тарелки поближе и с чувством выполненного долга возобновила общение с ребрышками.

— Ах ты ж, в… — попытался гаркнуть мужчина, но взявшийся будто из ниоткуда Карр запечатал ему рот ладонью, ударом в бок завершив свой маневр.

Посетители едальни не посмотрели в нашу сторону, даже братья Пели ни на секунду не оторвались от своих тарелок. Карр, почти не прикасаясь к мужчине, вывел его на улицу, вернувшись через несколько минут с разбитыми костяшками на правой руке.

— И чем ты только ему приглянулась? — беззлобно спросил сокурсник.

Я в ответ просто пожала плечами, не отрываясь от еды.

— Как там Ройна?

На миг замешкавшись с ответом, я нервно улыбнулась и проблеяла:

— Отлично. Радуется практике. Про тебя спрашивала!

— О! — поджал губы парень. — Твоя подруга в своем репертуаре. Вот только… Ройны нет в Маяяре, Эмма. Зачем ты соврала?

Посмотрев на парня, я молча сунула в рот веточку петрушки, не собираясь отвечать на вопрос.

— Эмма!

— Ну, что такое? — я передернула плечами. — Я не имею права отвлечься от практики на день? А если ты будешь и дальше так на меня смотреть, то я решу, что ревнуешь.

Карр зашипел, но приставать с расспросами перестал.

Трумон неуверенно переступил порог кабинета Его Величества, низко склонившись под взглядом Эдина:

— Вы звали меня, мой господин?

— Да, лорд Трумон, — кивнул король и указал на кресло возле стола. — Садитесь.

Легард со вздохом прошел на середину комнаты и опустился в кресло, зная, что его ожидает долгий и трудный разговор. Он понял это сразу, как только слуга принес ему карточку от Его Величества, в которой непререкаемым тоном было велено явиться пред очи короля. Проматывая в голове последние события, Трумон с сожалением вспомнил сцену на террасе леди Эммы, где, играя с Клантом, он позволил себя не только переиграть, но и так позорно унизить.

— Думаю, вы знаете, о чем я хочу вам сообщить, лорд Трумон, — Эдин многозначительно замолчал, продолжив просматривать какие‑то записи на пергаменте.

Легард старался держаться прямо, но новости о королеве, взятой под стражу по непонятной многим причине, немного его пугали:

— Нет, Ваше Величество, не имею представления.

— Вы уже оправились от… конфликта с леди Эммой? — мягко уточнил король, не глядя на лорда, и Трумон вздрогнул.

— Да… Ваше Величество, — осторожно ответил легард.

— Что ж. Тогда вам будет не трудно покинуть Лесс к утру, — спокойно вымолвил Эдин и перевернул страницу.

— Разве для этого есть причины? — попробовал уточнить Трумон. — У нас с лордом Клантом и леди Эммой вышла небольшая размолвка. Но и только!

— Лорд Трумон, — Эдин встал, обошел стол и остановился у гобелена на стене, — вы знаете, что здесь изображено?

Легард вздрогнул. Каждый новый хозяин Лесса переделывал кабинет под себя, но никто не смел трогать старинный гобелен, сотканный, по преданию, в годы правления первого короля Легардора. На ткани запечатлели коронацию правителя и девиз династии: «Власть, сила и честь!»

— Конечно же… — тихо согласился Трумон.

— Мой род поклялся защищать свой народ, землю и собственную честь, — спокойно напомнил Эдин, но во взгляде короля читалась жесткость уже давно принятого решения. — Честь семьи, лорд Трумон. Вы позволили себе оскорбить мою семью, лорд Трумон…

— Но, Ваше Величество!

— Нет, лорд, — прервал легарда король. — С этого момента никто более не желает видеть вас в столице.

Через минуту, следуя в сопровождении стражи в свои покои, Трумон не слышал ничего, кроме звенящей тишины. Обитатели замка будто специально спрятались, боясь оказаться рядом с лордом, тем самым заслужив немилость короля.

Кириа рывками перемещалась по гостиной бабушки Клео, нервно выкрикивая несколько слов снова и снова. Старая королева с невозмутимым видом наблюдала за передвижениями рыжеволосой легарды, прикусив кончик мундштука. Тюрбан женщина накренился на бок, но, всегда аккуратная, Ее Светлость на этот раз не спешила поправлять свой головной убор.