Смерть моя, жизнь моя (СИ) - Нуар Эрато

На нём проявился и не хотел гаснуть такой же серебряный огонь.

— Что случилось? — пробормотала, когда муж сел рядом и приказал Брену трогать.

— Прада откликнулась, — отозвался тот, будто это могло что-то для меня значить!

— И? — подтолкнула я, ибо продолжать он не собирался. — Это хорошо или плохо?

— Надеюсь, хорошо, — вздохнул Сольгард. — Она уже много десятилетий не отзывалась нам так. Не бери в голову, отдыхай.

Отдохнуть я бы не отказалась. Желательно до завтра.

Смеркалось. Мы снова повернули в сторону Мельды и остановились у одного из высоких стеклянных зданий, возвышавшихся неподалёку от берега. Сами берега были отданы под парки, на один из которых и выходила часть окон моего нового дома.

Эллинге помог мне выйти. Поднял на руки, легко, совершенно не напрягаясь. И понёс к дверям, которые открылись словно сами собой. Разъехались в стороны.

Здесь не было холла — точнее, наверное, должен был быть, но не там, куда мы вошли. Что-то подхватило нас и потащило вверх.

Через минуту сквозь огромные прозрачные стены я смотрела с высоты на бурную Мельду и за неё, на мелкие отсюда домишки, почти игрушечные экипажи и недоступных теперь людей.

В доме Эллинге Сольгарда было просторно. И пусто. Нам не встретились ни охрана, ни слуги.

— Вы должны запомнить несколько правил, — произнёс муж, ведя меня странными комнатами без дверей.

Чужая мебель, чужие незнакомые предметы. Много стекла — казалось, все стены состоят из стекла, вот-вот кто-то заглянет внутрь… Но когда мы ехали я видела, что в это стекло снаружи заглянуть нельзя. Ничего не видно.

— Во-первых, вы не можете выходить из дома без моего личного разрешения. Даже в сад.

Ну вот, начинается. Ограничения, контроль… и никакой нормальной жизни.

Меня немного потряхивало при мыслях о наступающей ночи. День клонился к закату, лучи струились в окна. Но Эллинге был на удивление серьёзен.

— Это важно, Илесс. Пожалуйста, услышьте и запомните. Никуда не выходить одной из дома. Без моего разрешения. Ничего не трогать вне вашей комнаты — это для вашей же безопасности. Некоторые приборы могут быть опасны. Некоторые предметы наполнены магией, которая их питает. И ни в коем случае, ни при каких условиях вы не должны покидать теперь Драххан.

— Но, — подняла я к нему лицо. Ни в коем случае? То есть мои надежды ещё хоть раз увидеться с родными…

Глаза Эллинге сделались холодными, почти ртутными — в них не осталось синевы, зато проступало серебро. И всё же я решилась задать вопрос:

— Но почему?

Я почти ожидала ответа в стиле «разве ниатари не учат беспрекословно слушаться мужа?». Однако Сольгард, наградив меня мрачным взглядом, отозвался:

— Ради вашей же безопасности. Сейчас Ленси поможет вам раздеться и… — показалось, голос его чуть дрогнул и сделался хриплым, — привести себя в порядок.

— Ленси? — произнесла я, чтобы хоть что-то спросить. Хоть немного оттянуть момент.

— Служанка, — кивнул муж.

Неужели я наконец-то увижу женщину-драхха? Никто и никогда их не видел, даже ходили слухи, что их и вовсе не существует… иначе для чего бы драххи женились на нас?

Но как такое возможно? Может быть, их просто тоже не выпускают с Драххана?

— Поздравляю, дх’эр Сольгард, ниатари! — немолодой, вполне доброжелательный голос заставил обернуться.

Откуда-то вышла пожилая женщина, невысокая, полная, но… женщина. Человек.

— Спасибо, — поблагодарила я, выискивая на её запястьях следы татуировки. Бывшая ниатари? Может, мать этого фиолетового? Говорят, драххи живут дольше людей, и возможно мой супруг решил поменять жену на молодую…

Теории, выстроившиеся в голове, разбились о совершенно пустые, открытые запястья служанки.

Значит, слуг из людей они тоже берут. Впрочем, все мы тут слуги, во что бы ни облекали драххи наши с ними отношения.

Завоеватели.

Острая неприязнь, обида за весь человеческий род и за свою судьбу, которой не могу распоряжаться, выстрелила в сердце и даже будто откликнулась в свадебном кольце.

Я глянула на него, но ничего не увидела.

Ноздри Сольгарда раздулись, словно он попытался принюхаться, и я поспешно обернулась к служанке. Улыбнулась.

— Идёмте, дорогая, я покажу вашу комнату, — она протянула мне руки. И добавила тихо, когда мы проходили мимо открытой лестницы, уходящей вниз. — Я думала, этот день никогда не настанет. Какое счастье!

Счастье?! Мы вынуждены сосуществовать, но как можно жить среди них, работать на них и считать счастьем то, что они забирают себе женщин!

Никогда этого не понимала. Только никто не стремился объяснить.

Я ниатари. Предназначенная. Но по доброй воле?!

Комната была великолепна. Чуть ли не единственная с дверью. Однако я с радостью променяла бы всё это великолепие на свою старую спальню в отчем доме. Особенно когда осознала, что это не моя комната — а наша с мужем. Отныне и навсегда общая.

Ленси бормотала, что дх’эр Наместник только вчера обустроил её, заказал всё самое дорогое и лучшее, вот этот ковёр под мои нежные ножки и вот это ложе…

Я молча улыбалась, пока она помогала расшнуровать платье, снять корсет и подъюбники.

Нас действительно воспитывают, заставляют заучивать тонны предписаний, обучают манерам и молчанию… которое мне всегда плохо давалось. Жаль, что ниатари выбирают не по характеру, а по силе — так говорил тот драхх, который время от времени приходил в наш храм, чтобы проверить меня. Я часто задавала неудобные вопросы, пока не поняла, что лучше молчать.

— Он хороший, — прошептала Ленси, наполняя мне ванную.

— Спасибо, — кивнула я, — дальше я сама.

Слушать о том, какой хороший мужчина, который совсем скоро придёт и сделает то… от чего хотелось закусить губу и разрыдаться, было выше моих сил.

В окно виднелась Мельда, словно насмешка, напоминала слова Айрин.

Так близко и так далеко…

Будь его воля, он забрал бы девушку сразу. Эллинге Сольгард не любил балы и все эти бесполезные развлечения. В его жизни давно уже не было им места.

Он забрал бы её домой, сделал бы сразу же своей, чтобы никто больше не мог претендовать на эту удивительную силу, которая возникла в мире Эрсе, когда он уже ничего не ждал.

Но она выглядела такой молодой, цветущей, ей так хотелось праздника, свадьбы…

И в её глазах он видел страх. Отвращение и страх. Он и без того поторопился. Нужно было дать Иви этот день, время проститься с семьёй, с прежней жизнью. А может, и вообще с жизнью.

И вот теперь он стоял у двери в спальню, — свою собственную спальню! — впервые за долгое время ощущая неуверенность.

Он должен сделать её своей. Сегодня, сейчас. Он видел, как реагировали на неё все эти молодые драххи. И слышал, как на них реагировал её узор Прада.

Девушка, которая подходит чуть ли не каждому. Откуда она такая взялась и как её умудрились проглядеть?

На эти вопросы он ответит потом. После того, как соединит её силу со своей, как сделает её женщиной… Когда уже никто не сможет на неё претендовать.

Эллинге решительно толкнул створки, входя. Традиция требовала ритуальных одежд, постепенного обнажения перед женой.

Он не любил этих глупых людских традиций, считал условностями. Да и опытные женщины, которые до сих пор бывали у него, не слишком пугались драххового тела. Даже когда на коже проступала чешуя. Во всяком случае, они в последний раз закрывали глаза полностью счастливыми.

Но ради молодой жены он облачился в лёгкие домашние брюки и расшитый серебром шёлковый синий халат, распахнутый на груди. Пусть рассматривает, лишь бы…

От этого «лишь бы» внутри всё взводилось пружиной. Если бы не одежды, он мог бы и не удержаться, накинуться на неё сразу же.

Она стояла посреди спальни. В длинной, струящейся ночной рубашке. Светлые распущенные волосы лились по плечам тяжёлым каскадом. Он приблизился, склонившись к этим чудесным волосам, вдохнул их аромат. Аромат девственности, чистоты и яркого огня Прада.