Уездная учительница магии (СИ) - Корсарова Варвара

Однако пришлось остаться на месте. Не все бандиты поддались панике. Некоторые не растерялись: выхватили пистолеты, направили их в лес и застыли в напряженном ожидании. Каждую секунду мог грянуть выстрел, но пока вокруг раздавался лишь треск ветвей, шорох почвы, бульканье воды и скрип от несмазанных шестеренок, такой пронзительный, что вполне мог сойти за потусторонние стоны.

Корнелиус на чудовищ не смотрел; он отступил к самому краю гати и быстро переводил взгляд с одного бандита на другого. Вот он едва заметно мотнул головой, подавая неведомый знак; один из вооруженных охранников кивнул, отвечая на молчаливое приказание.

И тут среди какофонии звуков раздался самый неожиданный: громкий, издевательский смех.

Хохотал Химерас. Он веселился от души: хлопал по коленкам, утирал длинными пальцами слезы.

— Идиоты! — закричал он. — Болваны! Трусы! Это автоматоны Жакемара. Вот ваши привидения и монстры! Набор ржавых шестеренок и жестяных деталей. Жакемар устанавливал такие во всех домах, которые возводил! У меня все не доходили руки поискать их в особняке Грабба. А они сами нас нашли! Красота, красота! Торжество инженерной мысли!

После его слов пистолеты опустились, однако подельники бандита продолжали настороженно смотреть по сторонам.

Там, в темноте, скрипело, шевелилось и стонало. Самые суеверные члены шайки продолжали вздрагивать и бормотать. Видимо, слова главаря показались им недостаточно убедительными.

— Потом, когда дело будет сделано и суматоха уляжется, я собирался вернуться в особняк и хорошенько исследовать его тайны, — продолжал Химерас, и вдруг его веселье как рукой сняло: он выпрямился, сжал кулаки и притопнул ногой.

— Но кто-то меня опередил, — сказал он низким, тяжелым, осипшим голосом, полным такого безудержного гнева, что я оцепенела. — Возникает вопрос: кто? Кто сделал это? С какой целью? Нас хотели напугать, сбить с толку. Для чего? Сдается, среди нас есть предатель. И сдается, дело не обошлось без этой!

Он выпрямил руку и ткнул в меня пальцем. На беснующихся в темноте монстров больше никто не обращал внимания — такой силой обладал этот нечеловеческий мерзкий голос.

Луч фонаря ударил мне в лицо. Я приподнялась и попыталась сесть. О том, чтобы улизнуть под шумок, теперь было нечего и думать.

— Не двигаться! — заорал Химерас и поднял пистолет. Как зачарованная я смотрела на черную дыру дула, направленного мне прямо в лоб. — Наша учительница была готова сбежать. У нее свободны руки. Она избавилась от веревок. До чего ловкая особа!

Он щелкнул курком.

— Кто твой сообщник? Отвечай! Считаю до трех...

— Вы не можете убить ее, — спокойно сказал Корнелиус. — Она нам нужна. Продолжим путь. Экспресс пройдет уже скоро. Нужно успеть добраться до места и все подготовить.

Химерас оглянулся на него и осклабился. Его улыбка напоминала улыбку резиновой куклы — такая же жуткая и безжизненная.

— Я думаю, мой дорогой Роберваль, что на месте нас уже ждет засада. Нас предали, как вы не понимаете?

— Вы излишне подозрительны, — Корнелиус поднял руки в успокаивающем жесте. — Это всего лишь случайность. Совпадение.

— О нет, это не совпадение. Я привык доверять чутью, мой дорогой Роберваль. И оно говорит мне, что вы сейчас не вполне искренни, — теперь голос Химераса сочился патокой и медом. Он сделал шаг вперед, чтобы удобнее держать меня на мушке.

— Отвечай, учительница. Кто предатель? Кто устроил эту заварушку? Кто запустил механизмы?

Я сглотнула. Ствол пистолета едва заметно подрагивал.

Неважно, отвечу я или промолчу. Результат будет один: пуля в лоб, а потом мое тело упадет в болото и будет покоиться рядом с механическими привидениями, думала я отрешенно.

Когда ты молод, не веришь в то, что смертен. Но теперь я оказалась со смертью лицом к лицу, и она приветливо махала мне костлявой рукой.

— Значит, так тому и быть, — вздохнул Химерас и его палец едва заметно пошевелился на собачке.

Словно со стороны я видела то, что произошло потом.

Корнелиус прикрыл глаза, его лицо застыло, губы плотно сжались. Он едва заметно подался вперед, как будто готовясь преодолеть невидимую преграду.

Я поняла, что за этим последует. Догадка озарила меня вспышкой. Сколько раз я видела, как Одаренный входит в транс! В нашей «магии» не нужно бормотать заклинания и делать пассы. Сенситив, манипулирующий энергетическими флюидами, почти всегда остается неподвижен и сосредоточен.

Я торопливо прильнула к земле.

В тот же миг Химераса отшвырнула прочь невидимая сила. Его протащило по деревянному настилу до самого края.

Химерас сдавленно охнул, нелепо взмахнул руками; пистолет со стуком упал на настил. Секунду-другую преступный гений балансировал на краю, но все же не удержал равновесия и навзничь упал в прогалину между деревьями.

Негромко чавкнуло; Химерас барахтался в полужидкой грязи, оставшейся от высохшего болота, а когда выпрямился, оказалось, что он увяз по колено. Он судорожно дергался, и от каждого движения уходил в грязь все глубже.

— Дьявол, дьявол! — закричал он неожиданно тонким голосом. — Вытащите меня, пока я не утонул!

За его спиной вырос грязевой бугор, из которого восстал еще один монстр, напоминавший скелет лошади на двух ногах, с длинными, паучьими конечностями.

Зажужжали шестеренки, верхние конечности с щелчком вытянулись вперед и почти ласково коснулись плеч бандита.

Тот попробовал обернуться и присел. Монстр давил на его плечи, заталкивая дальше в грязь.

Химерас хватался за металлический каркас, пытаясь выкарабкаться; это была отчаянная схватка между человеком, сбрендившим механизмом и природой. Шансы человека — нет, еще одного монстра в человеческом обличьи! — были невелики.

И тут его сообщники пришли в себя. Фонарь полетел на настил, прокатился и замер; его луч упал в болото, тускло освещая заросли кустарника, все прочее поглотила темнота. Оставалось на слух догадываться, что творилось в лесу и болоте.

Бандит кинулся к краю настила, снял куртку, лег на живот и бросил куртку Химерасу.

— Шеф, хватайтесь! — кричал он.

В слабом свете луны я увидела, что шайка разбилась на две группы: одна слева, другая справа от меня. Те бандиты, что оказались слева, навели оружие на меня и на Корнелиуса. Но и сами оказались под прицелами — трое охранников сошлись возле Корнелиуса и подняли пистолеты.

Я ничего не понимала.

— А вот теперь действительно началось, — сухо сказал Корнелиус. — Не в то время и не в том месте. Эрика, лежи, где лежишь.

— Заткнись! — заорал один из стоявших напротив от него громил. — Это твоих рук дело? Ты сенситив?

Корнелиус ответом его не удостоил. Он выпрямился, замер на миг; я вжалась в настил, и тут же надо мной прошла мощная волна эфирной энергии.

Меня она не задела, но бандитов как ветром смело: их отшвырнуло на несколько шагов назад, за ними кубарем покатился и тот, кто пытался вытащить главаря из болота.

Трое оставшихся на ногах — те, что выступил на стороне Корнелиуса — метнулись следом; вокруг меня протоптали три пары ног в тяжелых ботинках. Я приподняла голову и увидела, как сообщники Корнелиуса ловко заламывают бандитам руки и щелкают замками наручников.

Корнелиус вскинул голову, и высоко над нами вспыхнула шаровая молния. Иллюзия была такой яркой, что наш с Ланзо лесной костер по сравнению с ней казался сущим пустяком.

Сотворивший эту иллюзию сенситив, безусловно, обладал неслыханным, многосторонним талантом. Он мог легко манипулировать предметами на расстоянии. Что еще он мог? Управлять погодой, вызывать туман и грозу? Зажигать пожары? Подчинять волю других людей?

Я с восхищением и ненавистью посмотрела на Корнелиуса.

Он подошел ко мне и протянул руку, помогая подняться.

— Я подал сигнал, сейчас сюда прибудут парни из оперативной службы, — сказал он усталым голосом. — Они ждали у железной дороги. Но, благодаря тебе, все закончилось здесь. Не знаю, к добру или к худу. Пока неясно. Ты цела?