Юлия Набокова - Скандал в вампирском семействе

— Как домой будем добираться? — спросил отец, обнимая Лидию за плечи с такой нежностью, словно они встретились впервые после столетней разлуки.

— Да хоть пешком, — промурлыкала она, глядя на отца с таким обожанием, какого я никогда прежде не замечала.

Вдалеке показался ранний троллейбус.

— А может, прокатимся? — азартно предложил Алекс.

Отец с матерью и бабушка с интересом повернулись и дружно расхохотались.

— С удовольствием! — воскликнули родители.

— Никогда в жизни не ездила на троллейбусе, — застенчиво призналась Софья.

— Подумать только, сколько интересных открытий у нас впереди! — радостно воскликнула Лидия.

— Тогда поехали! — махнул рукой отец, торопясь к остановке. — Я приглашаю всех в захватывающую поездку на троллейбусе до первого работающего кафе!

Лидия и Софья одновременно восторженно вскрикнули, припуская следом за ним.

— Я готова жизнь отдать за чашку кофе! — призналась Лидия.

— А я — за десерт, — поддержала ее Софья.

— Не разбрасывайтесь обещаниями, девушки, — улыбнулся Алекс. — Ведь жизнь только начинается.

Троллейбус остановился перед нами, и мы радостной толпой хлынули в салон. Алекс был прав: жизнь только начиналась!

Ветер ворошит кроны деревьев, пахнет спелой вишней и скошенной травой. Откуда-то из леса доносится песня кукушки. От палящего солнца мы с Анатолем укрылись под навесом. Неподалеку Алекс с отцом жарят шашлыки. Лидия сидит на скамейке в тени, грызет яблоко и с упоением читает какую-то книгу в яркой обложке. Все почти так, как в моем сне. Когда я увидела этот участок, то глазам своим не поверила и уже не захотела смотреть другие. Вот же она — дача из моего сна. Не хватает только дома — с золотисто-розовым фасадом. Но я прекрасно знаю, как он должен выглядеть, осталось только объяснить это брату-архитектору, который уже больше часа корпит над эскизом.

— Ну, так? — утомленно спрашивает Анатоль, отложив в сторону карандаш.

— Вот здесь было окно, — я тычу пальцем в рисунок, — а здесь такая финтифлюшка… — Палец выводит расплывчатую волнообразную линию.

— Лиза! — раздражается брат. — Ну как тебя понять?

— Толик, миленький, — оправдываюсь я, — я же не архитектор, я историк.

— И если уж на то пошло, — ворчит он, — то еще и недоучка.

Ничего, через пять лет окончу институт, и посмотрим, кто из нас недоучка!

Анатоль что-то быстро рисует на листе и пододвигает его ко мне:

— А теперь похоже?

Я завороженно смотрю на рисунок, на котором штрих за штрихом, деталь за деталью оживает моя мечта, и восторженно взвизгиваю, обнимая брата:

— Анатоль, ты чудо!

— Дети, накрывайте на стол! У нас почти все готово, — доносится до нас голос отца.

Анатоль с облегчением откладывает карандаш и торопится освободить стол.

Из старого дачного домика, который достался нам вместе с участком, показывается бабушка Софья с запотевшей бутылью в руках. Пока дом моей мечты существует только на эскизе Анатоля, прежний домишко доживает последние дни до начала строительства.

— Кому компота? — предлагает Софья.

— Мне! — чувствуя жажду, кричу я.

— И мне! — вторит Анатоль.

— И мне! — поднимается со скамейки Лидия.

Вот уже полгода минуло с тех нор, как мы вновь открыли для себя все радости человеческой жизни, а мы все никак не насытимся нормальной едой и напитками. Когда сотню лет пьешь одну только кровь, глаза разбегаются от разнообразия продуктов в супермаркете. Тем более что в царской России начала двадцатого века, когда нам еще были доступны радости земной жизни, мы о таких и не слыхали. И я с удовольствием пробовала колбасы и пирожные, мороженое и йогурты. Хотя бабушка Софья поначалу постоянно сокрушалась, что нынешнее молоко уже не то, что в ее молодости, и от молока в нем одно название, колбаса вместо мяса пахнет бумагой, а жвачку вообще надо запретить, потому что жующие люди в публичных местах — это моветон. Фабричные соки и лимонады бабушка тоже не жалует, поэтому, забыв о своих княжеских замашках, усиленно варит компоты, морсы и кисели, которыми нас и угощает.

— Тише! — просит Маша, выглядывая из окошка дома. — Мишку разбудите.

Их с Максом сынишке недавно исполнилось полгодика, и смотреть, как родители с ним возятся, — одно удовольствие.

За забором слышны голоса — это Макс с Никитой возвращаются с рыбалки. Макс с победной улыбкой показывает мне наполовину полное ведро с карасями:

— У вашего Буша сегодня праздник!

Заслышав свое имя, черный кот со всех ног мчится к воротам. На даче ему раздолье, и всякий раз, как мы отправляемся сюда, берем его с собой. Никита протягивает мне бумажный кулек с земляникой.

— Сам набрал? — насмешливо щурюсь я.

— Мимо базара шли — купил, — признается Никита.

К нам подтягиваются остальные — никто не прочь отведать свежей земляники. Даже бабушка Софья с изумлением замечает:

— Надо же, а земляника на вкус такая же, как в детстве, ничуть не изменилась!

Кулек пустеет на глазах, и вскоре от него остается только газетная оболочка. Бабушка заглядывает внутрь в надежде отыскать завалившуюся ягодку и вдруг взволнованно восклицает, торопливо разворачивая газету:

— Вы только поглядите!

На газетной полосе алым шрифтом полыхал заголовок: «Вампиры тоже едят фастфуд!» Ниже шла моя фотография — та самая, где я оскалилась на девчонок, преследовавших нас в Макдоналдсе. На заднем плане маячил Макс. Надо же, пигалица не растерялась и продала снимок газетчикам. Далеко пойдет! Под статьей значилась подпись вездесущего борзописца Дятлова.

— А газета-то старая, — заметил Никита, — еще прошлогодняя.

— Макса без грима не признать, да и его изображение получилось смазанным, — подала голос я. — Я сама, конечно, паршиво получилась, но бывало и хуже, когда на паспорт снимали. — Попытавшись пошутить, я наткнулась на серьезный взгляд Лидии.

— Вот откуда еще охотник тебя в лицо знал, — сделала вывод она.

— Главное, что все позади. — Никита успокаивающе положил руки мне на плечи.

— Все к столу!

Папа и Алекс направляются под навес, неся в обеих руках шампуры с подрумяненным мясом, а Никита, отобрав газету, комкает ее и бросает в догорающий мангал, давая понять, что все в прошлом. Вся семья собирается за столом в саду.

— Ну, за наш первый летний пикник! — произносит тост отец.

— Первый за сто лет, — со смешком добавляет Лидия, и бокалы с красным вином соединяются с хрустальным звоном.

Лидия категорически отмела вариант с пластиковыми стаканчиками и настаивала на том, чтобы взять с собой фамильный хрусталь. Но тут уж решительно запротестовала я: из семейных бокалов мы больше века пили кровь с вином, и при одном взгляде на них портился аппетит. Я взяла посуду из нашей с Алексом квартиры, Макс с Машей тоже захватили коробку с винными бокалами, и вопрос решился.