Юлия Григорьева - Солнышко (СИ)

- Все! - объяснил средний.

Майор вздохнул, огляделся и согласно кивнул головой.

- И мне все надоело. А под Рогином речка такая замечательная, там рыбы столько водится, что за сто лет не переловить.

- Здорово-о, - мечтательно протянули пацаны.

К ним подошла Лери Смур, внимательно оглядела свое семейство и усмехнулась.

- Опять под Рогин собираетесь?

- Мечтаем, - вздохнул самый младший Смур.

- Как всегда, - мрачно добавил старший.

- Э-эх, - вздохнул средний.

Майор посмотрел на жену, потом на сыновей и решительно поднялся. Лери проследил за ним взглядом.

- Ты куда? - спросила она.

- Писать прошение об отставке, - коротко бросил комендант и пошел в свой кабинет. - Надоело. Все.

Лорин Хард пришпорил коня и все быстрей скакал к границе. Он проехал черную крепость, оставляя ее громадный силуэт позади себя, промчался мимо кордонов, игнорируя выкрики солдат, выскочил в степь и замер, глядя за горизонт. Неожиданно под копытами коня зашуршало. Генерал опустил голову и увидел дорогу, протянувшуюся прямо из-под копыта его коня. Лорин Хард засмеялся и направился по змеящейся ленте, покидая Орнию и стремясь вперед, к Солнышку.

* * *

Турхауды вошли в древний храм, разошлись по лучам звезды, выложенной на полу, и опустились на колени, занимая места на символах. В центр сел Рафгат, единственный брат старого хана и дядя нынешнего. Турхауды положили левые руки на плечо впереди сидящего, протянувшись цепью до центра, передние опустили ладони на границу круга. Рафгат закрыл глаза и вскинул голову к символу на потолке. Некоторое время ничего не происходило, но неожиданно символ засветился. Искры пробежались по переплетенным линиям, делая символ объемным. "Эшь" полыхнул белым огнем, опустил свечение к кругу, в котором сидел мужчина, создавая светящийся столб. Рафгат открыл глаза и произнес фразу на забытом языке. Пальцы первых турхаудов окутались белым сиянием, и оно полилось по рукам, достигая плеч и передаваясь следующему...

* * *

Шах остановился, не желая идти дальше, скакун хана тоже встал, как вкопанный. Таймаз спрыгнул на землю и протянул ко мне руки, я улыбнулась ему и позволила себя снять. Меня не оставляла мысль, что вся эта прогулка была не просто так. Та странная торжественность, которая исходила от турхаудов, молчаливость моего хана, да и странноватая одежда, которую мне принесли, вовсе не походившая на привычные для меня наряды, подсказывали, что время пришло. Я чувствовала волнение, в душе побаиваясь этот символ "эшь". Вовсе не хотелось, чтобы меня опять ощупали, но Таймаз лукаво подмигнул и повез меня в степь.

- Таймаз. - позвала я.

- Что, солнце моей души? - он обернулся ко мне.

- Куда мы идем? - спросила я.

- Уже никуда, пришли, - улыбнулся он и расстелил небольшой коврик, на котором был изображен круг, в центре которого находился тот самый символ.

От круга отходило семь лучей, столько же лучей было и у звезды в храме. Я некоторое время разглядывала коврик, затем подняла глаза на повелителя. Больше мне не казались забавными наши наряды. Когда хан зашел ко мне в своем жемчужно-сером платье, таком же, как надели на меня, я развеселилась. Единственное, что различало наши одежды, это цвет, мой наряд был белоснежным. Да на бедрах Таймаза был надет пояс, на котором оказался изображен еще какой-то символ. Он одел мне на шею медальон с третьим символом, чем-то напоминавшим тот, что был на поясе хана, но перевернутый.

- Это что? - спросила я, кивая на незнакомые символы.

- Те самые ключ и врата, - хохотнул он. Я насупилась, и хан пояснил. - Символы женского и мужского начала. На тебе женский, на мне мужской.

- А обувь? - возмутилась я, когда мы пошли на выход босиком.

- Не нужно, - коротко ответил повелитель.

И вот теперь, глядя на все это, я почувствовала невольный трепет, ощущая, что должно произойти что-то большее, чем наше воссоединение.

- Таймаз, а это не больно? - зачем-то спросила я.

- Не очень, зато потом, даже приятно, - его ухмылочка мне не понравилась, но я быстро поняла, опять издевается.

Я набрала в легкие побольше воздуха, открыла рот, собираясь привести в исполнение свою самую страшную угрозу и воспеть ему Песнь Славы, но рука хана стремительно накрыла мои губы.

- Отрада моего сердца, потом все, что захочешь, а пока не пугай степь, - улыбнулся он, я согласно кивнула.

Таймаз опустился на коврик, скрестив ноги, я последовала его примеру, затем хан протянул ко мне руки ладонями кверху, я накрыла их своими, уже не задавая никаких вопросов. "Эшь" оказался между нами. Таймаз зашептал на языке, который я никогда не слышала, впрочем, это и не имело значения, потому что по лучам под нами побежал яркий белый свет, зажигая символ Мироздания, охватывая нас ослепительным холодным огнем, скользящим по телам. Пояс Таймаза полыхнул алым, мой медальон золотым. Всполохи переплелись с белым сиянием, уходя куда-то в небо. Неожиданно поднялся ветер, он кружил вокруг нас, поднимаясь все выше. Травы гнулись в идеальный круг, внутри которого сидели мы с повелителем, и я вдруг поняла, что мы и есть "эшь"! Наши позы повторяли каждый изгиб плетеного символа. Мы и есть начало мироздания, мужчина и женщина, соединенные в одно, мы начало и конец жизни. Сияние слепило, достигая своего апогея, разливалось вокруг нас, уходило в землю, затем полыхнули последние всполохи, и все стихло.

Я открыла глаза, которые закрыла из-за нестерпимого сияния. Символы больше не светились, но вокруг... Трава налилась сочным зеленым цветом, земля стала жирной и черной, яркие цветы, так похожие на те, что я видела в древнем саду, окружали нас. Я изумленно взглянула на моего хана и замерла. Я словно видела его впервые, нет, не так. Я впервые видела в нем свое отражение. Не как в зеркале нет, но я видела, что он чувствует то же самое, что и я, думает так же, как я, желает того же, что и я. Мы были наполнены и цельны, пока находились рядом друг с другом. Меня уже не существовало без него, а он не мог быть без меня. И я весело рассмеялась, вспоминая свои прежние страхи. Мне нечего было бояться! Он ни за что и никогда уже не взглянет на другую женщину, как и я на другого мужчины, не существует других, когда ты рядом со своей половиной. И я равна ему во всем, как и он мне. Мое лицо больше не будет скрыто, я больше не буду сидеть взаперти, отныне это не требуется потому, что мы вместе и нет силы, способной разъединить нас. Мы "эшь", мы начало мироздания, мы начало жизни.

- Да, отрада моего сердца, - улыбнулся Таймаз. - Ты все правильно поняла.

- Значит, пришло время для ключа? - спросила я со смехом.

- Заметь, не я об этом сказал, - ответил Таймаз, прищурив глаз и нацелив на меня палец.