Хлоя Нейл - Темный долг

А затем он снова поднялся, и его рука легла мне на сердце, прослеживая путь к моему животу.

— Ты такая красивая.

Я открыла глаза и посмотрела на него, светловолосого и мускулистого, его глаза посеребрились, губы припухли.

— Ты — самое сексуальное, что я когда-либо видела за всю свою жизнь. И, вероятно, когда-либо увижу.

— Верно, — проговорил он и соединил наши тела сильным толчком, отчего моя спина выгнулась. — Потому что ты моя, и только моя.

— Этан, — промолвила я, и он соединил наши бедра вместе. Толкнулся снова, и снова, пока не заглушил все посторонние ощущения, кроме соединения наших тел, изгиба его тела над моим.

Я открыла глаза.

— Призови меня, — сказала я, и его глаза потемнели.

— Тебе не нужно мне ничего доказывать.

Не нужно. Но если мне суждено было стать вампиром, я имею право знать, с чем знакомы другие вампиры. Почувствовать то, что чувствуют другие вампиры, и не за счет насилия или угроз. А за счет, как говорила Линдси, доверия, любви и связи.

Я подняла руку к его лицу и улыбнулась так лукаво, как только могла.

— Я ничего не доказываю. Я беру то, что мне причитается.

Его глаза вспыхнули от желания.

— Я хочу этого между нами, Этан.

Он кивнул.

— Тогда ладно. Закрой глаза, Страж.

Сперва он только произнес мое имя: «Мерит», — слово, как мягкое объятие. Я знала, что он дает мне привыкнуть к ощущениям, готовит меня к тому, что последует дальше.

И это было нечто совершенно новое… и совершенно другое.

Он снова произнес мое имя: «Мерит». Но на этот раз это был не просто звук, а призыв. Это было так, словно его голос был светом в темноте, ярким миром, что ждет в конце туннеля. Для меня больше не будет никакого одиночества. Больше никакой замкнутости. Потому что он создал меня, этот Мастер вампиров, и сделал меня чем-то чудесным, волшебным и бессмертным.

Я почувствовала, как мои губы размыкаются, почувствовала звук, слетевший с них. Он ответил возбуждающим толчком, который отозвался во мне, словно гул тетивы.

Он произносил мое имя каждый раз, когда вбивался в меня, так что каждая частичка моего тела, казалось, находится в синхронности с ним.

— Я люблю тебя, — проговорила я, задыхаясь, мое тело напряглось от предвкушения. — Боже, я люблю тебя. Люблю тебя.

«Я люблю тебя», — сказал он мне, не произнося это вслух, но не менее серьезно. «Мерит», — снова произнес он, призывая мое тело домой, отправляя меня через край. Наслаждение вспыхнуло во мне, как провод под током. Мое дыхание перешло в удушье, мое тело изогнулось, как гребень волны, вся вселенная и ее история были у меня в голове.

И Этан в моем сердце.

— Не думаю, — произнесла я спустя несколько долгих минут, когда он лег рядом со мной на стол для совещаний со сбившимся дыханием, — что ты хочешь назвать мне то прозвище, которое у тебя для меня есть.

Этан фыркнул.

— И испортить атмосферу? Нет, Страж. Не думаю, что хочу.

Он поднялся и накрыл меня своим телом.

— И у меня есть методы, которые заставят тебя забыть сам вопрос.

Я позволила ему это доказать.

Он прислал мне сообщение сразу после полуночи, попросил о встрече. И когда я вошла в «Пончики с Дирижабля», любимую закусочную, работающую допоздна в Лупе, за небольшим металлическим столиком сидел Морган Гриер, перед ним стоял стаканчик с черным кофе.

Он поднял голову при звуке колокольчика на двери, а молодой парень за прилавком улыбнулся, но улыбка не дошла до его уставших глаз.

— Добро пожаловать в «Пончики с Дирижабля». Чем могу помочь?

Его голос был монотонным и столь же уставшим.

Я взяла и оплатила бутылку воды и села на алюминиевый стул напротив Моргана.

Он нервно улыбнулся и прошелся рукой по волосам. Он выглядел уставшим. Что не умаляло его красоты — от этого, как ни удивительно, довольно мило заострились черты.

— Спасибо, что пришла.

Я кивнула.

— Я не совсем уверена, зачем я здесь.

— Полагаю, я хотел бы кое-что обсудить. — Он помолчал. — Думаю, ты хорошо узнала меня, Мер. Во всяком случае, за короткое время. Прежде чем все осложнилось. До всего этого — драмы, спектакля. Я не идеален. И не стремлюсь таким быть. Но я хочу стать лучше, чем был.

— Я не могу отпустить тебе все грехи.

— Я знаю.

— Селина изменила все, Морган. Надеюсь, теперь они поняли, что удобства придется изменить. Потуже затянуть пояса. Но помимо этого, это уже не тот Чикаго, которым она правила два года назад. Она изменила ландшафт, наряду с другими вампирами Наварры рядом с ней.

— Я знаю, — произнес он. — Думаю, одна из причин, почему они любили ее, так это потому, что она держала их в тени. Все было замечательно — даже когда не было — потому что она не говорила им правды. Потому что она скармливала им очень запутанную ложь по поводу того, кто они есть, и как в них верит мир.

— Они не хотят слышать правду, — признался он. — И они могут не позволить мне вернуться из-за этого. — Он замолчал, казалось, укрепляя свою решимость. — Если дойдет до этого, то пусть так и будет. Но я больше не могу этого делать. Пытаться играть ее роль, чтобы умаслить людей, с которыми я не согласен. Если они хотят кого-то другого в роли Мастера, то пусть он у них будет. Я хочу управлять Домом по-другому. Не как Селина, не как Кадоган. Как я. Как Наварра.

Произнося эти слова, он был больше похож на того Моргана, которого я знала, прежде чем он надел мантию власти. Даже тогда он был опрометчив. Ревнив и немного колок, особенно по отношению ко мне и Этану. Но он также был счастлив. И я не видела его счастливым довольно давно.

— Если события примут нежелательный оборот, — сказал он, — я пойду своим путем. Стану Бродягой, может, снова присоединись к твоему дедушке.

Я моргнула.

— К моему дедушке? Что ты имеешь в виду?

Он ухмыльнулся мне.

— Ты не знала? Когда он только начинал, я был тем вампиром, который предоставлял ему информацию о Домах.

Мои глаза расширились от шока… и понимания.

— Это был ты? Ты докладывал офису Омбудсмена, будучи Вторым Селины? Ты хотел смерти?

Морган от души рассмеялся, так что даже клерк, который в данный момент протирал прилавок, вероятно, липкий от сахарной пудры и заляпанный кофе, слегка улыбнулся.

— Может, я был обречен с самого начала, — сказал он. — Может, не было способа, которым я мог удержать Дом.

— Ты удерживаешь его, — напомнила я ему. — И ты удерживал его с тех пор, как она умерла. Кадоган и Наварра, может, никогда не будут лучшими друзьями. Но должна быть золотая середина между друзьями и врагами, или для вампиров Наварры, между нарциссизмом и самоотречением.