Всегда Ты (СИ) - Летова Мария

Смотрю в его глаза, устраиваясь боком и вытягивая ноги.

Его лицо так близко, что я чувствую его дыхание. Не знаю куда деть руки. Моя одежда сырая и неприятная к телу. Это добавляет неуклюжести, когда я всё-таки решаюсь пристроить их на его груди. Кладу на неё свои ладони, трепеща от твёрдости и силы тела подо мной.

Паша выглядит совершенно безучастным, забирая последние крупицы моей уверенности.

Небо снова сотрясает гром, но для меня мир вокруг практически перестал существовать.

Сейчас я вижу каждую пору на его лице. Каждую ресничку, вокруг его тёмных глаз. Он переводит глаза на мой веснушчатый нос, потом снова возвращает их к моим глазам и спрашивает:

— Мы тут до ночи сидеть будем?

Сейчас мне хочется залепить ему пощёчину.

Вместо этого зло отстраняюсь и, дёрнув за узел футболки, распускаю его. Паша прищуривается, а я резкими движениями избавляюсь от неё, оставаясь топлес. Спина и грудь мгновенно покрываются мурашками. Соски превращаются в горошины и начинают зудеть.

Мне особо нечем гордиться, но грудь у меня всё же есть. Какая-никакая. И раньше она ему нравилась, хоть была ещё меньше.

Бросаю футболку на пассажирское сидение и беру его жилистую тёплую ладонь в свою. Кладу её на свой скромный холмик и припадаю к его губам.

Мягкие…

Благов дёргается, сжимая пальцы, отчего меня прошибает пот. Внизу живота образуется тяжесть. Моя грудь полностью тонет в его ладони, сосок упирается в её центр.



Господи, как это горячо…

Начинаю шумно дышать через нос и размыкаю губы. Обхватываю его голову ладонями. Касаюсь его губ языком. Ёрзаю, и непроизвольный стон покидает мою грудь. Потому что, каким бы безучастным он не казался, под моей попой обозначается твёрдый бугор.

Мамочки…

У меня между ног становится очень жарко. И скорее всего мокро. Сжимаю бёдра и ломлюсь языком в его рот, требуя пустить меня.

Он пускает.

Его вкус…

Мужчина…мой мужчина…

Нахожу его язык своим. Трусь об него. Кусаю, посасываю его губы.

Хочу, чтобы он ответил мне.

Наклоняю голову и проталкиваю язык ещё глубже.

Ответь мне…

Чтоб тебя, БЛАГОВ!

Он не двигается и не шевелится, застыв, как ИСТУКАН с моей грудью в руке.

Шумно дыша, оставляю его губы и открываю глаза. Его взгляд совершенно нечитаемый, но зрачки расширены так, что глаза кажутся почти чёрными. Чуть влажные губы слегка приоткрыты. В ягодицы мне упирается очень уверенная эрекция. Сердце в его ладони бьётся, как ненормальное.

— Это всё? — хрипло спрашивает Паша, глядя мне в глаза.

Сжимаю губы.

— Всё, — бурчу, упираясь ладонями в его грудь.

— Сядь на место и оденься, — велит он, невзначай обведя мой торчащий сосок подушечкой большого пальца.

— АЙ! — от неожиданности дёргаюсь я и кусаю губу, пряча глаза.

Его рука оставляет мою грудь, не забыв напоследок коснуться её костяшками пальцев, снова задев сосок. У меня по позвоночнику проходит дрожь.

— Ммм… — стону, запрокинув голову.

— Катя, бл*ть, слезай с меня… — угрожающе требует Благов, подталкивая второй рукой мою попу.

— Сейчас… — обиженно бормочу я, пытаясь справиться с головокружением, которое накатывает, когда я вижу его горячий взгляд, устремлённый на моих маленьких подружек.

Опираясь на его плечи, кое-как сползаю на своё место. Достаю из-под себя футболку, поглядывая на Благова. Он морщится и смотрит на свой пах. Я тоже смотрю, быстро одеваясь и краснея.

Это выглядит…волнующе угрожающе.

Я бы всё отдала, чтобы потрогать то, что сформировало в его спортивных штанах настоящую двухместную палатку.

Улыбаюсь и хихикаю.

Паша посылает мне красноречивый взгляд и откидывает голову на подголовник, прикрывая глаза.

Мне до безумия хочется снова почувствовать его губы. Только чтобы он тоже участвовал. Хочу, чтобы он обнял меня. Прижал к себе. Хочу, чтобы целовал меня. Хочу с ним всего.

Не спуская с него глаз, подрагивающим голосом спрашиваю:

— Так…эмм…я сдала экзамен?..

Пожалуйста, не отсылай меня…

— Ты мне подкинула охеренный гемор, — отзывается он, не открывая глаз.

— Ты же не вернёшься…к НЕЙ?… — сипловато спрашиваю, потирая ладонями мокрые колени. — Если вернёшься, лучше сразу скажи…я с тобой никуда не поеду…

Просто уйду в дождь и потеряюсь в тумане. Мне невыносима мысль о том, что эта женщина коснётся его. Не хочу тогда ничего знать. Пусть уходит раз и навсегда…

— Пристегни ремень, — обрывает он меня, открывая глаза и пристёгивая собственный ремень.

Включает дворники и переводит рычаг передач на позицию D.

— Так что?.. — настаиваю я на своём, готовая в любую секунду бежать отсюда.

— Я сегодня улетаю в Америку на несколько дней, поэтому нет, я не вернусь к ней, — раздражённо говорит он, выруливая с парковки. — Так что пристегни ремень и прикрой свой ротик на минутку, мне нужно подумать.

Возмущённо ахаю и говорю, пристёгиваясь:

— Не разговаривай со мной, как с ребёнком, понял?

Он хмыкает, бросив на меня ленивый взгляд, и спрашивает провокационно:

— А то что? Поцарапаешь меня?

Пыхчу в негодовании и отворачиваюсь к окну, спросив:

— Это будет считаться "жёстко"?

— Посмотрим, — ровно бросает он, возвращая внимание дороге.



— Ты замучила… — стонет Света, резкими движениями размазывая солнцезащитный крем по лицу. Отшвыривает его и нахлобучивает на голову шляпу с неправдоподобно огромными полями. Откидывается на шезлонг, продолжая возмущаться. — Ты слова сегодня не сказала, в курсе? Говорю только я!

Молчу, пытаясь одновременно раскрыть грудную клетку, как того требует правильная техника йоги, и сдержать вырывающиеся из груди всхлипы. Сажусь, вытягивая перед собой ноги и напрягая колени. Кусаю губу, шмыгая носом, и тяну носки на себя.

По спине проносится очень тёплый утренний ветерок, и я повела плечами. На мне белые штаны для йоги и красный спортивный лифчик. В этой одежде я кажусь ещё худее, чем на самом деле.

— О, боже мой! — продолжает подруга, сотрясая руками воздух. — Хватит с ума сходить! ОН ПОЗВОНИТ!

— Нне…поззвоннит! — выжимаю я из себя первое нечленораздельно словосочетание за этот день.

Сгибаю левую ногу и ставлю стопу возле правого колена. Правой рукой обхватываю левое бедро. Разворачиваю корпус, опуская руку на пол, и делаю семь циклов дыхания, которые больше похожи на рваное куриное кудахтанье.

— ПОЗВОНИТ!

— Нннеет… — выплакиваю, игнорируя красоту озеленённого дачного участка Светиных родителей.

— Заткнись! — рычит подруга со своего насеста.

Затыкаюсь, издав жалкий скулящий писк.

Тянусь макушкой вверх, опуская плечи. Разворачиваюсь вправо, повторяя то же самое упражнение в другую сторону. Включая скулёж и клокочущие семь дыханий.

Я честно держалась все ТРИ НЕДЕЛИ. Но, под натиском неизбежного сдалась с первыми лучами сегодняшнего солнца.

Он НЕ позвонит.

Я знаю.

Не нужно меня успокаивать.

Он молчал всю дорогу, и почти не взглянул на меня, когда я выходила из машины. Просто сидел и задумчиво глядел в лобовое стекло своего Ренж Ровера.

Зачем он вообще повёз меня? Из жалости?

Хорошо, что я вся погрязла в своём первом диплонике и могу мечтать о нём только ночами.

Закрываю глаза и принимаю исходное положение. Развожу колени и соединяю стопы, обхватив их руками. Вытягиваю спину и начинаю плакать не таясь. По щекам катятся слёзы, которые я глотаю. Солёные и горячие.

Он взвесил все за и против, и решил, что я ему НЕ НУЖНА. Ему нужна эта брюнетка с костлявым модельным телом. Которое он тра*ет ЖЁСТКО.

Я ему шесть лет назад не была нужна, с чего бы стала нужна теперь? Постаревшая на шесть лет!

Вытягиваю ноги и развожу их, зло смахнув слёзы предплечьем. Наклоняюсь вперёд, опуская руки на пол. Тянусь животом к полу, сцепив зубы.

Я не собираюсь помирать от горя.