Би Сяошэн - Цвет абрикоса

— Где это ты была так долго? Может, собралась навестить каждую из своих названых сестер?

Мяонян согласно кивнула головой, сказав, что так оно и было.

— Простите, заставила вас ждать! — извинилась она.

А едва стемнело, любовники опять разделили ложе. Радость, таившуюся внутри них, они не выказывали даже друг другу.

На следующий день, поднявшись едва ли не до света, Мяонян принялась собирать вещи и складывать их в огромный, обтянутый кожей сундук. Служанку послала за паланкином и носильщиком, Еще ранее отбыл студент. Прибыв домой, он велел слуге Фынлу по приезде гостьи встретить ее у ворот. Скоро во дворе появился паланкин с Мяонян. Она вошла в дом и огляделась. И хотя дом не походил на дворец, он нашла его просторным и покойным. Певичка сказала студенту:

— Ваша младшая сестра сегодня хочет возжечь курение росного ладана и ароматные свечи пред изображением божеств. Хочу обратиться к ним с молением, дабы даровали нам долгое счастье. Чтобы были мы неразлучны, точно феникс и пава-птица, и прожили в согласии сто лет.

— Я удостоился взаимной любви, могу ли воспротивиться судьбе своей, — так ответил студент на ее просьбу.

Молодые люди совершили поклонение божеству при зажженной узорной, то есть свадебной, свече, прося ниспослать им счастье и долголетие. Мяонян сказала так:

— Наложница из рода Сюэ, рожденная у ворот чиновника, проданная обманом в квартал проституток Пинкан еще в юные годы, обращается к богу. Ответь, почему в этой земной юдоли не должна я иметь опоры? Почему не могу быть счастливой? Все богатства и сбережения мои, а также душу и тело отныне вверяю супругу. По собственной воле хочу следовать за студентом Юэшэном. Простершись ниц перед божеством, даю верное слово, что буду добродетельной и верной супругой до гроба. В ином разе пусть не кончу жизнь на доброй стезе!

В свой черед студент поклялся:

— Высшее небо — верховный судья! Я принадлежу к роду, где несчастья следовали одно за другим. К радости своей, встретил урожденную Сюэ. Мы едины в помыслах и упованиях сердец наших. Хотим «завязать узел из шелковых шнурков»,[17] иными словами, сочетаться браком. Пусть каш союз будет прочен сто лет, и, покуда мы живы, хотим делить ложе, а умрем, то покоиться нам в одном склепе. Беру на себя клятву верности!

Молодые люди опустились на колени и поклонились. Потом Мяонян открыла сундук и достала из него железную шкатулку. Она взяла ее в руки и с ней подошла к студенту. Студент не понял, что она хочет сказать этим. А тем временем Мяонян достала из рукава ключик и отперла ларец. Студент заглянул в него и ахнул. Сколько было там золота и жемчуга! Были там и украшения редкой красоты из белого нефрита и разных камней, и еще многое другое.

— Эти драгоценности собраны вашей наложницей за те годы, что она провела в квартале Пинкан. Ныне вверяю господину жизнь, передаю ему и драгоценности. Пусть послужат нашему пропитанию до скончания лет. Полагаю, господин останется доволен содержимым этой шкатулки.

Увидев столь драгоценный дар, студент был крайне обрадован:

— Как я благодарен тебе! Могу ли не принять сей царский подарок!

И так начали они жить вместе. Всякую ночь предавались любви, и страстное вожделение охватывало их без меры. Оттого Мяонян день ото дня худела, и однажды из нее полилась кровь. Она вовсе перестала заботиться о своем теле, и скоро болезнь опутала ее всеми своими нитями. Студент был полон сил и здоровья и не чувствовал никаких признаков изнурения. И когда наступила пора Холодной зимы, то есть не прошло и года, как Мяонян вступила на супружеское ложе, она оставила этот свет. Ее имя было записано в книгу душ усопших актерок, певиц и проституток.

Студент долго пребывал в скорби. Он лил слезы и стенал, точно потерял мать. Он обрядил покойную в саван, совершил обряд положения в гроб и похоронил, как того требовал обряд благочиния. Не захотел жить в спальне, потому переделал кабинет и укрылся в нем, проводя в одиночестве дни и ночи. Не мог забыть Мяонян. Даже когда прошло довольно много времени после ее смерти, он по-прежнему был верен ей.

Тем временем красавица Айюэ, узнав о том, что студент женился и Мяонян поселилась в его доме, опечалилась, поняв, что потеряла возлюбленного. И хотя студент теперь был близко, до него было все равно что до неба. Но когда до нее дошли слухи о кончине певички, у нее вновь родилась надежда, что любовь меж нею и студентом будет восстановлена. И однажды Айюэ пробралась в дом студента. В тот миг студент, одинокий и удрученный, сидел в зале. Он не забыл Айюэ, но, полагая, что ее муж дома, не смел первым возобновить свидания. И вдруг сама Айюэ предстала перед ним. Он обрадовался так, как если бы вдруг стал обладателем редкостной драгоценности. Айюэ сердито и с упреком сказала ему:

— Заячье отродье! Похоже, хотел погубить меня, оставив без любви на весь оставшийся мне век!

Взявшись за руки, Айюэ и студент вступили в спальню.

— Муж с утра до вечера в войсках, — сказала Айюэ. — Меня же собирается отослать к родственникам. — От горя у нее перехватило горло, и она не могла говорить. — Пришла проститься с господином. Не ведаю, когда еще сможем предаться счастью взаимной любви. — Она говорила, и слезы, точно жемчужины, стекали со щек.

Студент, как мог, утешал ее. Они сняли платье, возлегли на изголовье и точно прилипли друг к другу. Айюэ скрестила ноги на его пояснице, и студент нацелил свое орудие прямо в лоно. Он спрятал себя внутри нее. Айюэ охватила радость, которую она едва ли могла сдержать. Студент мерно раскачивался над ней — так стрекоза, паря над водоемом, приникает к поверхности воды. Айюэ охватила дрожь. Ее тело стало послушным и податливым. По нему словно прокатывались волны. Студент завладел ее чувствами сполна. Каждый из любовников, соединенный плотью с другим, хотел отдать другому всю свою любовь. Янский жезл, как бы воплощая в себе величие их любви, безостановочно и целенаправленно опускался в лоно. Писатель с чувствительным сердцем описал бы эту сцену так: «Нефритовые врата, сейчас благоуханные, точно лучшие ароматы цветов, властвовали над янским жезлом, не давая ему покинуть сей чертог».

Студент поднялся, зажег светильник и снова лег рядом с Айюэ. До четвертой стражи они осыпали друг друга ласками. Студент вновь и вновь задерживал в себе дыхание и был неутомим, не спуская тетивы. Но вот незаметно забрезжил рассвет. Айюэ испуганно поднялась. Оделась, и на грудь ее полились потоки слез.

— Что делать? Как же нам быть? — горестно восклицал студент. Вместо ответа Айюэ снова залилась слезами.

Поистине здесь позволю себе заметить: