Игры Бездушных. Живая улика (СИ) - Вульпес Ольга

И не помню, когда в последний раз приходилось вкалывать сверхчасовую. Да это вообще на меня не похоже! Всегда собранная и пунктуальная Анна. И надо же было именно сегодня облажаться. Кошмары. Чтоб их!

Когда Григорий закончил с наставлениями, мы быстренько направились к столовой, в спешке затолкали еду в желудки, распределились по парам и разбрелись кто по комнатам, кто по коридорам, в главный зал и главный двор. День обещал быть тяжёлым и весьма насыщенным.

— П-с-с-с-т, — вдруг знакомое послышалось из-за угла. И я невольно обернулась, лицо моё тут же озарила счастливая улыбка.

— Сэ-эм, ну наконец, — с едва сдерживаемым писком кинулась ему в объятия, выбив из его лёгких весь воздух.

— Тише, тише, — слегка опешил Харт, но не преминул в ответ одарить меня уже привычно клыкастой улыбкой.

— А я уже думала, что ты не придешь, — сказала, прищурив глаза.

— Ага, щас, — поддел, сияя лучезарной улыбкой на лице. — Пошли, — дёрнул за руку, и мы исчезли в проёме потайной двери.

Потребовалось немало времени, чтобы наши с Хартом отношения вновь обрели более-менее тёплый и дружеский характер, как и раньше до того момента, когда стёртый кусок памяти внезапно обрушился на меня весьма болезненным и изничтожающим шквалом.

Мне хотелось кричать и реветь с такой силой, что было всё равно услышит меня кто-нибудь или нет.

— Сотрясение мозга и большой провал в памяти? Гибель родителей и сестры в автокатастрофе? Это лучшее, что ты мог придумать и внушить? — обида, злость, негодование на друга, а ещё внезапно вернувшаяся боль от потери близких разрывала с невиданной силой.

Сэмюэль молчал. Его невероятно красивое лицо не выражало ровным счётом ничего.

— Всё ради твоего же блага и твоей безопасности, Анна.

— Заткнись! — вскрикнула, эмоции просто бурлили. — Что сталось с телами моей матери и сестры?

— Могу только заверить, что наши чистильщики позаботились о телах.

— Позаботились? Ты имеешь в виду, согласно всем святым канонам православной церкви вы провели все надлежащие обряды с телами моих близких? — с горечью в голосе продолжила.

— Анна…

— Отвечай! Как чистильщики Ариосто «заботятся» о телах вами же убитых людей?

— Существуют два метода, — начал с большим нежеланием после продолжительной паузы.

— Я тебя слушаю.

— Первый — это кремирование. Виттория могущественна, у неё достаточно власти и денег, чтобы обзавестись собственными крематориями, там мы и избавляемся от тел. Второй… — замолчал, на мгновенье потупив взгляд.

— И? Второй метод, Сэм?

— На территории клана содержится очень опасная порода собак — Кане Корсо. Их выводят и дрессируют для того, чтобы сделать из них идеальную машину убийств, и собаки Виттории в корне отличаются от обычных Кане Корсо: слишком агрессивны, слишком опасны, слишком сильны. На территории содержатся также и другие животные, дикие, поэтому…

— Каким методом вы избавились от тел близких мне людей, Сэм? — прервала бездушного.

— Анна… — вновь этот взгляд в никуда.

— Давай я закончу. Скормили тела собакам? Я права?

— Ариосто не выбирает пищу для своих животных, ибо труп остаётся трупом с большим количеством улик, от которого нужно незамедлительно избавиться, поэтому ей всё равно, будут ли тела кремированы или же будут скормлены собакам, — произнёс утвердительно.

— Ты омерзителен! Ты и вся ваша вампирская шайка! — меня просто выворачивало.

— А теперь ответь мне, Сэм, где же убийца? — снова это абсолютное бесстрастие на лице Харта.

— Отвечай! — терпению моему уже приходил конец.

— Он больше не причинит тебе вреда, Анна. Поверь. Я этого не допущу, — уверил парень и приблизился, попытавшись обнять, на лице сдержанная сосредоточенность. Отскочила, как от чего-то поистине отвратительного и омерзительного.

— Я знал, что рано или поздно память к тебе вернётся, — на лице ни одной эмоции. — Мозг твой не поддаётся гипнозу, и всё счастье, что тогда ты ещё не знала о своих способностях возводить ментальные барьеры. Поэтому мне с большим трудом, но удалось наложить временные ложные воспоминания, дабы на какое-то время обезопасить тебя.

— Что ты такое, чёрт подери, несёшь? — спросила, с трудом осознавая суть сказанного.

— Ты не обычная смертная, Анна. Но! От таких, как ты, избавляются, причём сразу. А я не смог этого сделать.

— Не смог почему?

— Что-то меня тогда остановило, и нет этому никакого объяснения, просто решил, что сохраню тебе жизнь. О чём ни на минуту не пожалел, — едва заметная улыбка на лице.

— И как же ты понял, что я «необычная»? — голову сносило от поступающего потока информации.

— Сразу, как только попытался стереть последние воспоминания из твоей памяти. Неосознанно, но ты уже тогда сопротивлялась, и это очень ощущалось, — протянул руку в попытках прикоснуться, сделал шаг вперёд. — Анна…

— Нет, не подходи ко мне, — отступила и уже было развернулась, дабы свалить подальше от него…

— Отныне будь осторожнее, Анни. Меньше видишь, меньше слышишь, тем лучше для тебя. Я, в свою очередь, сделаю всё возможное, чтобы ты как можно дольше оставалась в безопасности, и быть может, однажды…

Но у меня больше не было сил находиться с Хартом в одной комнате, и я уже мчалась от него как можно дальше.

Для нас, адоптов, не было секретом, кому принадлежат наши бесхребетные задницы, и всё же, оказывается, я долгое время пребывала в какой-то прострации, а трезвомыслящая часть моего сознания отказывала работать. До того самого момента, как ко мне вернулись воспоминания.

Я понимала, что мне ничего не остаётся, как только окончательно смириться с реальностью, посмотреть в кои-то веки ужасающим фактам в лицо. Нет здесь места прекрасному. Этот мир жесток, и главными хозяевами тут являются не менее жестокие твари. Свои устои, свои законы, свои правила. А ты находишься на самом его дне в попытках, в бессмысленных потугах, уворачиваясь от участи, которая то и дело, что пытается тебя ухватить за горло.

В следующий раз, когда-нибудь в следующий раз мы закончим наш разговор.

И вот снова я тут, сижу напротив Харта, на излюбленном зелёном участочке-лужайке, который находится достаточно далеко от центрального и главного построения, где сейчас полным ходом шло приготовление к вампирской тусовке. У меня об одном только упоминании о Кровавой охоте всё сжималось внутри, но! Я не в силах буду что-либо изменить. Не в силах…

У меня, собственно, тайм-аут на час, возможно на полтора, хотя, знаю, Григорий постарается и восполнит этот пробел дополнительными часами, и даже самые сильные уговоры Сэмюэля не убедят его в обратном. А наплевать. Пусть хоть ещё десять часов заставит работать, но я не собираюсь лишать себя сегодняшнего недолгого и приятного времяпрепровождения в компании единственного друга. Друга. Мысленно про себя улыбнулась. Какая может быть дружба меж опасным хищником и овцой? Оказывается, может, и мы тому подтверждение. Уже три года как довольно неплохо ладим.

Волосы ржавого цвета, уложенные в художественном беспорядке, насмешливые временами хитроватые глаза, того же ржавого цвета, красивые, островатые черты лица, лучезарная остроклыкая улыбка. Сидит и что-то с таким энтузиазмом рассказывает, а я делаю вид, будто внимаю, улыбаюсь и просто наслаждаюсь моментом и его присутствием. В рот отправляется очередная сушина. Любит побаловать — не отнять, а я и рада.

Сэмюэль — единственный островок утех среди всего этого вампирского безумия. Такой весьма неоднозначный островок. Плевать!

— Анна, — взгляд внезапно серьёзный, проницательный.

— М? — на мгновенье перестаю жевать.

— Я хочу, чтобы сегодня вечером ты была более чем осторожна! — с напором продолжил Сэм.

— Как, впрочем, и всегда на всех вампирских мероприятиях, — пожала плечами и потянулась за очередной сушинкой, но руку мою перехватили.

— Ты не понимаешь, — запястье сжали до боли. — Сегодня намечается очень серьёзная сходка двух кланов. Укрепление союза, так сказать. А это означает, что Виттория готова будет закрыть глаза на некоторые моменты, такие, как посягательства на её прислугу со стороны членов союзного клана. Так что будь осторожна, Анна. Возможно, не смогу сегодня за тобой полноценно присматривать.