Грязные Боги (ЛП) - Скарлетт Р.

Был только один студент, который всегда набирал больше, чем я.

Натаниэль Рэдклифф.

Мне хотелось задушить его бензином. Поскольку мы оба учились на факультете юриспруденции, мы боролись за первые места, и я отчаянно нуждалась в признании со стороны юридических факультетов, в которые планировала поступать, в надежде получить полную стипендию. В том, что меня примут, не было никаких сомнений. Мне просто нужно было что-то, что отличало бы меня от остальных. Мне нужно было быть лучшей в классе. И я больше, чем он, нуждаюсь в деньгах.

Он был простым человеком, я это знала, но с ним и его друзьями обращались как с богами. Не помогало и то, что они выглядели так же. Пугающими, идеальными и смертельными.

Натаниэль расхаживал по кампусу в свитерах от Ральфа Лорена, а я ходила рядом, надеясь, что никто не заметит темных мешков под моими глазами.

Слишком много ночей, проведенных за изучением латыни после работы официанткой до полуночи, имели тенденцию делать это с кем-то.

В то время как большинство студентов преуспевали в своей социальной жизни, у меня ее не было, и меня это вполне устраивало. Мне необходимо было сосредоточиться на своих мечтах стать адвокатом и однажды работать сенатором.

Я не возражала пойти на жертвы, если это означало, что я достигну своих целей.

Как очень целеустремленная и уверенная в себе девушка, большинство парней предпочитали держаться от меня как можно дальше. Они склонны опасаться этого в девушках, потому что это пугает — словно быть вместе с уверенной в себе девушкой делает их менее похожими на мужской пол.

Но Натаниэль Рэдклифф? Он не боялся ничего из этого. На самом деле ему доставляло больное удовольствие выводить меня из себя как можно больше именно по этим причинам.

И я встречала каждое его хорошо продуманное опровержение одним из своих.

Я упорно трудилась, скрывая свои многочисленные рабочие места, между работой в библиотеке кампуса и официанткой, чтобы держать себя на плаву. Но как только в школе узнали о моей второй работе, мне пришлось выбирать, и я предпочла библиотеку. Я не зарабатывала достаточно денег, и из-за того, что я не сохраняла свой средний бал в 3,8, они сократили мою стипендию почти до половины того, что я получала в первые три года. Я не могла лишиться этого сейчас. Не тогда, когда я так близка к выпуску. Еще один год. Еще один смертоносный год в Йеле, состязаясь с такими, как Натаниэль, и я буду свободна.

Но сейчас, стоя перед ним на коленях, я дрожала.

От ярости, от страха, от ужаса.

Если он расскажет другим, что я скрываю, что я не богата, люди станут относиться ко мне по-другому. Они будут жалеть или насмехаться надо мной. Меня бы назвали бедняжкой из Йеля.

У него связи по всему кампусу. В Йельской Политической Команде, в «Йельском Вестнике», где я работала волонтером.

Натаниэль успешно вписывался в каждый аспект моей жизни — он был везде. Все время.

Когда профессор Адамс предложил мне позвонить в загородный клуб Хоторн, я ухватилась за эту возможность. Я нуждалась в деньгах, и, судя по сумме, которую, как он мне сказал, я смогу заработать, работая там, я буду обеспечена на последний год.

Я никогда не думала, что он окажется здесь.

— Должен признаться, я не ожидал увидеть тебя здесь, — прошептал Натаниэль, уголки его губ дернулись, когда он взглянул на мою белую униформу.

До боли очевидно, что я здесь работаю.

Красный румянец поднялся по моей шее, но я сделала глубокий вдох и выдохнула через нос.

— Это единственный раз, когда ты увидишь меня стоящей перед тобой на коленях, — сказала я сквозь стиснутые зубы и сумела встать, поправляя белую юбку-карандаш.

Все горничные должны носить белую блузку, белую юбку-карандаш, которая заканчивалась до середины бедра, а волосы должны быть собраны в низкий хвост или пучок. Ни украшений, ни яркой помады. Мы должны быть невидимыми, молчаливыми, как можно менее навязчивыми.

Я съежилась от этого. Мне не нравилось, когда меня заставляли молчать, когда я чувствовала, что мне не позволено говорить.

Уголок рта Натаниэля дернулся.

— Как твой босс, я сомневаюсь, что этот раз будет последним, Джульетта.

Я вскинула голову, широко раскрыв глаза.

Он только ухмыльнулся.

— Закончи уборку в моей комнате, и ты свободна.

Я сжала кулаки и прикусила губу, наблюдая, как он повернулся и вышел.

Его комната, сказал он.

Конечно, я мысленно застонала. Конечно, это должна быть его комната.

Я не могу лишиться этой работы, даже если это убьет меня верой и правдой Натаниэля Рэдклиффа.

Каждое утро было одно и то же. Мы вставали в пять утра и готовились к встрече у входа, все одетые в нашу чистую рабочую одежду. Мисс Эдвардс вкратце рассказывала нам о новых гостях и о том, произошли ли сегодня какие-нибудь важные события.

Глядя на строй красивых молодых девушек, я вспомнила, как мой профессор рассказывал мне, что каждая девушка, работающая здесь, отбирается вручную. Большинство из девушек тоже поступали в школы Лиги Плюща, и знали, что связи, приобретенные в загородном клубе Хоторн, помогут им занять влиятельное положение.

Ногти впились в ладони. Мне это необходимо — связи.

Я возвышалась над группой девушек и высоко держала подбородок. Мне потребовались годы, чтобы принять свой рост в сто семьдесят шесть сантиметров, и теперь я использовала его в своих интересах.

Дни были длинными и неудобными в тесной белой униформе, но ни одна из девушек не жаловалась. Спустя четыре дня пребывания здесь я поняла, что эти девушки так же решительны, так же преданы своему будущему, как и я.

И распространился слух, что только одна получит премию и рекомендацию от самой Мисс Хоторн.

Мать Натаниэля.

Я почитала о ней после моей неприятной встречи с ее сыном. Она сохранила свою девичью фамилию, сосредоточившись на восстановлении империи своей семьи и обновлении ее до более яркой, дружественной среды. Но только для богатых и знаменитых, конечно.

Я нашла в интернете снимки, на которых она пожимала руку бывшему президенту, когда он жил здесь со своей семьей последние четыре лета. Было также много интервью, в которых она обсуждала свое участие в различных благотворительных фондах. Некоторые статьи сплетничали о том, как холодна и одержима она своими собственными проектами. Безжалостная деловая женщина, она была названа самой влиятельной женщиной Соединенных Штатах пять лет подряд.

При этих словах мое сердце сжалось.

Ее упоминание в моем резюме заставило бы меня выделиться.

Мне нужно стать лучшей. Я должна сосредоточиться.

Собирая использованные полотенца из шезлонгов у бассейна, я заметила, что две девушки, с которыми я работала, с желанием смотрят на пляж. Солнце жгло мне спину, пот стекал по лбу. Я придвинулась ближе, запихивая мокрые полотенца в корзину. Схватив полотенце у ног девочек, я бросила его в корзину рядом с ними.

— Слышала, что судья собирается возобновить дело, — произнесла Мэнди.

— Какое дело? — спросила Даниэль, выгнув бровь.

Мэнди бросила на нее злобный взгляд.

— Насчет парней. Ты знаешь?

Даниэль покачала головой, румянец окрасил ее светлую кожу, как сыпь.

Мэнди застонала.

— Ты не слышала об «Американских Богах»?

Я застыла, и Мэнди заметила это, широко улыбаясь.

— Вот видишь! Джульетта знает!

Я сосредоточилась на реорганизации чистящих средств, раздраженная тем, что мы перестали работать. До конца дня нам еще предстояло прибраться в десяти спальнях.

— Ладно. Видишь парней там?

Мэнди указала на пляж, и я не смогла удержаться, чтобы не взглянуть украдкой.

Конечно же, трое парней, известных как Американские Боги, проводили время на пляже. Джеймс и Гейб кидали друг другу футбольный мяч, их улыбки были слишком белыми, слишком идеальными, а тела загорелыми и блестящими от пота.