Ана Феррейра - Амадора. Та, что любит…

За каждым глупым словом — скрытый смысл, за каждой фразой — подтекст. Голос сердца читается между строк.

— Я нашла перочинный ножик и шахматы.

(Ты представить себе не можешь, что в душе у меня творится, когда я тебя вижу…)

— Все хорошо.

(Вот бы расстегнулась пуговка у тебя на блузке…)

— А шахматная доска у меня теперь вместо телефонного столика…

(Как хочется тебя поцеловать… Боже мой!)

— Да, помню. Ничего. Другую доску достану…

(Пойдем домой… к тебе…)

— Ладно.

(Ладно.)

Не успела приветливая японка подать суши, как мы превратились в единое целое. Восточная женщина легонько постучала в дверь… Мы перестали целоваться, и Луис объявил, что пора ехать. Я положила суши на заднее сиденье. Мы не проронили ни слова. Я загляделась в окно, слушая, как ветер поет победный гимн. Ветер всякий раз возвращал мне Луиса.

Мы начали, едва переступив порог дома. Гараж. Он поставил машину и стал срывать с меня одежду, обнажая плоть, истосковавшуюся по его ласкам… В лифте вместе с нами ехала женщина в зеленой шали, которая избавила нас от своего общества и оставила наедине лишь на седьмом этаже…

Night to night that’s the way to love you right.note 4

Наша последняя размолвка произошла оттого, что я перепутала его имя. Я назвала его Андре. Он разозлился и исчез.

— Ты же знаешь, что Андре — это мой лучший друг.

— Что он был твоим любовником, я тоже знаю.

— А хоть бы и так!

— То, что ты меня назвала его именем — это уж слишком…

— Да не было у нас ничего…

— Не хватало только, чтобы во время оргазма ты заорала: «Ах! Андре!»

— Что за чушь…

— Тогда я буду звать тебя Вивиан, Барбара…

— Да зови как хочешь!.. Роберта, Фернанда, Изадора, Ребекка, Жасмин… Луара, Жудит…

Он взял пиджак и хлопнул дверью, когда я произнесла «Валерия».

You do me, I do you…note 5

Столько встреч и разлук, столько ссор и примирений, столько слов… Я вздыхаю.

У меня есть желтая и есть красная папка. В отличие от желтой, красную ни от кого не прятали — она всегда была в изголовье у матери. Любопытства эта папка у меня не пробуждала — в ней мать хранила счета, договоры, свидетельства… Никто туда не лазил, пока мать не уехала за границу и ей срочно не понадобился один документ. Она позвонила из Канады и сказала, что точно помнит: документ должен быть в красной папке. Папка была переполнена, и казалось, что резинка вот‑вот лопнет.

— Завтра обязательно вышли! А то меня отсюда не выпустят…

— Мама, ты же была на Сицилии!

— На экскурсии я познакомилась с одной канадкой…

— Знаю… Так я тебя хоть когда‑нибудь увижу?

— Увидишь. На Рождество.

— Ты уже два года это повторяешь.

— Обещаю, что на это Рождество приеду. Я столько подарков накупила — наверняка будет перегруз… У меня всё в порядке.

— У тебя подруга или друг в Канаде?

— Подруга. Шерил. Хочешь поговорить с ней?

— No, thanks… note 6

— Ты хорошо закрыла папку? Смотри, чтоб ничего не выпало! Там полно мелких бумажек…

— Все нормально.

— Осторожно, резинку не порви.

— Да выдержит резинка.

— Поцелуй от меня братьев. Я пришлю им открытки…

— Как я по тебе скучаю!

— Я тоже.

— Приезжай скорее!

— На Рождество. Я тебя очень люблю.

— И я тебя.

— Целую!

— Целую…

…Последняя открытка пришла с Сицилии.

После того как братья мои женились, я еще три года жила с мамой… В это время она серьезно занялась литературой. Поглощала целые собрания сочинений разных авторов, рискнула написать несколько монографий и, наконец, получила стипендию в Португалии. Ее пригласили на полугодичную стажировку в какой‑то португальский университет. Вся такая важная, она села на самолет и перелетела через Атлантический океан… Стажировка закончилась, и мама поехала к друзьям в Амстердам, потом в Милан, сообщила письмом, что летит в Непал… Ей оставалось только позвонить с Марса и попросить, чтобы я нашла родственников в Южной Африке…

Мама не ангел, но обзавелась крыльями и улетела.

Я положила трубку и решила еще разок заглянуть в желтую папку. Открыла дверцу шкафа, но не нашла там ни чемодана с зимними вещами, ни, тем более, папки. Значит, увезла с собой, решила я. Испугалась, что больше мне не придется перечитывать ее записок. А то, что запечатлелось в памяти, я могу и забыть…

Я закрыла окна и полила цветы. Это я делала раз в неделю. Мама предложила мне пожить у нее, пока она в отъезде, но я понятия не имела, что мне делать со своей мебелью.

Я въехала в свою бывшую комнату. Мать всё оставила так, как было при мне, только перекрасила желтые стены в белый цвет. В комнатах у братьев тоже всё осталось по‑прежнему. Я ощутила ностальгию по времени, когда жила здесь, и сжала в объятиях красную папку. Когда я собралась убрать ее обратно в тумбочку, ветхая резинка лопнула. Все важные бумаги вывалились у меня из рук, заплясали в воздухе и попбдали на пол. Счета, договоры, дубликаты, квитанции, приглашения на свадьбы и юбилеи, молитвы, образки, просроченный заграничный паспорт, свидетельства о рождении — мое и братьев, удостоверение избирателя, а дальше — газетные вырезки, газетные вырезки, газетные вырезки…

Я могла бы начать с красной папки. У меня было такое намерение, когда я рассказывала про Дон‑Жуана… Дон‑Жуан на коленях в мистической атмосфере… «Дон‑Жуан», «Божественная комедия», «Паоло и Франческа»… Непонятно. Русский салат. Греческая трагедия.

То, что мать рассказывала про отца, частично могло быть правдой. Значит, он погиб в авиакатастрофе… Но вот эту газетную вырезку она никогда мне не показывала… Зачем же мать ее прятала? Почему прятала?

«Все тела обнаружены. Никто из пассажиров не выжил. Опознание произведено родственниками…»

В списке погибших я не обнаружила никакого Джима, но другое имя привлекло мое внимание… Мигел — это же архангел Михаил! Это с ним была мама в полете? На обороте вырезки — кусок заметки о заморозках, которые нанесли ущерб плантациям на северо‑востоке штата. Заморозками мама отродясь не интересовалась…

Мигел Фонсека. Отец мой — ангел. Наверное, это его имя. Это имя и фамилия были мне знакомы. Я вскрикнула.

Нет ничего удивительного, что моя половая жизнь не обошлась без инцеста. Казалось бы, заголовок настоящей главы подразумевает, что речь пойдет об отношениях между братом и сестрой… Но это не совсем так.