Грешница (СИ) - Дашкова Ольга

— Да, наверно, не совсем удачное время, я еще со своими ухаживаниями.

Мужчина смотрел внимательно, глаза скользили по лицу девушки, замечая чуть припухшие искусанные губы, недавние слезы, но она ему нравилась и такой, настоящей, что ли, живой, ранимой.

— Все нормально.

— Раз уж мы все равно встретились, хочу предложить вам стать моей дамой на одном светском мероприятии, через три дня. Как вы смотрите на это?

Как она смотрела? Да никак. Но хватит уже жить на дне своей скорлупы, не видя и не слыша ничего и никого вокруг. Бежать в никуда, в глухую стену, что напротив ее беговой дорожки. Хотя вот именно сейчас хотелось просто выть, забравшись в свою утиную нору.

— Не хорошая идея? — они уже отошли к парковке, Кира остановилась у своего «Мини Купера», посмотрела на мужчину.

— Хорошая, да, я пойду, сто лет не была на светских мероприятиях, бриллиантов у меня нет, но красивое платье найду.

— Вы и без бриллиантов прекрасны.

Его слова были искренние, Кира видела, чувствовала это.

— Мы все никак не можем перейти на «ты».

— Я теряюсь рядом с тобой.

— Приятно, но не стоит, хорошо, Андрей, идем на бал, — Кира за вечер впервые улыбнулась, рядом этим мужчиной ей было нормально, не супер ой, как здорово, а именно нормально, надежно, спокойно. Она была уверена, что Михайлов никогда не позволит себе лишнего по отношению к ней.

— Спасибо, Кира.

Андрей улыбнулся, в уголках глаз появились морщинки, но они ему шли, как и аккуратно стриженая борода. Киру словно что-то толкнуло, она повернулась в сторону входа в ресторанчик, там стоял Ян, руки в карманах брюк, гордо поднятая голова, рядом девушка, та самая, что хотела в клуб. Невысокая, с красиво уложенными длинными волосами, облегающее платье до колен цвета пудры, она, запрокинув голову, смотрела на Яна.

Да, Кельман-младший почти божество, на него все смотрят именно так, будь он хоть каплю таким же подонком, как его отец, то девчонки бы резали вены, окропляя своей кровью его следы. Но яблоко от яблони упало далеко. Она наделась, что Ян не станет таким же циничным вершителем судеб.

— До встречи, Андрей, я поеду, устала очень.

— Да, конечно. Я провожу.

— Не стоит, а то встанете в пробках.

— Но…

— Нет, Андрей, не надо.

Михайлов настаивал, Кира отнекивалась, так мило, если бы не было так противно на душе. Хотелось домой, в горячую ванну, смыть с себя остатки спермы Яна, этот день, полный эмоций, выпить бокал вина, а может, два.

Наконец, простились, Кира выехала с парковки, фонари так красиво отражались в лужах, из приемника Лобода снова пела о любви, о сумасшедшем мальчике, прося его вернуться. Так символично.

Квартира встретила тишиной, кошку, и ту забрали у нее, Светка сказала, что животное совсем одичало, увезла к себе, там она сейчас купается во внимании. Бросила сумку на пол, раздеваясь на ходу, зашла в ванную, включила воду, посмотрела в зеркало, провела рукой по животу, на бледной коже бедер были отчетливо видны следы пальцев.

Горячая ванна немного расслабила мышцы, но в голове все равно полный бардак и картинки яркими вспышками. Она помнит глаза Яна, в них такая ярость и презрение, что вот сейчас, если бы он реально был перед ней, то дала бы пощечину. Чтоб не смел так смотреть. Пусть она виновата, но лишь в том, что любила его. Что любит. Что предала себя, а не его.

В горле снова стоял ком слез, вышла из ванной, накинув шелковый халат, потому что непонятно, где был банный, ткань сразу прилипла к мокрой коже. Прошла на кухню, свет лишь тусклой полосой из прихожей освещал пространство. Достала уже открытую бутылку вина, бокал, налила, сделала сразу несколько глотков, посмотрел в окно. Серо, хмуро, снова идет дождь, оставляя на стекле кривые дорожки стекающих капель.

Поганый май. Поганый год.

Как и ее поганая жизнь, в которой она сама себя загнала в угол, а теперь сидит там и скулит, поджав хвост. Противно. Залпом допила бокал, налила еще, выпила. Хотелось опьянеть, почти не пила весь этот год, топить тоску и боль в вине последнее дело.

Надо было уезжать, как ее и просила мама, на юг, туда, где хорошо, где родные, где солнце и море. Но Кира постоянно сама себе придумывала отговорки, не хотела, чтоб ее видели такой разбитой. Но да, надо уезжать, покупать билет, собирать чемодан, брать с собой Офелию, ей там понравится. Проекты, что сейчас начала, отдаст Полякову, он справится. Точно, закажет утром билет в один конец, только сходит с Михайловым на прием, обещала ведь.

Не сразу услышала, что стучат в дверь. Звонок так же не работал год, Кира никого не ждала, ей не нужен звонок, домофон молчал. Пошла открывать, машинально бросив взгляд на часы, было почти двенадцать. Рука замерла на дверном замке, снова стук, нахмурилась, рука дрогнула, сделала шаг назад.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Кто?

Тишина. Слышно лишь ее прерывистое дыхание.

— Открой.

Голос хриплый, во рту пересохло, Ян сам не узнал свой голос, сам не мог понять, что он тут делает, но тянуло невыносимо. В подъезде было темно, положив руку на дверь, просто стоял так несколько минут, прежде чем постучал.

Высадил Арину у клуба, долго колесил по улицам, слушая шум дождя и шелест шин по лужам. Все никак не мог выкинуть из головы рисунок Киры, словно упуская что-то важное. Потом долго стоял у дома Киры, воспоминания выворачивали душу наизнанку, все, что он так долго глушил, топил на дне сознания, снова оживало.

Ян просто хотел ее видеть, пусть грешную, предавшую его, хотел невыносимо, до дрожи в руках.

— Кира, открой.

Девушка прижалась лбом к двери, положив на нее руку, сама того не зная, зеркаля его позу.

«Как же я тебя люблю, ты даже не представляешь», — думала, глотая слезы.

— Кира.

— Уходи.



— Доброе утро, подруга. Как дела? — Светка так громко говорила в трубку, что Кира поморщилась, отодвигая телефон подальше.

— Нормально, что за вопросы? Привет.

— Да так просто.

Но Светка никогда ничего не делает просто, даже вопросы не задает. Кира боялась повернуться и увидеть пустую сторону кровати, до боли прикусила губу, проглотила слезы. Но она точно знала, там никого нет. Давно нет.

— Точно все хорошо?

— Свет, точно нормально. Чего хотела-то?

В трубке повисла тишина, потом вздох.

— Вы виделись?

— С кем?

— С Дедом Морозом.

— С ним нет, не сезон.

— Понятно. Я сейчас приеду.

— Зачем?

— Соскучилась.

— Свет, перестань, все хорошо.

Подружка опять замолчала, а Кира, раскинув руки на кровати, посмотрела в потолок. Что-то изменилось, не могла понять, что. Солнце. Оно освещало комнату, в его лучах так красиво летали пылинки. Ведь на самом деле, все хорошо? Или это только иллюзия?

Отключила телефон, откинув его в сторону. Отказываясь вспоминать, что было, отказываясь принимать то, что произошло. То, чего не должно было происходить, то, что она сама допустила, открыв дверь, потому что не могла иначе. Потому что лучше проклинать себя за то, что было, чем за то, о чем пожалеет, не сделав.

— Уходи, — прошептала тогда так, что сама не услышала своего голоса.

Зачем вообще он пришел? Зачем? Для чего? Чтоб снова унизить? Указать на то, какая она плохая? Грешная, порочная, неверная? Пусть такая, но это его уже не касается.

— Кира, — голос громче, удар в дверь. — Открой.

В конце концов, хватит прятаться, так не может продолжаться всю жизнь. Она ни в чем не виновата. Нет, виновата, в одном виновата, что не уберегла их ребенка, но виновата только перед собой. Это ее боль, только ее.

Резко распахнула дверь, сразу посмотрев в глаза Яну, отступая на шаг назад в узком коридоре. Он стоял, склонив голову, молчал, обжигая взглядом так, что она чувствовала это кожей.