Наследница для Чудовища (СИ) - Дали Мила

И он кончает, желая отстранить меня, а я лишь плотнее засасываю его губами, смотрю на него снизу вверх. С ума свожу Эмина, когда, не отрывая взгляда, глотаю. Ощущая, как член продолжает подрагивать.

— Шальная…

Еле слышно говорит Эмин, наблюдая, как я слизываю с губ остатки спермы. Успокаиваюсь и мысленно обвиняю магического якутского духа, что вселился в меня на эти пару часов. Пусть делает это чаще…

Удовлетворенный Эмин подхватывает меня на руки и лично уносит наверх в спальню. Он говорит, что за Лариской присмотрит сам и хочет, чтобы я отдохнула в человеческих условиях после деревенского курятника.

Осторожно укладывает меня на постель, разворачивается, делая шаг.

— Эмин, — тут же останавливаю, — возможно, я огорчила тебя при встрече с Громовым, но пойми, только ты достоен владеть рудником Хамаровых. Ты забрал мою душу, забери и алмазы.

— То есть, я с тобой ради камней? — не оборачиваясь, отвечает.

— Нет, конечно.

— Ложись спать, Олеся. Мы обсудим это завтра, когда я отвезу тебя на собрание нашей группировки.

Тяжко сглатываю, смотря как Эмин поднимает с пола шорты, молча одевается, удаляется, плотно закрыв за собой дверь. Тут же щелкаю кнопочкой бра и осматриваюсь. В крови еще вовсю бушуют гормоны, какой сейчас отдых?

На прикроватной тумбе вижу радионяню, беру ее в руки, тяну рычажок и навострюсь вся во внимание. Не моргаю, не дышу. Благостно вспоминаю Веронику за купленное устройство. Упираюсь спиной ближе к изголовью кровати, поджимаю коленки и слышу. Слышу скрип полотна в детской, стало быть, Эмин уже рядом с доченькой.

Да, он живет по законам, отличным от общепринятых, но ведь Ларисе бандит не способен причинить вреда? Надо учиться доверять и наконец спрятать свои шипы, хотя в такой ситуации это сложно.

Каждый день словно на пороховой бочке, еще этот Громов. С разинутой пастью на чужой алмазный каравай. Вообще я не жадная, но считаю, что империя, доставшаяся мне по праву, должна перейти пусть не в мои, но в руки того, кого выберу лично. А не к хозяину положения Артёму, с его диктаторскими замашками. Привык всеми командовать, извлекая свою выгоду, но ничего.

У меня совести, в отличие от Эмина, в разы меньше. Да, я изворотливая лгунья и лавры чести оставлю для Эмина, со своей стороны сделав все, чтобы семейство Громовых получило фигушку вместо рудника! Именно. Я так решила!

Отвлекаюсь от мыслей, когда через радионяню слышу голос. Грубый такой, но согревающий. Подобный крепкому кофе без сахара после долгого холодного дня. Чудовище. Он говорит с Лариской на полном серьезе. Приглушенно так, с хрипцой. Эмин слишком много курит, а это вредно. Надо бы попытаться сделать ему замечание, хотя маловероятно, что послушает.

Я млею, кусаю губы и неотрывно медитирую глазами в стенку, на ментальном уровне находясь рядом с мужчиной. Он говорит Лариске, что очень рад видеть в дочери свое продолжение. Узнавать родные черты и взгляд, точь-в-точь такой же, как у него самого.

Тихим скрипом раздается покачивание колыбели.

Эмин говорит, что он бы хотел для Лариски сестру или брата, непременно похожих на мать. Северную госпожу с чистыми как небо глазами. С шелковыми локонами и кожей как молоко. Господи. Эмин считает меня красавицей и за спиной почти боготворит. Он искренне думает, что я никогда об этом не узнаю.

До бабочек в животе приятно осознавать его отношение. Пусть в лицо он не признается, по статусу не положено, но я теперь в курсе.

Я точно в сказке про Красавицу и Чудовище, которого околдовал Гром и жестокая судьба, прошлое. Обстоятельства, в которых он существовал всегда. Хотя, наверное, не от вольготной жизни сильные мужчины пускаются в криминал.

Наверное, у каждого наемника из армии Громова есть своя история, размышляя над которой, волосы встают дыбом. Да и сам Артём вряд ли с детства ел золотой ложкой. Болью и кровью мужчины отвоевали свое положение, власть и авторитет.

Жутко становится оттого, что я тоже выросла в подобных условиях и знаю — эта война никогда не закончится.

В динамике слышится непонятная возня и уже через секунду я вздрагиваю, успеваю спрятать радионяню под подушку. Дверь в нашу спальню с грохотом открывается и хлопком ударяет об стенку. Хорошо с петель не слетела, от жесткого пинка.

— Что ты делаешь?

Хватаюсь за грудь и изумленно наблюдаю за Эмином. Тащит. Пыхтит, но тащит колыбель в спальню, едва помещаясь в дверной проем.

— Лариска будет спать с нами! Ей там одиноко.

— Это она тебе так сказала?

Я сдерживаю смех, стараясь говорить спокойно, ведь у папаши настрой весьма решительный. Лариса пока общается фразами из коротеньких слогов и улюлюканьем, неподвластными для логики Эмина.

Мужчина ставит колыбель ближе к окну, потирает руки.

— Догадался.

— Кажется, вы понимаете друг друга без слов. Ты очень заботливый отец.

Подливаю сладкой лести, наблюдая в Эмине неподдельную радость. Его похвалили. Вообще, чем суровее мужчины, тем более падки на похвалу. По каждой ерунде светятся, потому что в реалии привыкли слышать грызню и брань, вырывая свое место под солнцем. А мне и не жалко сделать комплимент.

— Уснула Лариска и даже в штаны не навалила. Я проверял. А это нормально, что не навалила?

— Нормально. Успеет еще. Иди ко мне.

Улыбаюсь в ответ на сосредоточенное лицо Эмина, постукиваю ладошкой по соседней стороне кровати. Эмин сегодня в хорошем настроении, и я цепляю себе на грудь незримую медаль, потому что сумела его не испортить.

Мужчина умещается рядом, сильно продавливая матрас своими габаритами. Я скатываюсь к нему, хочу отстраниться, но крепкий захват пресекает всяческие попытки. Эмин, как тутовый шелкопряд закутывает меня воздушным одеялом до самой шеи.

Впервые я начинаю ощущать уют этого бойцовского дома по-настоящему. Веки безбожно слипаются, хотя мать должна быть всегда настороже. Кажется, перелет и мытарства действительно вытянули из меня остатки сил. Медленно моргаю и словно проваливаюсь в теплую негу.

Я открываю глаза, когда в комнате еще серо. Уже не ночь, но и солнечное утро не наступило. Эмин все так же обнимает меня и сопит в затылок. Солдат тоже измотался, и я решаю его не тревожить. Осторожненько убираю руку Эмина и будто тайный агент крадусь из постели.

Накидываю халат, на цыпочках подхожу к колыбели, разглядываю дочь. Трогаю ее лоб и щечки. Настенные часы показывают пять. Эмин показывает своей физиономией некий приятный мираж, что ему снится.

Не теряя роли образцовой жены, пусть и гражданской, выхожу из спальни. В ванной комнате освежаюсь и наконец замечаю косметичку. Поверх белых ниточек я рисую нормальные брови, подвожу глаза и мои ресницы теперь черного цвета от туши люксовой марки. Вероника сама такой пользуется.

Я собираю волосы в хвост и спускаюсь по лестнице на первый этаж в кухню. Желая не омрачать день, подхожу к холодильнику с чистым намереньем приготовить своему мужчине завтрак. Собственными руками, а не те деликатесы, купленные в честь появления Лариски. Надежно убранные на стеклянные полки холодильника.

Я нахожу курицу и морковку. А еще картошку. В шкафу есть лапша и подсолнечное масло. Сегодня Эмин на завтрак будет есть суп. Я научилась его готовить, пока жила в деревне.

Увлеченная процессом, впадаю в некий кураж и чувствую себя ведущей кулинарного шоу, даже комментирую действа вполголоса. Снимаю крышку с кастрюльки и выключаю плиту. Успеваю нарезать хлеба.

— Доброе утро. Ну нихрена себе…

Так Эмин у нас удивляется, взлохмачивая мокрые после душа волосы. Через большие окна солнце уже вовсю отсвечивает первый этаж.

— К столу, мой генерал!

Подхватываю бодрый настрой Эмина. Поварешкой зачерпываю побольше гущи, наливая суп в тарелку. Обжигая пальцы, быстренько ставлю угощение перед мужчиной. Ставлю поднос с хлебом и подаю ложку. Бегу к кофейному аппарату.

— А сама чё?

— Я с утра не завтракаю. — Наливаю Эмину кофе, разогреваю кашу для Лариски. Слышу, как застучал ложкой командир. — Вкусно? Почему молчишь? Я спрашиваю, вкусно? — Но он не отвечает. Хмурюсь, оборачиваюсь и вижу, как Эмин выдавливает из пачки белый соус. — А что, без майонеза в горло не лезет?