Большой. Злой. Небритый (СИ) - Кистяева Марина

— Твои люди… они ушли?

— Да, — Андрей принял кофе и по привычке нахмурился. — Я сам о тебе позабочусь. Или сомневаешься?

Я, упираясь поясницей в край столешницы, сделала глоток. Кофе получился не обжигающе-горячим, а наоборот, чуть более теплым, приятным по температуре и на вкус.

— Скажи, Андрей, а мы всегда с тобой будем ругаться? Препираться по пустякам?

— Ты не ответила на мой вопрос.

Он тоже сделал глоток.

При этом не отступая ни на шаг назад.

Так мы и стояли в полуметре друг от друга, нарушая личностное пространство и одновременно не желая отходить, увеличивать расстояние.

— Ок, отвечу. Нет, Андрей, я в тебе не сомневаюсь. Ты сильный и в состоянии позаботиться о тех, кто рядом. Такой ответ тебя удовлетворит? Теперь я хочу услышать твой.

Андрей выдержал небольшую паузу. Когда надо, умеет же, и паузу держать, и ответ обдумать. Сама деликатность.

— Я бы не хотел с тобой ругаться, Надя. Я тебе даже больше скажу, ты единственная девушка, с которой у меня такие взрывные и нестабильные отношения. Не понимаю почему.

— Может, я тебя раздражаю и бешу? — полушутя и немного с грустинкой уточнила я.

— Не раздражаешь. И не бесишь. Хотя… Иногда бывает, да, бесишь.

— Ты сегодня откровенен.

— Я и хочу быть откровенным. Ты не позволяешь.

— Я? — моё удивление было почти искренним.

— Ты.

— А точнее?

— Не подпускаешь меня к себе.

Да куда уж ближе, Адамиди. Куда…

— Я… подпускаю, — с небольшой заминкой всё же ответила.

За что была вознаграждена лениво приподнятой бровью.

— Сегодня и сейчас — да. А что будет завтра? Куда от меня сбежишь?

Он меня обвинял. Да-да, мне не могло показаться.

Я снова спряталась за кофе. Какой-то трусихой я стала с этим ещё больше обросшим амбалом. Неизменно только одно — его недовольный взгляд, обращенный на меня.

— Не знаю. Не перестанешь смотреть на меня так, словно прибить хочешь. Так я точно куда-нибудь уеду. В любом случае мне с этой квартиры съезжать надо. Постоянно одни злоключения.

— Мне тебя не прибить хочется. Мне хочется тебя запереть в спальне на неделю, как минимум, и не выпускать из неё, пока у тебя все глупости из головы ни выветрятся. Но запереть не могу, между нами же уговор одной ночи, да, русская девочка Надя?

Кофе как-то быстро закончился, и прятаться больше незачем стало. Не пустую же чашку подносить к губам. Я поставила её на столешницу, не зная, куда деть руки, обхватила плечи, не задумываясь, как это выглядит со стороны.

— Я скучала по тебе, Андрей. И ждала, когда ты приедешь.

Ну вот, сказала.

— Тогда зачем улетала? Зачем? Я вот одного не могу понять, Надь.

Его взгляд ни на йоту не смягчился. Я, конечно, рассчитывала на другой эффект от своего признания.

— Потому что нам с тобой находиться в одном доме противопоказано.

— С какой стати?

Ого, градус повышался. И я почти не удивляюсь.

— А ты считаешь, что моё пребывание у тебя на Кипре было нормальным? Ты не врывался ко мне в комнату? Не вытаскивал из клуба? Не наседал? Ничего такого не делал, Андрей? Ты прешь, как танк. Я теряюсь.

— Ты меня боишься? — нахмурился он и сделал шаг ко мне. Ах, нет, тоже допил кофе и поставил чашку.

Прямо рядом с моей.

Теперь мы были непозволительно рядом. Чувствовали дыхание друг друга, и всё равно меня не покидало ощущение, что между нами пропасть. И как же хотелось её преодолеть! Свести мосты и пойти навстречу.

Или я слишком многого хочу?

Интуиция прошептала: нет, Надя. Ты хочешь именно то, что тебе дает Андрей.

У каждой истории свой путь.

Твой — вот такой. Непонятный, взрывной.

Бородатый, будь он неладен.

— Естественно, нет, Андреа. Ты меня если и напугал, то только в день нашего знакомства. Да и кто на моем месте не испугался бы, увидев на пороге квартиры огромного сердитого мужчину?

— Тогда я не пойму, в чем дело, Надя. Почему, стоит мне оказаться рядом, ты пытаешься ускользнуть?

— Может, потому что ты слишком давишь? Требуешь, кричишь, сердишься.

— С тобой я взрывной. Согласен, — Андрей незаметно приблизился, и теперь наши бедра соприкасались. Едва, чуть-чуть, создавая нереальное ощущение интимности. Вроде бы и стоим поодаль и между тем рядом. — Не могу порой держать эмоции под контролем. Ревную до черных мушек в глазах. В клубе думал порву на хрен Карвоса.

— Карвоса? — переспросила я, не поняв.

Ревнует…

До мушек в глазах…

— Михэль Карвос. Парень, что к тебе присоединился в танце. И потом поцеловал у клуба.

— Всё. Поняла. Я не хотела его внимания.

— И всё же…

Андрей поднял руку и большим пальцем дотронулся до моей щеки. Я в последний момент удержалась от того, чтобы не приласкаться, как кошка.

Нам надо договорить.

— Давай вернемся к тому, что со мной ты очень эмоциональный. С другими, получается, нет?

От мысли, что у него были, а, может, и есть другие, в душе разлилась чернота. Боль полыхнула в сердце.

— Нет. Только ты сводишь меня с ума настолько, что я готов послать все дела к черту и сорваться к тебе, — Андреа вторую руку упер в столешницу, и я оказалась в ловушке. Правда, сбегать я не собиралась. Напротив, мне даже нравилось, что он меня поймал. Зажал. И взглядом прожигает. Клеймит. — Но так неправильно. У меня работа, у меня бизнес. И ты… Надь, может, хватит, а?

Я всё же нахмурилась. Как-то неромантично прозвучали его слова о работе.

— Что именно хватит, Андрей?

— Бегать от меня. Предлагать глупые сделки. Тебя же тянет ко мне, я вижу. Я уже признался, что схожу по тебе с ума. С нашей первой встречи. Я уже предлагал тебе узнать меня получше, готов пойти на уступки. Хочешь, заключим какую-нибудь сделку? Даже подпишем у адвоката. Сейчас это модно, — его красивые губы испортила улыбка.

Я дышала через раз.

В голове зазвенел колокольчик, возвещающий о том, что хожу по краю… Опасного и очень глубокого обрыва.

— Сделку? — да, я сегодня туго соображала. Особенно в присутствии Андреа.

— Именно. Всё распишем. Если тебя устраивают такие отношения и такой союз.

— Андрей, я вообще тебя не понимаю. Честно. Извини. Может быть, я туплю и выгляжу глупой. Я плохо спала, встреча с бывшим Риты меня прилично выбила из колеи. О какой сделке ты говоришь?

— Ни о какой, забудь. Несу бред. Сам толком не спал… Слушай, Надя, давай заключим перемирие, а? Не могу я больше бегать за тобой. Не в том плане, что я от тебя отказываюсь, — его пальцы со щеки скользнули вниз, к подбородку, и сжали его неожиданно с большой силой, даже, можно сказать, властно захватили, не позволили вырваться, увести голову. — Даже не мечтай. От тебя я не отступлю. Ты будешь моей и со мной. Мне нужна передышка. Пару дней, чтобы меня не штормило. Чтобы я не думал, с кем ты и почему отказываешься быть рядом. Чтобы не дышать над тобой огнедышащим драконом.

После таких слов я уже не могла сдержаться.

У меня, конечно, были мысли, о какой именно сделке говорилось, но хорошо что он вовремя свернул и не стал развивать дальше пагубную идею. Она мне категорически не понравилась, и мы точно в этом случае ни до чего хорошего не договорили бы.

А вот его слова про то, что я свожу его с ума, и что всё равно буду его, вызвали во мне трепет.

И ком в горле.

А ещё предательские слезы подобрались очень близко. Зарекалась не плакать и не распускать нюни, но гормоны сделали за меня пагубное дело.

— Ты похож на дракона. Честно.

— Чем же?

Его большой палец поглаживал мой подбородок, я же пялилась на его губы, которые были так близко и которыми он до сих пор ко мне не прикоснулся. Выдержка железная у мужика. А говорит, что несдержан со мной.

— Большой. Сильный. Часто злой.

— Злой, не спорю. Сам понимаю, что злюсь, а поделать ничего не могу. Говорю же, штормит меня от тебя, Наааадяяя.

— А если я… я отменю тот дурацкий договор, перестанет штормить?