Поиграем? (СИ) - Юнина Наталья

— Ничего он не колол себе. У него вены чистые. Да и их почти нет, я еле-еле нашла.

— Значит что-то глотал.

— Вы не можете это знать наверняка.

— Не могу, но я предполагаю, учитывая его анамнез и не списываю факт наркомании в прошлом со счетов, а ты сразу отрицаешь. Понимаешь разницу между нами?

— Понимаю.

— Это хорошо, что понимаешь. Тонометр прихвати.

Зависть, да это, пожалуй, именно то, чувство, которое я сейчас испытываю, смотря на то, как ведет себя мой вчерашний «объект». Или это мечта вот так же держаться с пациентами и окружающими людьми? Дико хочу, чтобы от меня исходила такая же уверенность. Ноль сомнений и непроницаемое лицо. Ничего и никого не бояться.

М-да…мне до этого как до Китая пешком. Словила себя на мысли, что хочу видеть собственными глазами то, как он облажается. Ведь все мы рано или поздно ошибаемся. Зорин поди пританцовывает сейчас внутри себя победоносный танец, ибо оказался прав, а я…А что я? Ладно, нечего расстраиваться, все приходит с опытом. Было бы желание, а оно, к счастью, есть.

— Ты ему не навредила, Женя. Это главное, так что, не грузись, — неожиданно произносит он, оторвав взгляд от истории болезни. — Бездействие и равнодушие — хуже, чем просто ошибиться. Все, отнеси, пожалуйста, историю в реанимацию.

— А дальше что? Его переведут в токсикологию?

— Не думаю. Так, это и есть дежурный? — указывает в сторону идущего Соколова.

— Он самый, — не скрывая эмоций выдаю я и направляюсь в ОРИТ.

Не думала, что по возращению стану свидетельницей занимательно спектакля. За то с каким отточенным мастерством Зорин опустил Соколова — ему как минимум надо дать премию. Ни криков, ни нецензурных слов. Однако, этого хватило, чтобы на лице взрослого мужчины узреть откровенный страх. Я — не исключение. Бить словами, Лешка вовсе не блошка, умеет на пять с плюсом. Страшный человек, ей-Богу. Однако помимо страха за собственную шкуру, я испытываю невероятное наслаждение за то, что хоть кто-то пристыдил Соколова за алкоголь. И не только за него.

— Ты чего такая примороженная? — резко перевожу взгляд на возвышающегося передо мной Зорина.

— Да так, вспомнила, что санитарки-то сегодня нет, мне надо поменять подгузник.

— В твоем возрасте, Женечка, надо бы уже ходить самостоятельно в туалет. Для начала попробуй хотя бы на горшок. Принести?

— А вы тоже только недавно отучились?

— Женечка, ты про раковину забыла.

— Да. Съязвить не удалось, вы правы.

— Все впереди, какие твои годы.

— Подгузник мне надо поменять в пятой палате, — зачем-то как дура поясняю ему я.

— Мм…тогда учись правильно выражаться. Не тебе поменять, а больному. Или больной.

— Обязательно буду учиться, Алексей Викторович.

— Ну и правильно. Работай, Евгения.

И все-таки не в меру самоуверенный козел. Посмотрим, как он запоет со всем коллективом завтра. Жаль, что я увижу только начало. Радует то, что старшая медсестра ему точно не уступит в выражениях.

Кажется, сегодня первое дежурство с Соколовым, которое продолжилось без лозунга «найти дежурного». И если бы не инцидент с туалетом, то дежурство можно было бы назвать прекрасным.

— Женя, пойдем ко мне. У меня к тебе важно дело, — резко поднимаю голову на нависающего надо мной…увы уже заведующего.

— Сейчас? — перевожу взгляд на часы. Половина девятого. Что он здесь делает в такое время?! Не говоря уж о том, что у него сегодня нет официального дежурства.

— В сию секунду.

— Я не могу оставить пост, — откровенно говоря, дерьмовая попытка.

— Ну да, ну да. Пойдем. Палаты, к счастью, оборудованы кнопками. Пойдем.

Вот как-то одним местом чувствую — не к добру. Вечер, а я одна в компании человека, назвавшего меня шлюхой. Он мужчина в конце концов, а я уж я-то знаю, что у них у всех на уме. Становится неприятно. И страшно, чего уж скрывать. С опаской захожу в кабинет, косясь на дверь. А Зорин, как назло, ее закрывает на ключ. А затем отправляет его в карман брюк. Чувство такое, словно я в западне. Рюкзака с собой нет, стало быть, и ничего такого, чем можно будет треснуть мудака в случае чего. Так, ладно, это очередной приступ паранойи. Он же уважаемый человек, с чего ему делать столько неприглядные вещи. Как только я чуть успокаиваю себя, он неожиданно берет меня за руку. Это что еще за хрень?

— Что вы делаете?!

— Трогаю твою руку. Она у тебя легкая? — затрудняюсь что-либо вымолвить просто потому что завороженно наблюдаю за тем, как Зорин поглаживает подушечки моих пальцев.

— Наверное, легкая, я же…не толстая.

— Я имел в ввиду легкая как у медсестры, — тут же поясняет он с усмешкой.

— Да, — киваю как дура и тут же резко одергиваю свою ладонь. — Больные не жалуются. Наоборот.

— Вот и отлично, — отходит к окну и начинает копошиться в пакете.

Да уж, к такому я готова не была. Мягко говоря, неожиданно. Но если призадуматься, попа как попа, это ж моя работа. Чего нос воротить и трусить? Ну, заведующий и что с того? Недолго думая, открыла ампулу и набрала ее содержимое в шприц. Взяла спиртовую салфетку и уверенно подошла к Зорину.

— Я не люблю стоя. Может, лучше на кушетке?

— Ой, ой, ой, Женя, ты чего такая быстрая? На кушетку ей сразу. Я не такой. Надо сначала поближе познакомиться, — и все-таки он определенно — козел.

— Я не люблю делать стоя инъекции, — спокойно поясняю я, а самой хочется дать ему приличного поджопника. — Мышцы напряжены.

— Вот видишь, как важно правильно выражаться. Я расслаблен, не бойся. Только нежнее. Представь, что моя ягодица — твоя, — хотела что-нибудь съязвить, но выдержала.

К счастью, рука у меня не дрогнула ни когда я мазнула по его ягодице спиртовой салфеткой, ни когда делала саму инъекцию.

— Готово.

— Легкая рука у тебя, Женя. Мне понравилось.

— Обращайтесь, если еще понадобится.

— Стоять, — отрезает Зорин, как только я подхожу к двери. — Я тебя не отпускал.

— У меня вообще-то работа. Или вам нужно сделать что-то еще? Например, клизму? — вот зачем я это делаю?!

— Кое-что еще точно надо. Обойдемся без клизмы. Дверь все равно закрыта на ключ, если ты помнишь. Я надолго тебя не задержу. Сядь, — указывает взглядом на диван.

А ведь и вправду дверь закрыта. Не нравится мне все это. Жуть как не нравится. И, тем не менее, я все равно сажусь на самый край дивана.

— Учитывая, что мне еще неделю надо будет дырявить задницу, мне нужна твоя помощь. Расскажи, у кого еще легкая рука и кому я могу доверить свою драгоценность. Я буду сейчас показывать тебе фото. Только правду. Это останется между нами.

Хотела бы я его послать к какой-нибудь стерве криворукой, вот только слова застряли в горле, когда Зорин уселся на диван. Впритык ко мне. Так, что наши ноги касаются друг друга. Фигово то, что мне тупо некуда переместиться. Только хочу сказать ему о нарушении личных границ, как он кладет мне на ноги… конфеты. Нет, не так. Коробку офигенских дорогущих конфет. Мне такое не по карману от слова «совсем». И ела я их только однажды, да и то, потому что угостили.

— Ешь. Не стесняйся, это тебе мое спасибо за укол, — сказать я ничего не успела. В следующий момент Зорин протягивает мне фотографию, на которой есть почти все сотрудники отделения.

— К кому бы ты пошла?

— Тамара Николаевна, — тычу в лицо старшей медсестры и тут же отправляю конфету в рот. Ну не могу я упустить такой шанс. — Она классная. Руки растут из нужного места, да и как человек — хорошая. Добрая.

— А эта? — указывает пальцем на молодую красотку.

— Это врач, а не медсестра. Я бы к ней не пошла.

— Почему? — ну, гулять так гулять. Отправляю в рот очередную конфету.

— Она злая. Хамит частенько.

— Сука, короче.

— Типа того, — киваю как болванчик, разжевывая конфету. И только когда рядом сидящий мужчина открыто усмехнулся, до меня дошло с чем я только что согласилась. Капец.